<< На главную страницу

Глава четвертая нашего исследования посвящена принципу маятникового повтора. Это, пожалуй, наиболее редко встречающийся способ организации текста в произведениях, имеющих цепевидную композицию. Он используется только в докучных сказках, где, как мы знаем, форма доминирует над содержанием и именно разнообразная игра формальными элементами составляет жанровое своеобразие и основную прелесть подобных словесных миниатюр. Хотя принцип маятникового повтора в докучных сказках используется реже кольцевого повтора, но в сказках о животных мы находим сюжеты, где он выступает в роли основного композиционного принципа. Даже в новеллистических сказках целые блоки текста, входящие в рамки сюжета "Хорошо, да худо", организованы по этому принципу. Конечно, в зависимости от того, в каком жанре был использован принцип маятника, меняется цель и функции его применения, его содержательная наполненность и эффект, который он вызывает. Таким образом в данной главе мы стремились не только определить суть маятникового повтора, но и выявить сходные и отличительные черты его по сравнению с кольцевым, поскольку оба они используются для образования цепевидной структуры произведений, в которых определяющее значение имеет форма (докучных сказок). В наши задачи входило также описание разновидностей этого типа повтора и их функциональной направленности.

Принцип маятникового повтора предполагает наличие в тексте бинарной оппозиции, двух центров (формальных или смысловых), совершенно равноправных по отношению друг к другу. Внимание рассказчика поочередно переходит от одного из них к другому, причем такое колебание может продолжаться до бесконечности. В рамки звена входит бинарная оппозиция в целом, независимо от объема организующего ее текста (от нескольких слов до многофразовых блоков). Количество звеньев в цепи зависит только от воли рассказчика.

Итак, маятниковый повтор – это такой тип повтора, когда поочередно воспроизводятся два равнозначных в формально-смысловом аспекте сегмента текста, образующих между собой бинарную оппозицию по принципу +/–.

1. Формальный маятниковый повтор

Композиция докучных сказок, в которой используется принцип маятниковой организации текста, состоит, как правило, из двух частей:

1) своеобразной тематической прелюдии, в которую входит обычный сказочный зачин (типа "Жила была", "В некотором царстве, в некотором государстве жил был" или фраза, формально сходная со сказочным зачином, – "Задумал раз журавль жениться") и тема, заключающая в себе отправную точку следующей части (первая часть текста сказки не повторяется);

2) повторяющейся части, образующей цепь с n-ным количеством звеньев, например:

"Жил был поп,

Зделал плот,

По реки поплыл,

Мех оплыл

Да опять поплыл,

Мех оплыл

Да опять поплыл..." [ДС, № 115].

В данном примере первая часть композиции образована первыми тремя строками текста и состоит из зачина ("Жил был поп") и темы – поп построил плот и поплыл по реке. Структура второй части текста представляет собой цепь тождественных звеньев, организованных по принципу маятникового повтора. В рамки одного звена входит часть текста, равная, так сказать, одному взмаху маятника, то есть заключающая в себе два, в данном случае формальных, центра, которые затем при повторе чередуются: "Мех оплыл да опять поплыл".

На основании оценки степени содержательности текста отдельных звеньев в докучных сказках нами выделены две разновидности маятникового повтора: формальный и формально-смысловой.

1.1. Формальный повтор возникает тогда, когда в теме представлена одна акция, для обозначения которой используются два однокоренных глагола, отличающихся друг от друга только формально – приставкой или отсутствием таковой:

"Стоит дуб над водой.

Раки вышли на берег,

Подходят к дубу. На дуб

Лезут да полезут,

Полезут да лезут,

Лезут да полезут..." [ДС, № 116].

Это простейший вид маятникового повтора, который схематически можно изобразить как АА1 – А1А, где – А обозначает повторяющееся слово, а А1 – указывает на элемент тавтологичности в повторе. В следующем варианте, наряду с маятниковым повтором, мы имеем и побочный повтор – нанизывание, по вертикали скрепляющий и отдельные строки звеньев, и отдельные звенья цепи между собой:

"Был жил поп,

Да зьделал плот,

Да кругом мех оплыл,

Да опеть снова поплыл,

Да кругом мех оплыл,

Да опеть снова поплыл..." [ДС, № 114].

Однако такое усложнение игры повтором не влечет за собой изменение схемы композиции самого звена.

