Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика

СОВРЕМЕННОЕ БЫТОВАНИЕ ПОСЛОВИЦ: ВАРИАТИВНОСТЬ И ПОЛИФУНКЦИОНАЛЬНОСТЬ ТЕКСТОВ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

Работа выполнена в Центре типологии и семиотики фольклора Российского государственного гуманитарного университета

доктор филологических наук Неклюдов Сергей Юрьевич

доктор филологических наук Кляус Владимир Леонидович

кандидат филологических наук Беликов Владимир Иванович

Защита состоится 21 декабря 2006 г. в ____ часов на заседании диссертационного совета Д 212.198.04 в Российском государственном гуманитарном университете по адресу: 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета

Изучение паремий и, в частности, пословиц не относится к числу наиболее разработанных областей фольклористики. Обсуждаемые в ней проблемы можно сгруппировать следующим образом:

Представленная диссертация посвящена рассмотрению именно последней проблемы.

Исходным в паремиологии считается тезис о том, что пословица обладает замкнутой формой клише, то есть не изменяется и не дополняется в речи (Г.Л. Пермяков). Большое количество ученых взяло в качестве исходного положения при изучении пословиц это утверждение (Н. Барли; М.М. Пазяк; З.К. Тарланов и др.). Определение замкнутых и незамкнутых клише оказалось весьма продуктивным: без осознания замкнутости пословичного клише невозможно было бы описать закономерности видоизменений текста.

В последние десятилетия в паремиологии стал четко осознаваться факт пластичности пословичного клише, появились исследования вариативности пословиц (Л.Ф. Козырева;Е.Н. Саввина; В.И. Беликов; Г.Ф. Благова; Э.М. Береговская; В.З. Санников; С.И. Гнедаш; П.А. Клубков; Т.С. Гусейнова; Х. Вальтер и В.М. Мокиенко; С. Вьеллар; Е. В. Вельмезова; Е.Е. Бровкина; С.В. Птушко; Н.Н. Федорова). В более ранних работах исследователи сначала определяли критерии жанра, а потом анализировали тексты, соответствующие сформулированным признакам. В связи с этим из поля изучения были неправомерно исключены многие переходные случаи, когда паремия сочетала в себе структурные, функциональные и источниковые признаки разных жанров. В настоящее время все чаще внимание исследователей стало фиксироваться на паремиях с жанровыми отклонениями: описываются механизмы и средства преобразования текстов, предлагаются различные группировки видоизмененных паремий. Чрезвычайно важным на данном этапе исследовательского поиска видится изучение паремий в контекстах современного бытования для попытки исчисления мотиваций текстового преобразования и уяснения системности межжанровых переходов.

Объектом данного исследования стали в первую очередь видоизмененные пословицы, зафиксированные в новейших сборниках. Кроме того, для уяснения специфики функций пословиц и мотиваций их видоизменения были исследованы зафиксированные нами речевые ситуации, в которых воспроизводились традиционные и видоизмененные пословичные тексты, а также квазипословицы (то есть такие паремии, которые по структурным и функциональным признакам уже не являются пословицами, но образованы от текстов этого жанра). Результаты анализа 900 картин разговора отражены в нашей базе данных, где устанавливается соотношение фактов видоизменения пословиц с тем, какое событие – настоящее, прошедшее или будущее – оценивается паремией. База данных представлена на научном портале Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ http://www.ruthenia.ru/folklore.

Основной целью исследования является описание пластичности пословичного клише и выявление полифункциональности пословиц в ситуациях их произнесения.

Эта цель сопряжена с решением следующих задач:

1. рассмотреть ситуации, в которых жанровая специфика паремии корректируется контекстом;

2. создать классификацию пословичных видоизменений, проанализировав случаи узуальных и окказиональных преобразований текстов;

3. установить контекстуальные значения суждений, по формальным и семантическим признакам соответствующих критериям жанра пословицы, и в соответствии с этим определить возможности образования окказиональных паремий, а также обосновать тезис о полифункциональности паремиологических текстов.

