<< На главную страницу

Колосова Валерия Борисовна.

"Огненные" травы // Русская речь. 2011. № 4. Июль-август. С. 93-97.

Колосова В.Б.

(Санкт-Петербург)

В данной статье предметом нашего интереса стали такие растения, в названиях которых отражена лексика, связанная с огнем и горением. В основании названий растений – фитонимов – может лежать уподобление огню по различным признакам.

Основанием метафорического сравнения с огнем может служить цвет лепестков, в данном случае красный, желтый или оранжевый: огненный цвет, огневик ‘зорька горицвет Lychnis chalcedonica L.’ [1. С. 200], огневка (Перм.) ‘грибы со шляпками красного цвета’, огонёк (Том., Барнаул.), огнёвки (Бурят.) ‘купальница азиатская Trollius asiatucis L.’ [2. Вып. 22. С. 324, 327, 338]. Назывались подобными словами и комнатные растения, например,  бальзамин султанский Impatiens sultanii Nowk.: «Рос у меня огонек-то, цвет красный пустит, дак красота така!» (Том.) [2. Вып. 22. С. 339]. Частым способом образования фитонима является сложение основ: огнецвет (б.м.) ‘марьянник гребенчатый Melampyrum cristatum L.’ [2. Вып. 22. С. 327], огнецветка, огнецветник (Ср. Урал) ‘марь красная Chenopodium rubrum’ [3. С. 146]. Существуют и более сложные образования: уголек в огне, уголек да огонек ‘адонис осенний Adonis automnalis L.’ [1. С. 10]. В этой связи интересен глагол гореть в значении ‘цвести’: «Гарить и летам и зимой, за эта и называли неугасимки», и название бальзамина Impatiens balsamina неугасимка ‘ [4. С. 114, 321].

Показательно наименование одной и той же реалии разными лексемами, но с одной мотивацией, причем в речи одного носителя, например, огоньки и жарки ‘купальница Trollius L.’: «Огоньки жарками еще звали, они ярки таки, в тайге светут» (Новосиб.); или огонёк и жар ‘настурция низкая Tropaeolum majus nanum’ «Что жар, что огонек – все равно, горит, как жар» (Ростов.) [2. Вып. 22. С. 338-339]. Изредка подобные названия могли относиться и к цветам другого цвета: огоньки (Тобол.) ‘незабудка лесная’ [2. Вып. 22. С. 339]. Вероятно, в этих (весьма немногочисленных) случаях основой послужило яркое пятно цветка, выделяющееся на фоне листвы.

Название мыший огонь (б.м.) дано светящимся в темноте грибкам Byssus phosphorea [5. Вып. 2. С. 367]. Растения могут связываться с огнем на основании места их произрастания: пожарки (б.м.) ‘желтые грибы, растущие на лесных пожарищах Agaricus volemus Fr.’ [1. С.  16].

Большую группу представляют образования от корня *gorěti. Их можно разделить на два блока:

а) фитонимы типа *gorěti + *květъ [6. Вып. 7. С. 46], образованные по цвету лепестков: горицвет (Ворон., Екатеринослав., Курск. и др.) ‘адонис весенний’, горицвет (б.м.) ‘адонис летний Adonis aestivalis L.’ [1. С. 10], или горицвет (б.м.), горица, горитва (Курск.) ‘зорька горицвет Lychnis chalcedonica’, горицвет (б.м.) ‘смолка клейкая Lychnis viscaria L.’ [1. С. 200, 201].

б) фитонимы, отражающие горький вкус растений: *gorьkъ(jь) – «прилаг. с суф. –(ь)kъ, соотносительное с гл. *gorěti, но производное непосредственно, по всей вероятности, от основы на –i-» [6. Вып. 7. С. 56]. Сюда относятся такие названия, как горькуша (Петерб.) ‘василек луговой Centaurea jacea L.’, горчанка (б.м.) ‘горечавка Gentiana’, горчак бабий (Ворон.), горчак женский (Орл.), горчица (Калуж.), горчица дикая (Ряз.), горчишка, горчишная (Твер.) ‘горец перечный Polygonum hydropiper L.’ [1. С. 90, 154, 265]. Полынь  горькая Artemisia absinthium L. может носить названия горькуха (Пск.), горькуша (Новг., Ряз.), горечь [1. С. 47; 2. Вып. 7. С. 82].