Во всех вариантах текстов имеет место почти тавтологическая рифма, образование которой обусловлено использованием приема маятникового повтора. Интересно то, что этот, возникающий независимо от воли исполнителя повтор, отмечается им и подчеркивается: чтобы выделить наличие тавтологической рифмы исполнитель переносит ударение на звук о в приставке, клаузула становится женской, а рифма – богатой. Конечно, нужно иметь в виду, что изначально мы уже имели тавтологическую (максимально богатую) рифму, а значит прием был использован для достижения состояния "масло масляное", то есть для усиления того эффекта досады, который и является основной целью докучной сказки.

1.2. Формально-смысловым повтором мы называем повтор, возникающий тогда, когда в тексте представлено чередование двух акций. В этом случае схема звена складывается из пары двучленов, между частями каждого из которых стоит цезура-пауза. Обе части состоят из составных предложений:

"Вздумал журавль жениться...

...Хвост вытащит – ноги завязнут,

Ноги вытащит – хвост завязнет..." [Капица, № 193К].

Схематически этот тип маятникового повтора можно представить как: АБ-БА, где А и Б – чередующиеся изречения (элементы) двучленов. Данная схема является основой, а на практике она обычно усложняется разнообразной игрой слово- и звукоповторов как по горизонтали (в рамках одной строки), так и по вертикали (между отдельными строками), например:

"В некотором царстве, в некотором государстве

Жила-была ворона.

И вздумала она летать

В тридевятое царство, в тридесятое государство.

Полетела.

Летела, летела, летела –

Да села,

Сидела, сидела, сидела –

Да полетела.

Летела, летела, летела –

Да села,

Сидела, сидела, сидела –

Да полетела..." [ДС, № 117].

В приведенном варианте мы наблюдаем усложнение основной схемы маятникового повтора по горизонтали появлением тройного повторения поочередно каждого первого элемента двучлена (тип нанизывание). По вертикали все строки скреплены нанизыванием-повтором суффиксов -ела. Игра повторами лежит в основе создания очень интересной ритмической картины текста всей сказки. Начальная ее часть и в формальном и в смысловом отношении является точной копией традиционной сказки, рассказывается эпически спокойно. Вторая часть, основанная на сложной (хотя и формальной) игре различными повторами, вводит резкое чередование ритма: строки с утроением слов летела/сидела создают впечатление замедления хода сказки, а затем следует очень короткая строка, как бы обрывающая действие. Но именно она является отправной точкой следующей длинной строки. Прерывистый ритм как еще одно чисто техническое средство способствует усилению основного эффекта формальной игры – эффекта абстрактной неожиданности, функция которого – вызвать чувство досады или скуки у слушателя.

Другой возможностью усложнения основной схемы маятникового повтора является увеличение объема текста при неизменности его структуры. Простейший случай такого усложнения представлен в следующем варианте:

"Жил был Кощей бессмертный.

Решил он построить дворец из костей.

Решил мочить.

Мочил, мочил их – перемочил. Начал сушить.

Сушил, сушил их – пересушил. Начал мочить.

Мочил, мочил их – перемочил. Начал сушить..." [ДС, № 120].

Подчеркнутые слова – это обычное усложнение первой части каждого двучлена. Ясно, что мы имеем дело со схемой А(А1)Б – Б(Б1)А, то есть с той же самой АБ – БА.

Объем текста может быть увеличен и за счет удвоения основной фразы:

"...Завязила в тину хвост. Дергала, дергала, дергала, дергала, выдернула хвост, да завязила нос. Дергала, дергала, дергала, дергала, выдернула нос, да завязила хвост..." [Капица, № 193 Л].

Наиболее сложные варианты, которым присуща особая складность и которые поражают обильностью игры повторами, часто затеняющими основную схему структуры, были записаны от интеллигенции, как городской, так и сельской [23, с.82]. Рассмотрим один из многочисленных вариантов на тему "Ворона на мосту", записанных А.И. Никифоровым:

"Раз иду я через мост –

Под мостом ворона мокнет.

Взял ворону я за хвост,

Положил ее на мост –

Пусть ворона сохнет.

Вновь иду я через мост,

На мосту ворона сохнет,

Взял ворону я за хвост,

Положил ее под мост –

Пусть ворона мокнет.

Вновь иду я через мост..." [ДС, № 123].

Фразы, которые усложняют структуру текста, мы подчеркнули. Если их обозначить строчными буквами, то мы получим схему: аАБс – аБ’А’с. Таким образом, усложненный подробностями текст о вороне относительно схемы структуры текста не отличается от текста "Журавль на болоте": в конечном счете она также выглядит как АБ – БА.