В диссертации были использованы материалы 6 частных собраний: П.Н. Кутейникова (1974), А.А. Поспеловой (1975-1980), А.Я. Мошкина (2005), Н.Ф. и Н.С. Сорокиных (2002-2006), Е.С. Козловского (2005), Н.Н. Жигариной (2006).

Для выявления наиболее устоявшихся форм пословиц использованы также данные ряда классических и современных сборников пословиц. Цепь вариантов пословицы, составляемая из ее фиксаций в сборниках XIX, XX и нач. XXI вв. позволяет получить достаточно полную картину, отражающую представление о неизменности или пластичности текста.

В течение восьми лет (1998–2006 гг.) нами записывались речевые ситуации, в которых произносились паремии. Данные этих записей использованы в исследовании. Метод сбора материала – включенное наблюдение.

В ряде случаев мы использовали аудиотехнику, но большей частью картины разговоров записывались вручную сразу после их завершения. При цитировании записей речевых ситуаций указывался социальный статус участников общения, пол (М, Ж) и возраст.

Всего было зафиксировано около 3000 ситуаций, в которых воспроизводились паремии разных жанров. Часть из них, где употреблены пословичные и околопословичные суждения, использована в данном исследовании.

Теоретико-методологические основы диссертации

Мы исходим из того, что свою истинную форму и значение паремия обретает только в контексте произнесения, а пословицы, фиксируемые словарями, – лишь отражения наиболее устоявшихся вариантов.

Пословица нами понимается не как единичный текст, зафиксированный или услышанный однократно, а некоторый комплекс возможных выражений и функциональных проявлений в ситуациях определенной структурно-семантической модели, соответствующей критериям жанра.

Комплексное исследование совокупности вариантов одной пословицы в различных словарях и в зафиксированных контекстах разговоров позволяет определить меру пластичности паремии. Так, одни тексты в самых различных фондах XIX-XXI вв. регистрируются в единообразной форме, тогда как другие существуют в виде значительно различающихся вариантов.

Решение задач, поставленных в диссертационной работе, потребовало разных методов. При рассмотрении синтетических текстов (например, когда в состав велеризма входит пословица или в состав пословицы – фразеологизм) был использован метод компонентного анализа. Для выяснения происхождения различных пословичных вариантов был использован сопоставительный метод, применяемый всеми учеными, исследующими видоизменения паремий.

Для того чтобы адекватно определить истинный жанр паремии, был использован контекстный анализ. Так, изолированно взятый текст в своей наиболее устоявшейся форме может структурно соответствовать жанру пословицы, но значение фольклорной единицы в ситуации произнесения может представить ее в иной жанровой ипостаси. Этот же метод позволяет определить мотивации окказионального преобразования пословицы.

При анализе разновидностей пословичных видоизменений были использованы приемы классификации и систематики.

Тема диссертации представляется актуальной в связи с необходимостью анализа вариативности пословиц в ситуациях произнесения. В настоящее время проводятся исследования, посвященные рассмотрению различных форм видоизменения паремий, но во всех случаях ученые работают с изъятыми из контекста клишированными конструкциями, тогда как пословица приобретает истинный смысл только в ситуации произнесения, а традиционные или преобразованные паремии, лишенные сведений об обстоятельствах воспроизведения, являются лишь «фотографиями» вариантов.

К настоящему времени в науке закрепилась традиция акцентировать такой жанровый признак пословицы, как замкнутая форма клише. Это положение было сформулировано Г.Л. Пермяковым (1970), однако он же в более поздней своей работе отмечал, что наличие искажений традиционных вариантов лишний раз подчеркивает устойчивость пословиц, так как видоизменение возможно только тогда, когда есть понимание текстовой нормы (2001). В последние годы активно ведется исследование модификаций и трансформаций пословиц, но до сих пор не был достаточно четко сформулирован корректирующий тезис о том, что замкнутость пословичного клише – относительна. Поскольку данная условность не была оговорена, создалось ощущение, что изучение традиционных и видоизмененных паремий производилось как исследование текстов разных, хотя и генетически связанных жанров. Мода последнего десятилетия на намеренное искажение традиционных пословиц и формирование новых суждений возводила производную и новообразованную по старой модели паремию на несколько иной уровень: вторичным текстам стали приписываться такие качества, как «паремиологическое сопротивление», «стёб» (Х. Вальтер, В.М. Мокиенко).

