<< На главную страницу

К.А. Маслинский,
Санкт-Петербург

Текст и контекст: к проблеме типологии устной городской прозы

При описании современной городской прозы представляется необходимым подходить к классификации поля текстов не только понимая текст как зафиксированную единицу, обладающую набором имманентных признаков, но и исходя из того факта, что текст является частью коммуникативной ситуации. Поскольку современные устные прозаические тексты обладают сравнительно низкой степенью клишированности, то на их структуре и конкретном речевом воплощении в наибольшей степени сказывается влияние контекста. По этой причине в классификации, опирающейся на структурные и формальные признаки и не учитывающей контекстные трансформации, варианты одного и того же текста могут попасть в разные классы. Контекстуальный подход, декларирующий регулярные трансформации текста в зависимости от типичных условий контекста, возникает преимущественно в тех исследованиях, где ставится задача изучения инварианта конкретного текста, записанного в разных ситуациях, или решается вопрос о большей или меньшей "аутентичности" записанного текста в зависимости от непосредственного контекста разговора (мастерства собирателя).

Контекст может также пониматься как рассказ о контексте бытования, этнографический комментарий, и в то же время сам такой комментарий не рассматривается как контекстуальный фактор, влияющий на формулирование текста. При этом редко акцентируется внимание на том, что ситуация интервью, в рамках которой записывается подавляющий массив современной устной прозы, является только одним из возможных коммуникативных контекстов для записываемых текстов и обладает специфическими свойствами, влияющими на структуру и форму текста. Таким образом, вопрос о степени аутентичности записанного в рамках интервью текста представляется бессмысленным; гораздо более продуктивным было бы рассматривать записи, сделанные в рамках интервью и методом включенного наблюдения как в равной степени аутентичные, но по-разному реализованные в контексте. В данной работе сопоставляются ситуации, в которых информант рассказывает о районе своего детства, следуя в изложении привычному маршруту детских прогулок, с ситуациями собственно прогулки по данному маршруту, сопровождаемой также рассказом говорящего. При этом первые ситуации типологически сходны (обладают аналогичными свойствами контекста) с интервью, а вторые -- с ситуацией спонтанной экскурсии (близки к включенному наблюдению). В результате я располагаю вариантами не отдельных текстов, но вариантами целых ситуаций, с высокой (в непосредственном взаимодействии с пространством) и низкой (в интервью) степенью контекстуализации.

Степень контекстуализации на уровне текста проявляется в большей или меньшей эксплицированности значений в тексте: в интервью необходимо усложняется структура текста по сравнению с прогулкой за счет тех значений и структурных связей, которые при непосредственном взаимодействии с пространством содержатся в контексте. Помимо общих соображений, приложимых к трансформациям любого текста в разных контекстах, существует и ряд специфических особенностей рассматриваемого нами материала. Нужно отметить, что в контексте ситуации повествования о пространстве в одном ряду оказываются как индивидуальные, так и общегородские тексты, как повествование о событии, так и повествование об обычае, но все они объединены общим признаком, который можно обозначить как локализованность, понятую одновременно в двух отношениях: 1) нарратив, содержащий пространственную локализацию, соотносимую с эмпирическим пространством носителя традиции; 2) нарратив, возникающий в связи с появлением в поле внимания того или иного локуса, принадлежащего эмпирическому пространству носителя традиции. Параллельное рассмотрение локализации в этих двух отношениях позволяет преодолеть существующий в фольклористике теоретический разрыв между локусом как категорией текста (место действия) и локусом как феноменом локального и/или индивидуального репертуара (место события, обряда и т.п.). Причем локус в данном случае следует понимать не как заранее данную единицу, отсылающую к "конкретному объекту/точке в реальном пространстве", а как единицу, задаваемую синтактикой текста или синтаксисом взаимодействия с пространством (в терминах деятельности, напр., обряда), а потому контекстуально зависимую. Представляется, что такая трактовка локализованных текстов позволит создать во многом более адекватные описания семантики пространства в локальной традиции, чем сложившийся исследовательский прием вычленения из текстов интервью набора локусов и их семантики с последующим нанесением этого набора на карту, реальную или воображаемую.