2. Смысловой маятниковый повтор

Формальная схема смыслового маятникового повтора остается прежней – АБ – БА. "Смысловой" мы назвали эту разновидность потому, что в ней, в отличие от двух предыдущих, содержательная сторона текста имеет не меньшее значение, чем формальная его организация. При определении рамок отдельных звеньев учитываются два фактора: и фактор повторяемости, и фактор информационной новизны (как это было при определении границ отдельных звеньев в цепях, построенных по принципу нанизывания или кумуляции). Таким образом игра повторами в произведениях, построенных по принципу смыслового маятника, происходит параллельно на двух уровнях – смысловом и формальном. Соответственно меняется и качество эффекта, вызываемого использованием этого технического средства: если в первом случае эффект был однозначен – абстрактная неожиданность вызывала чувство досады, а во втором, когда в тексте появились элементы сюжетности, применение маятника стало вызывать двойственное чувство: досады, но с легкой примесью комизма. Когда же содержательная сторона текста развернута в полном объеме, то эффект использования маятника вновь становится однозначным – это комический эффект.

Именно вследствие этого прием смыслового маятникового повтора стал одним из основных композиционных приемов в шуточных новеллистических сказках. Ведущая роль в решении идейно-художественного замысла данных сказок именно этой части текста, которая организована по принципу маятника, нашла отражение в самом названии многих вариантов – "Хорошо да худо" (АТ 2014). Сказки, как правило, представляют собой контаминацию нескольких сюжетов: АТ *1930 I, II, АТ 1931 А, АТ *2014 I, II. Все эти сюжеты носят комический или сатирический характер. Объединяет их еще и формальный признак – диалоговая форма, которая характеризует основу структуры текста.

Рассмотрим композицию части текста на сюжет АТ 2014 "Хорошо, да худо", так как она представляет собой цепь звеньев, организованную по принципу смыслового маятникового повтора (вариант Афанасьева [т.3, № 412]).

Границы отдельных звеньев цепи определялись нами на основе выделения бинарной оппозиции, то есть необходимого наличия двух формально-смысловых центров в рамках одного звена, а также с учетом факторов информативной новизны и повторяемости. В результате длина цепи составила пять звеньев, каждое из которых включает части текста, подобные следующей: "Вот это хорошо!" – "Хорошо, да не дюже!" – "А что ж?" – "Ехал пьяный, да рассыпал". – "Вот это худо!" – "Худо, да не дюже!" – "А что ж?" – "Рассыпал-то меру, а подгреб-то две!".

В отрывке представлены два смысловых центра, которые условно можно назвать "положительным" и "отрицательным". Игра повторами на смысловом уровне осуществляется путем поочередного перемещения внимания с положительного центра на отрицательный. В бинарной оппозиции каждого отдельного звена развивается одна тема – в нашем примере это тема "рассыпанный горох". (Сам тематический образ – горох – появился впервые в последнем изречении предыдущей части сказки на сюжет АТ *2014 II и выступает в роли связки в процессе контаминации его с сюжетом АТ 2014.) В следующем звене развивается тема "качество гороха", затем "свиньи", "собаки" и т.д.

Часто для связи между собой отдельных звеньев в цепи используется прием тема-рематической цепочки, но если в структурах типа "Векушка-горожаночка" этот прием выступает как основной, то в рассматриваемых нами текстах часть звеньев может быть связана друг с другом чисто логически, а часть дополнительно используя и тема-рематическую связь: "...Я тех собак убил да жене шубу сшил!" (конец звена) – (начало звена) "...поп-то узнал да шубку снял...". Центральным тематическим образом в первом звене являются собаки, а во втором – поп.

Для нас особый интерес представляет тот факт, что игра повторами в цепи структуры всего текста дает картину сложного сочетания смыслового маятникового повтора, уже рассмотренного нами, с двумя линиями формально-смыслового и несколькими линиями повтора-нанизывания на уровне словесного выражения по вертикали.

Первую дополнительную линию формально-смыслового повтора образует чередование реплик "Вот это хорошо" – "Вот это худо", а вторую – "Хорошо, да не дюже" – "Худо, да не дюже". По вертикали эти линии скрепляются повтором-нанизыванием: в первой линии слов "Вот это", а во второй – "да не дюже". Можно говорить также и о полном синтаксическом нанизывании, пронизывающем обе линии формально-смыслового маятникового повтора. Наличие этих линий в тексте придает ему высокую степень стереотипности и лежит в основе создания четкой ритмической структуры текста.

Отдельную линию тавтологического нанизывания образуют реплики "А что ж?", которые также усиливают стереотипность и ритмическую организованность текста.