Специально создаваемые видоизмененные пословицы действительно обладают нетрадиционной структурой и специфическим набором функций, значительно отличающимся от тех, который принято ассоциировать с привычным текстом. Адекватным видится изучение традиционного и новейшего паремиологического фонда в неразрывном единстве, в системе, чтобы отразить истинную картину современного бытования пословиц. Зафиксированные речевые ситуации дают понимание того, что традиции воспроизведения классических и новейших вариантов соприсутствуют, а потому их разделение неправомерно.

В представленной диссертации впервые проводится исследование возможностей жанровых трактовок паремий в контекстах произнесения.

1. Замкнутость пословичного клише относительна.

2. Пословицы в речевых ситуациях могут приобретать признаки иных жанров, выделяемых по структурным и функциональным признакам.

3. Понятие источника для суждения, выстроенного по модели пословицы, – относительно: афоризм может врасти в традицию и потерять ассоциацию с производящим контекстом или автором.

4. Пословица полифункциональна, квазипословицы и видоизмененные пословицы в ситуациях произнесения могут обладать специфическими функциями, не характерными для пословичного употребления вообще.

Научно-практическая значимость исследования определяется возможностью применения его результатов в вузовских курсах и учебных пособиях. Кроме того, основная концепция диссертации может быть положена в основу создания паремиологического словаря нового типа, в котором будет отражена зависимость жанровой специфики паремии от контекста произнесения.

Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения, библиографии и приложений.

Отдельные положения диссертации были представлены в виде 9 докладов, обсуждавшихся на научных форумах Института высших гуманитарных исследований, Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ (2003-2006), Амстердамского университета, Государственного республиканского центра русского фольклора, Института языкознания РАН (2006).

По материалам этого исследования были прочитаны лекции и проведены практические занятия со студентами 4-го курса историко-филологического факультета РГГУ в 2005 и 2006 гг. (в рамках курса «Общая фольклористика» доктора филол. наук, проф. С.Ю. Неклюдова).

По теме диссертации опубликовано 6 статей (общий объем – 1,9 а.л.).

В научный оборот введено 8 паремиологических фондов (общий объем – 31,7 а.л.).

В первой главе «Границы жанров пословичных паремий» доказывается, что жанр паремии во многом зависит от специфики речевой ситуации, контекст разговора корректирует структурно-семантические признаки текста. Совокупность паремиологических жанров представляет собой открытую сложную систему: паремии в разных обстоятельствах могут структурироваться в разных жанровых обличьях, одни могут служить строительным материалом для других, вторые расщепляться и принимать структурно-семантические признаки более мелких жанров.

В § 1.1 «Проблемы выделения жанров паремий» утверждается, что однозначно определить жанр паремии, рассматривая лишь ее «начальную форму», нельзя. При структурном или семантическом видоизменении текст способен перейти в иной жанровый регистр. Следовательно, понятие жанра – категория коммуникативная; так, даже «омонимичные» паремии на самом деле могут соответствовать разным жанровым критериям.

Проблема размывания границ между жанрами в паремиологии, как и возможность неоднозначной интерпретации одних и тех же суждений в разных контекстах произнесения, вытекают из самой природы паремий и из специфики их бытования. Тексты, имеющие разные источники и разную степень обобщенности своих значений, в конкретной ситуации реализуются в соответствии с диктуемой контекстом функцией, что, в свою очередь, обусловливает и видоизменение их структур.

