|
Центр типологии и семиотики фольклора РГГУ
5 марта 2008 г.
Круглый стол «Пространство колдовства»
В российской науке колдовство среди других народных верований активно изучалось с конца XVIII по начало XX в. В западной социальной антропологии после выхода в свет классической работы Э. Эванса-Причарда о колдовстве у азанде (1937 г.) этот феномен не перестает привлекать внимание исследователей. Однако если в современной социальной и культурной антропологии колдовство – один из центральных объектов изучения (среди тех, кто занимался этой темой – К. Клакхон, М. Дуглас, В. Тернер и другие ученые), то в нашей стране это явление с конца 1920-х и до начала 1990-х гг. находилось в силу понятных причин на периферии этнологии и фольклористики (почти единственное исключение – статья Э.В. Померанцевой «Рассказы о колдунах и колдовстве», 1975). В наши дни в антропологии колдовство рассматривается как социальный институт и исследуется в связи с понятиями «власть», «модернизация» и «национализм» в постколониальных странах или же в связи с современной городской мифологией в постиндустриальном мире, тогда как для фольклористики колдовство – область народных верований, а колдун и ведьма изучаются как мифологические персонажи наряду с лешим, водяным и кикиморой. Подобный разброс научных мнений по поводу феномена колдовства ставит перед исследователями, которые не хотели бы ограничиваться узкими дисциплинарными рамками, несколько проблем:
- Имеем ли мы дело с единым феноменом, или с локально и/или темпорально разобщенными социально-культурными явлениями, лишь в научном воображении объединяемыми термином «колдовство» (англ. «witchcraft»)?
- В чем преимущества и недостатки различных методов и подходов к изучению колдовских представлений и практик?
- Где могут корениться истоки веры в колдовство в различных локальных и темпоральных контекстах?
- В каких текстах (понимаемых в широком, семиотическом смысле) «живут» представления о колдовстве?
- Каковы могут быть конфигурации социального и мифологического в связи с представлениями о колдовстве? Как последние могут быть связаны с социальными институтами и структурой локального сообщества?
- Каковы социокультурные функции колдовских представлений и практик в тех или иных контекстах?
- Можем ли мы говорить о принципиальных сходствах или, напротив, различиях в конфигурациях и функциях колдовских представлений и практик в типологически разных формах культуры и общества (устной/письменной, доиндустральной/индустриальной/постиндустриальной, охотники-собиратели/земледельцы/кочевники/горожане)?
На круглом столе «Пространство колдовства» предполагается обсудить проблемы (перечень которых указанными не исчерпан), связанные с общей темой конструирования феномена колдовства (как самими носителями традиции, так и исследователями), или, другими словами, темой языков описания и метаописания этого феномена, существующих в различных контекстах – как географических и исторических, так и дисциплинарных и методологических.>
Материал размещен на сайте при поддержке гранта РФФИ №06-06-80-420a.
|