Сложная игра разными принципами повтора и их разновидностями на различных уровнях текста в значительной мере усложняет основную композиционную схему маятниковой цепи, хотя в основе своей она остается неизменной. Такая усложненность, как нам кажется, явилась причиной того, что длина цепи, по сравнению с цепями нанизывания, очень невелика. В подавляющем большинстве вариантов она составляет максимально пять звеньев, а в варианте Афанасьева [Афанасьев, т.3, № 414] – лишь два звена.

Смысловой маятниковый повтор может служить и средством замедления хода сказки. Именно с этой целью он используется в сказке, записанной А.И. Никифоровым "Зайка и лиска", в той ее части, где разрабатывается сюжет АТ 43* – лисица просится в домик к зайцу:

"...- Заинька, заинька, пусти в избушку!

- Нет, не пущу, пошто дразнилась?

- Заинька, заинька, пусти в избушку!

- Ну давай, поди..." [Никифоров, № 83].

В рамки каждого отдельного звена входят два формально-смысловых центра: отрицательный (отказ пустить в искомое место) и положительный (согласие). В следующем звене проситель требует большего, то есть в смысловом отношении от звена к звену происходит движение, изменение, в формальном отношении звенья абсолютно одинаковы: синтаксическая структура реплик остается постоянной. С точки зрения лексики звенья также почти тождественны – меняется лишь одно слово в репликах просителя. Таким образом текст обретает высокую степень стереотипности и имеет четкую ритмическую организацию.

В прямой связи с внутренней простотой структуры звеньев находится довольно значительная длина цепи композиции этой части текста: количество звеньев колеблется от пяти до семи.

В смысловом отношении, для того чтобы показать, как постепенно лиса завладевает домом зайца, было бы вполне достаточно оформить текст по принципу выделительного нанизывания (по возрастающей), что и дается, например, в варианте Афанасьева:

"Но лиса хитра, пришла она к волку под окошечко, да и говорит: "Волченек-голубок! Пусти меня, горемычную, хоть во двор". А тот так толсто: "Поди лиса!" – "Волченек-голубок! Пусти хоть на крылечко". – "Поди лиса!" – "Волченек-голубок! Пусти хоть в избу!"..." [Афанасьев, т.1, № 11].

Однако в этом варианте сказки разрабатываются и сюжеты АТ 1, АТ 2, АТ 15, АТ 43, причем текстовый объем каждого из них значителен. Вариант Афанасьева № 10 контаминирует те же сюжеты, но, в отличие от № 11, они разрабатываются менее детально, и общий текстовый объем сказки в целом значительно меньше, сказка короче. Для того чтобы продлить сказку, необходимо существенно замедлить ее ход – с этой целью рассказчик использует технический прием маятникового повтора: в звенья цепи нанизывания вводится бинарная оппозиция – "отказ-согласие". Смысл эпизода остается прежним, но в результате изменения его композиции (усложнения структуры текста и увеличения его объема) нужная цель исполнителем достигнута: ход повествования замедляется.

Функция приема маятникового повтора в варианте А.И.Никифорова та же, что и в варианте № 10 Афанасьева. Как и у Афанасьева, интересующая нас часть текста является вводной к сюжету АТ 15 "Лиса повитуха", но в отличие от него, в варианте Никифорова разрабатывается дополнительно лишь один сюжет – АА 43 "Изгоняют из избы". Таким образом, и в этом варианте использование маятникового повтора в роли технического приема для замедления хода сказки, логически оправдано.

Варианты текста одного из сюжетов сказок о животных – "Журавль и цапля" (АТ *2441)*, возникновение которого на русской почве не подвергается сомнению начиная с момента его фиксации Л.В. Колмачевским в 1882 году [13, с.169], – всегда организуются по принципу маятникового повтора, то есть имеют цепевидную структуру. Вводная часть ее сходна с вводной частью докучной сказки о журавле, завязшем в болоте. Докучная сказка в смысловом отношении и заканчивается на том, что он поочередно вытаскивает то нос, то хвост, а тема вводной части (то есть замысел журавля жениться) остается нераскрытой. Попытка раскрыть эту тему не выходя из рамок структуры докучной сказки, на наш взгляд, и была сделана в процессе создания сюжета о журавле и цапле. В результате возникла любопытная (можно сказать уникальная) по своей художественной обработке животная сказка: имея развитый сюжет, она использует форму, основная композиционная цель которой – тенденция к бесконечному дословному повторению текста. Налицо противоречие между формой и вкладываемым в нее содержанием.

Итак, композиция сказки представляет собой цепь звеньев. Внутри каждого из них – два формально-смысловых центра, связанных с персонажами повествования: журавль – цапля. В смысловом отношении развития сюжета нет: действие останавливается на поочередном сватаньи персонажей. Отсутствие логической развязки компенсируется прерыванием цепи и механическим присоединением констатирующей безвыходность ситуации концовки: "Вот так-то и ходят они по сю пору один на другом свататься, да никак не женятся".