В § 1.2 «Пословица и фразеологизм» исследуются сходства и различия пословиц и фразеологизмов. Особенность сочетания слов, образующего фразеологическую единицу, принято называть фразеологической связанностью (В.В. Виноградов). В противовес этому связанность слов в паремиях – иного плана: при воспроизведении клише отдельные слова или словосочетания привычного паремийного текста ассоциируются носителем языка с первообразным суждением, с определенным противопоставлением объектов, субъектов, событий или отношений. Доказательством этому, в частности, являются результаты одного из экспериментов Г.Л. Пермякова по выявлению паремиологического минимума, описанного А. Крикманном: участникам предъявлялись начальные части пословиц, которые необходимо было дописать. Пословица узнавалась носителем языка, реконструировалась. Таким образом, ассоциированность слов, сочетаний слов, частей традиционных суждений с определенными текстами демонстрирует принцип паремиологической связанности.

В § 1.3 «Пословица, поговорка и жанры, близкие к пословице» описываются структурно-семантические признаки пословиц, поговорок, ламентаций, формул, конституирующих поведение.

1. Приименные и приглагольные присловья: поговорки, выраженные «разными сравнительными оборотами <…>, состоящими при каком-нибудь слове» с прямой мотивировкой общего значения (Г.Л. Пермяков). Например: молчит, как в рот воды набрал; молчит, как неживой; шумит, как ветер в пустую трубу.

2. Элементы суждения, образно оценивающие объекты / субъекты / обстоятельства / действия. Например: биться фэйсом об тэйбл; хоть караул кричи; делить шкуру неубитого медведя.

3. Неполное предложение с эллипсисом или заменой недостающих компонентов, с образной или прямой мотивировкой значения. Например: Об этом уже и собаки не лают; За мой счет – за твои деньги; Все накрывается медным тазом.

4. Полные предложения с замкнутой формой клише. Эти поговорки могут соответствовать самым разным функциональным жанрам: приветствия, тосты, проклятия и т.п. Главным признаком поговорок как жанра является то, что все эти тексты образно оценивают единичное обстоятельство, в отличие от пословицы они не обозначают никаких закономерных взаимоотношений между обстоятельствами.

Структурно-семантические признаки пословицы:

1. Пословица в большинстве случаев представляет собой аподиктическое суждение. Подобные суждения, как это следует из работ Г.Л. Пермякова, сводимы к четырем логико-семиотическим инвариантам, в которых моделируются взаимоотношения между субъектами / объектами / действиями / событиями.

Однако в пословичном фонде есть большой пласт текстов, которые, в принципе, можно идентифицировать с первым пословичным инвариантом лишь при том условии, что в логическую структуру паремии добавляется оператор долженствования: (? (Р (х) > ?Р (у)). Они несколько отличаются от остальных пословиц спецификой значения и особенностями бытования: вообще не обладают гетероситуативностью, редко видоизменяются. Условно назовем эту группу пословиц формулами, конституирующими поведение. Например: Всяк сверчок знай свой шесток; Хочешь жить – умей вертеться; Умел растворить, так умей и замесить.

2. Пословицы обладают обобщенным характером суждения в традиционной модели употребления. Приобретая конкретное метафорическое значение в речевой ситуации, пословичный текст по значению уже переходит в текст иной жанровой общности – поговорку.

3. Согласно определению Г.Л. Пермякова, пословицы – это «предложения, клишированные целиком, т.е. состоящие из одних постоянных членов и потому не изменяемые и не дополняемые в речи», т.е. замкнутые. Однако наблюдения за бытованием пословиц в ситуациях произнесения, а также исследования возможных видоизменений паремий позволяют нам выдвинуть несколько иной тезис: пословицы обладают лишь относительно замкнутой формой клише – в контекстах своего произнесения они способны трансформироваться в соответствии с определенными закономерностями.

Существует мнение о том, что пословица – это всегда общепринятое стандартное высказывание (Н. Барли), что традиционность – один из основополагающих признаков текстов этого жанра. Однако есть суждения, узнаваемые в определенной узкой или широкой традиции, и, соответственно, суждения, которые не входят ни в активный, ни в пассивный пословичный запас той или иной социальной группы. По нашему мнению, суждение, даже если оно является спонтанной максимой, уже можно расценивать как пословицу, поскольку после своего произнесения текст может впоследствии быть снова воспроизведен кем-то из участников диалога, и, далее, войти в традицию.

В § 1.4 «Пословица, афоризм и новообразование» устанавливается, что понятие источника для суждения, выстроенного по модели пословицы, – относительно: афоризм может врасти в традицию и потерять ассоциацию с источником.

Термином «афоризм» в паремиологии обозначаются разные источниковые и структурные общности текстов. Под народным афоризмом понимаются пословичные суждения с прямой мотивировкой общего значения (Г.Л. Пермяков), в общепринятом значении афоризм всегда представляет собой авторское изречение.

Вслед за М.Л. Гаспаровым и З.К. Тарлановым мы выделяем следующие разновидности афоризмов:

3) апофегмы (афоризмы, приписываемые автору),

4) хрии (афоризмы «определенного лица в определенных обстоятельствах»).

Афоризм как авторское речение в большинстве случаев похож на фольклорную паремию и в сфере устной традиции может не соотноситься с исходным контекстом, а также не нуждаться в указании авторства для подтверждения своей значимости. Многие авторские суждения вследствие частой повторяемости и потери ассоциации с источником врастают в традицию и приобретают структурно-семантические признаки, характерные для народных паремий. Так, суждения Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня и Большому кораблю – большое плавание включены в абсолютное количество классических и современных сборников пословиц XIX – начала XXI века как народные суждения. Однако на самом деле они принадлежат писателю-публицисту Б. Франклину, о чем упоминают лишь единичные сборники паремий.

В некоторых случаях афоризмы теряют имя автора и приписываются другому лицу. В частности, на страницах Интернета высказывание Гераклита «Многознание уму не научает» в некоторых случаях приписывается Аристотелю и Демокриту; фраза «В России суровость законов умеряется их неисполнением» в одном случае приписывается П.А. Вяземскому, а в другом месте ее едва измененная форма «Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения» декларируется как афоризм М.Е. Салтыкова-Щедрина.

В § 1.5 «Стяжения» рассматриваются паремии, являющиеся «свернутой» формой какого-либо сюжета.

Если на основе паремии можно реконструировать сюжет басни (анекдота или какого-либо другого повествования) и в ней отражается вся система отношений прототекста, то производная от такого повествования паремия является его своеобразным знаком, ужатием, «сокращением» (А.А. Потебня). Мы называем подобную группу текстов термином «стяжение». Эти паремии могут выполнять сходную с пословицами моделирующую функцию, но собственно пословицами не становятся, так как являются отсылкой лишь к единичному событию.

Во второй главе «Вариативность пословиц» на основе тезиса о том, что пословица обладает лишь относительно замкнутой формой клише, приводится классификация возможных видоизменений текста.

В § 2.1 «Инвариантная структура пословицы и неоднозначность жанровых идентификаций текста в речевой ситуации» анализируется ряд случаев, когда одну и ту же пословицу в разных обстоятельствах можно трактовать через разные логические модели; рассматриваются случаи, в которых омонимичные тексты обладают разной степенью обобщения и, соответственно, выражают значение паремий разных жанров; исследуются случаи семантической трансформации текстов.

Г.Л. Пермяков создал теорию, в соответствии с которой каждая пословица четко соотносится с конкретной инвариантной структурой. Исследователь исходил из положения о том, что текст неизменен и всегда занимает определенную нишу в паремиологической системе. Соответствие логико-тематическим группам, а зачастую и логико-семиотическим инвариантам пословиц, судя по тому же сборнику Г.Л. Пермякова, видится величиной относительной: синонимичные пословицы, явные варианты одной и той же паремии или даже совершенно идентичные тексты включены в разные разделы книги.

Так, пословица Голь на выдумку богата в речевых ситуациях может реализовываться со значением, сформулированным, в частности, В.И. Зиминым: бедные люди всегда изобретательны (инвариант I ?). Однако в других контекстах можно усмотреть и иной характер отношений между оцениваемыми обстоятельствами, соответствующий второму высшему логико-семиотическому инварианту I ?: есть нужда – будет и выдумка.