Каждый из центров бинарной оппозиции, заключенной в рамках отдельного звена, в смысловом отношении представляет собой мини-сюжет, имеющий все присущие ему компоненты: завязку – журавль решил жениться, развитие действия – журавль отправляется через болото к цапле, кульминацию – отказ цапли выйти замуж и развязку – журавль возвращается домой. На этом вся сказка могла бы кончиться, но логика формы требует продолжения – и возникает вторая часть, представляющая собой зеркальное отражение первой, но действующим лицом становится цапля. Таким образом в рамки одного звена попадают два сюжета. А это еще одно противоречие формы и содержания, но уже на уровне не сказки в целом, а отдельной ее композиционной части.

Принципу маятникового повтора противоречит и значительный текстовый объем звеньев. За счет этого усиливается тенденция к распаду его на два самостоятельных структурных элемента и переходу к организации цепи по принципу нанизывания. Как мы знаем, в цепях, использующих этот композиционный прием, в рамки звена могут легко входить значительные по объему текста эпизоды (например, в сказках "Волк-дурень" АТ 122 или "Золотая рыбка" АТ 555), звенья таких цепей, как правило, оформлены эпически свободно и скрепляются на словесно-текстовом уровне репризой-предложением.

Значительные по объему звенья рассматриваемой нами цепи-маятника также скреплены лишь репризой-предложением: "Журавль/цапля раздумался/-ась и сказал/-а". Объем звеньев и сжатость репризы также вступают в противоречие с основным композиционным приемом организации текста. Это подтверждается тем, что от эпизода к эпизоду текстовый объем уменьшается: если в первом звене в эпизодах мы имели богато представленную повествовательную и диалоговую части, да и реплики персонажей были значительно распространены и выразительны (например, ответ цапли: "Нет, журавль, не иду я за тя замуж: у тебя ноги долги, платье коротко, сам худо летаешь и кормить-то меня тебе нечем! Ступай прочь, долговязый!"), то во втором – объем первого эпизода сокращен более чем вдвое (для сравнения приведем реплику цапли: "Нет, журавль, не пойду за тя замуж!"), а второй эпизод уместился в одном предложении: "Приходит свататься, а журавль не хочет". В результате текстовый объем последнего эпизода вошел в пределы, свойственные звеньям цепей маятникового повтора.

Таким образом, противоречия между формой и содержанием, возникающие практически на всех уровнях произведения, обусловили то, что для организации развитых сюжетов использование композиционного принципа маятникового повтора оказалось непродуктивным.

В результате проведенного нами анализа с привлечением произведений сказочного и детского (докучные сказки) фольклора, нами был выявлен и описан прием маятникового повтора, который так же, как и уже рассмотренные нами приемы, является структурообразующим. На его основе возникает цепевидная структура. Внутренняя организация входящих в цепь звеньев очень специфична. Поскольку в рамки одного звена входят два в смысловом аспекте равноправных звена, образующих бинарную оппозицию, то и в формальном отношении текст распадается на два поочередно воспроизводящихся, как правило равновеликих, сегмента. Схематически этот вид повтора может быть представлен как (а=б)n.

В зависимости от степени содержательности текста отдельных звеньев нами были выделены следующие разновидности этого приема:

1) формальный повтор,

2) формально-смысловой,

3) смысловой.

Изучение произведений, имеющих цепевидную структуру, основанную на маятниковом повторе, показало, что изменения степени содержательности их тематической части обусловливали изменения функции самого приема: игра чисто формальными средствами вызывает раздражение и досаду; когда же к ней подключается содержательный план, то возникает противоположный эффект – развлекательность. Таким образом расширились возможности использования маятникового повтора: он участвует в организации текстов не только докучных сказок, но и новеллистических, а также сказок о животных.

Попытка усложнения содержательно-смысловой наполненности формы привела к возникновению противоречия между нею и содержанием. Форма, рассчитанная прежде всего на игру (причем игру чисто формальную), оказалась "прокрустовым ложем" для полноценного сказочного сюжета. Таким образом, данная попытка оказалась непродуктивной. Видимо поэтому в русской сказочной традиции представлен только один сюжет (АА *244 I), в основе цепевидной композиции которого лежит принцип маятникового повтора.
Материал размещен на сайте при поддержке гранта СARN99-WEB-II-27 Американского Совета по Международным Исследованиям и Обменам (АЙРЕКС) из средств, предоставленных Корпорацией Карнеги - Нью-Йорк.