Паремия Женский ум лучше всяких дум, естественно, отражает отношения 4-го высшего логико-семиотического инварианта, но в разных ситуациях может реализовываться как суждение, соответствующее разным его конструктивным типам. Она может выражать как простое преимущество «женского ума» над «думами» (((P > x) ? (Q> ¬х)) > (P > Q)) (инвариант II ?), так и отношения, при которых констатируется необязательность наличия одного качества в случае его недостаточности: ((P > Q) > (E (P) > > ¬ E (Q))), реализовать смысл: Если есть качество, называемое женским умом, то можно не думать (инвариант II ?).

Пытаясь доказать или опровергнуть что-либо, говорящий приводит пословицу в качестве актуального суждения. Многие исследователи отмечают, что пословица в контекстах своего бытования является ссылкой на коллективный опыт, характеристикой обстоятельств по аналогии (И.Е. Аничков; М.М. Пазяк и др.). Наши наблюдения позволяют сделать вывод, что в большом количестве ситуаций пословица не столько обозначает сходные обстоятельства, сколько называет конкретные оцениваемые события.

Паремия Язык до Киева доведет может быть актуализована в разных ситуациях и как пословица, выражающая суждение: «Спрашивая, все узнаешь, найдешь», «Спрашивая дорогу, дойдешь куда угодно», и как поговорка: «Данный человек слишком болтлив». Как считает Н.Н. Федорова, в подобных случаях мы имеем дело с довольно распространенным приемом семантической трансформации пословицы – буквализацией значения. Один и тот же текст в одном и том же выражении может соответствовать разным структурным и функциональным признакам и соответствовать разным жанрам.

В § 2.2 «Изучение видоизмененных пословиц» рассматриваются основные работы, посвященные исследованию видоизмененных пословиц.

В конце ХХ в. в паремиологии встала задача найти адекватное обозначение для нетрадиционных форм пословиц. Стало понятно, что пословица и ее видоизменения по структурным признакам могут относиться к разным жанрам, но из-за неразрывности традиционных и преобразованных паремиологических единиц вопрос об их разведении не ставился.

В паремиологии предпринимались многочисленные попытки обозначить видоизмененные паремии общим термином. Е.Н. Савина (1984) анализирует возможные видоизменения паремий в речи, называя их термином «трансформации»; В.И. Беликовым (1994) для обозначения намеренно искаженных паремий был предложен термин «кукизм»; Э.М. Береговская (2001) ввела термин «квазипословицы». В 2005 г. в Санкт-Петербурге вышел сборник видоизмененных пословиц, составленный Х. Вальтером и В.М. Мокиенко под названием «Антипословицы русского народа». Термин «антипословицы» составители объясняют как кальку с немецкого Antisprichwo"rter (В. Мидер). С.И. Гнедаш (2005) в диссертационном исследовании, посвященном видоизмененным пословицам в функциональном стиле прессы и публицистики, основной объект своей работы именует термином «провербиальные трансформанты». Е.В. Вельмезова (2005) вводит термин «новые русские пословицы».

В нашей работе для обозначения модифицированных текстов и трансформированных, когда паремия не теряет структурно-функциональные признаки исходного текста, мы будем использовать термин «видоизмененные пословицы». Для трансформированных и подвергшихся мутации текстов, когда формально паремия пословицей уже не является, примем термин Э.М. Береговской «квазипословицы».

В § 2.3 «Группы пословиц по устойчивости-изменчивости» выделяются ряды традиционных текстов и тех, которые структурируются на основе синтаксических моделей, характерных для пословиц.

Наиболее устоявшиеся (в своем исследовании мы их также называем традиционными) – это те пословицы, которые, незначительно изменяясь, существуют уже долгое время. Подобные тексты переходят из сборника в сборник, а носителями они определяются как «народная мудрость».

Наиболее устоявшиеся варианты – своеобразный пословичный актив. Данная группа текстов представляет собой паремиологический минимум, в отношении которого проводил эксперимент в 1970-х годах Г.Л. Пермяков. Традиционные тексты – это не абсолютно неизменный ряд пословиц, а наиболее часто употребляющиеся тексты в какой-либо определенной форме.

Пословицы, меняющие лексический состав при сохранении синтаксической модели.

Эту группу вариантов Г.Ф. Благова (2000) назвала «воспроизводством пословиц по типовым моделям (при фронтальном изменении лексики)». В текстах этой группы формальная структура и глубинная семантика неизменны, но меняется характер образа. Например, для выражения значения второго инварианта: «если одна вещь связана с другой вещью, то, если есть одна вещь, есть (будет) и другая» часто используется модель сложноподчиненного предложения с местоименно-соотносительной связью «где Х, там и Y»: Где баксы, там и бабы; Где «совок», там и «мусор»; Где огурцы, там и пьяницы; Где мед, там и мухи.

В § 2.4 «Видоизмененные пословицы и квазипословицы» предлагается группировка преобразованных пословиц по степени их видоизменения.

Паремии, в которых производятся незначительные изменения в рамках исходного текста, когда характер суждения, его жанровая специфика не утеряны, мы назовем модификациями текста (пословицы, афоризмы и т.п.): Баба с возу – вузу легче; Баба с возу – деду легче; Баба с вузу – бухгалтерии легче.

Трансформация текста происходит тогда, когда видоизменение значительное, и имеет место переход текста из жанра в жанр, текст принимает нетрадиционные формы, но паремия легко ассоциируется с «исходной» формой: Баба с возу – землетрясение в 5 баллов; Баба с возу – кобыла в курсе (дела); Баба с возу – кобылой меньше; Бабу с возу! Кобылу – в позу!

Сложные формы видоизменений паремий, когда в потоке речи паремия-источник или с трудом распознается, или ее значение намеренно оспаривается, мы называем мутацией. Сюда мы включаем единицы с рядом межтекстовых и межжанровых контаминаций, уже описанные случаи концовочного усечения пословиц, случаи «максимального врастания» в более широкий контекст (гиперактуализация), где клишированное суждение растворяется в контексте и ассоциация с пословицей (или с паремией, близкой к пословице) базируется часто лишь на языковом чутье адресата. Примеры контаминаций: Тише едешь – кобыле легче; Баба с возу – вылетит, не поймаешь, Баба с возу, а воз и ныне там.

В § 2.5 «Классификация пословичных видоизменений» систематизируются возможные механизмы преобразования пословицы в речевой ситуации.

Видоизмененные пословицы и квазипословицы – достаточно распространенная группа вариантов. Они составляют около 30 % нашего фонда (268 текстов из 900). Анализ показывает, что модифицированные, трансформированные и мутировавшие пословицы можно разделить на два класса: пословицы с ломкой инвариантной структуры и пословицы с ее сохранением. Видоизмененные пословицы с ломкой инвариантной структуры немногочисленны. К этому классу видоизменений мы причисляем следующие разновидности преобразования клише:

гиперактуализация – механизм, когда пословица растворяется в речевой ситуации, теряет признаки суждения, едва узнается;

сращение – соединение в рамках одного предложения частей суждений двух или трех паремий.

Преобразование пословицы с сохранением инвариантной структуры может происходить по следующим алгоритмам:

усечение – воспроизведение в речевой ситуации начальной или концовочной части пословицы;

актуализация – замена, добавление или пропуск отдельных слов традиционной пословицы с целью приблизить ее общее значение к конкретной ситуации;

надстройка – добавление параллельного суждения или элемента суждения к наиболее устоявшемуся варианту, когда происходит вторичное создание клише на базе традиционной пословицы.

В третьей главе «Полифункциональность пословиц в ситуациях произнесения» исследуются примеры типичных и уникальных значений пословиц в контекстах произнесения; доказывается, что квазипословицы и видоизмененные пословицы в речевых ситуациях могут иметь специфические функции, не характерные для обычного употребления пословиц; делается попытка соотнести частотность пословичных видоизменений с тем, какое событие во временнo'м плане паремии оценивают.

В § 3.1 «Исследование функций пословиц в контекстах произнесения» на основании сопоставления анализа функций языка, функций паремий, выделенных Г.Л. Пермяковым, и данных нашего фонда мы определяем возможные значения пословиц в ситуациях их произнесения.

В § 3.2 «Речевой акт, дискурсивная ситуация, фрейм» описываются связи употребления устойчивых фраз с типовыми контекстами речи, рассматривается ряд речевых сценариев.

Основной фонд записанных нами ситуаций можно охарактеризовать как ряд картин разговоров, где пословица приводится в качестве назидания (ведущие функции – моделирующая и поучительная) или в развлекательной функции («праздноречие»).

2. Паремия часто логически завершает ситуацию, служит в ней своего рода точкой. Пословица в этих случаях аксиоматична, является знаком абсолютной истины.

4. Пословица может обобщать весь смысл сказанного, превращая ситуацию в своего рода басню.

2. Чаще всего встречается в случаях употребления новообразований и трансформированных текстов.

В нашем фонде встречаются однотипные картины ситуаций, в которых использовались одни и те же паремии с одним и тем же ситуативным значением, причем подобное общее значение ситуация приобретает именно в связи с употреблением в ней пословицы. Проекция текстового значения на ситуативное позволяет определить общую картину разговора как речевой жанр.

Регулярно воспроизводимые картины разговора действительно порождают специфические формулы, уже воспринимаемые как сценарии. Тот или иной паремийный текст может ассоциироваться с кругом возможных проявлений, но далеко не каждую картину разговора в нашем фонде можно охарактеризовать как соответствующую тому или иному речевому жанру, потому что во многих случаях ситуация выглядит сугубо индивидуальной, и аналогичные сценарии пока не зафиксированы.

В § 3.3 «Характер оценки событий пословицами» частотность видоизмененных пословиц соотносится с тем, какие события во временнo'м плане оценивает паремия.

Паремия в картине разговора выполняет определенный комплекс функций, ситуация развивается по тому или иному сценарию в той или иной социальной группе. Естественно, что в контекстах, где пословица выполняет игровую функцию, появление ее видоизменений более возможно, чем тогда, когда в речевой ситуации паремия формулирует назидание. Пословичные трансформации чаще встречаются в ситуациях бытового общения, при деловом стиле общения они менее вероятны. Употребление видоизмененных текстов в молодежной субкультуре более частотно, чем у людей старшего возраста.

В ходе работы было замечено, что существует некоторая зависимость пластичности пословицы от того, какое событие во временнo'м плане она оценивает. Мы выделили следующие возможные типы оценок жизненных обстоятельств, предлагаемых пословицей:

Все ситуации, зафиксированные в нашем фонде, мы разделили в соответствии с этой схемой. Те случаи, когда в ситуации воспроизводился более чем один текст, – нами определялись как проявление 2-х, 3-х или 4-х характеристик одновременно (9,6 % от общего фонда).

Около 30 % составляют ситуации, в которых фигурируют видоизмененные тексты, когда паремией оцениваются актуальные обстоятельства. Естественно, что сиюминутный контекст может порождать актуализацию пословицы: фрагменты паремии замещаются лексемами, обозначающими качественные признаки оцениваемого события.

В группе ситуаций, где пословицей обозначаются жизненные закономерности, видоизменения паремий встречаются значительно реже (около 18 % от общего количества текстов). Здесь оказывается закономерным такое видоизменение, как усечение: адресанты лишь упоминают общеизвестные суждения.

В Заключении подводятся итоги исследования и формулируются основные выводы.

В ходе работы мы пришли к выводу, что жанр паремии – категория коммуникативная, структурно-семантический состав текста зависит от ситуации его произнесения. Содержательная часть пословицы в ее живом бытовании также определяется не столько значением образа или логической структурой конкретного варианта, сколько целями адресанта и смыслом ситуации, в которой употребляется текст (так сказать, его актуальным прочтением). Каждый вариант в каждом отдельном воспроизведении – это актуализация некоторого значения, условно принятого за константу. В речи возможно образование окказиональных текстов, которые впоследствии могут войти в традицию.

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика

<< На главную страницу