Как считают некоторые этимологи, в самом названии полынь также отражен ее горький, жгучий вкус, поскольку этот фитоним родствен глаголу палить [7. С. 16; 8. Вып. 3. С. 320].

Растения могут жечь, обжигать в прямом смысле, и тоже наделяются соответствующими названиями. Среди диалектных названий крапивы преобладают те, в которых отражено ее основное свойство – жгучесть, то есть реализуется семантическая модель ‘жгучесть’ → ‘название растения’, причем на очень разнообразном лексическом материале, например: жегала (Твер.), жигавица, жигалка, жижка (Екатеринослав.), стрекава (Пск.), стрекавина (Новг.), стрекучка (Курск.) ‘крапива жгучая Urtica urens L.’ [1. С. 369-370], жаглица, жигалица (Ср. Урал.) ‘то же’ [3. С. 82-83], жальница (Свердл.), жарениха (Ср. Урал.), жгучка (Орл., Курск.) ‘крапива’ [2. Вып. 9. С. 68, 76, 93].

При этом само название крапива отражает тот же признак, восходя к праслав. *kopriva / *kropiva  и являясь родственным словам кропить, ст.-сл. оукропъ, рус. диал. окроп ‘кипяток’ [8. Вып. 2. С. 366; 9. С. 113].

Связь с огнем выражается и в сравнении растений с солнцем, для которого также могут быть разные основания. Сравнение может быть основано на цвете лепестков растения: подсолнечник (Вел. Росс.), подсолнух (Курск., Ворон.) солнечник,  солнух,  солноверт (б.м.) ‘подсолнечник масличный Helianthus annuus L.’; дикий подсолнечник (Алт.) ‘девясил высокий Inula Helenium L.’; подсолнух малый (Екатеринб.) ‘девясил Христово око Inula Oculus Christi L.’ [1. С. 163, 176, 177]. С другой стороны, цикорий обыкновенный Cichorium intybus L. с голубыми цветами назван солнцева трава (б.м.) [1. С. 98].

            Фитоним может объединять в себе две мотивации одновременно. Так, у различных видов коровяка ярко-желтые цветки (признак цвета) собраны в плотную продолговатую вертикальную кисть (признак формы); оба признака послужили основанием для таких фитонимов, как царская свеча (Сарат.) ‘коровяк метельчатый Verbascum lychnitis L.’, царьския свечки (Ворон.) ‘коровяк фиолетовый’, царская свеча (б.м.) ‘коровяк обыкновенный Verbascum thapsus L.’ [1. С. 374, 375].

Еще один пример двойной мотивации, на этот раз объединяющей форму растения и его способность хорошо, ярко гореть отражает такой ряд фитонимов, как адамова свеча, царская свечка, лучинник (Ср. Урал) ‘плаун Lycopodium’: «она высохнет как дак свечкой торчит»; «это она когда засыхат, дак горит кросиво, с искрам»; «это трава така горюча, ешшо и лучше лучины-то» [3. С. 18-19, 128, 202].

В фольклорном материале, например, в загадках о маке, прослеживаются те же связи, что и в названиях: «Иван Иванович, Макар Макарович, Из земли выходит, На себе огонь выносит» [10. С. 128]; или «Среди пламени корзина стоит – и не горит» [11. С. 311].

Рассмотренные выше признаки растений, обусловившие их названия, оказали влияние также и на применение этих растений в народной медицине, а фитонимы, в свою очередь, тесно связаны с названиями болезней или их симптомами. Так, огневку ‘конский щавель Rumex confertus Willd.’ с красноватыми листьями прикладывают, когда «ноги ломит, рвет да жгет» (Перм.) [2. Вып. 22. С. 324-325]. Сок желтых цветков норичника узловатого Scorpularia nodosa, известного под названием жгучка или жигун, использовали для лечения золотухи: «свежий сок лучше брать, в ухо капать, она серу выжигат»; в то же время со жжением связано и ядовитое действие этого же растения: «жигуном отравитца можно, как начнет кишки жегчи» (Ср. Урал) [3. С. 82-83].

Болезни, сопровождающиеся жаром или сыпью, получили народные названия, связанные с огнем; лечили их травами с похожими названиями. Например, при горячке давали пить настой трав огневки (Тобол.) [2. Вып. 22. С. 325]. В Бессарабии золой колючника обыкновенного Carlina vulgaris L. под местным названием вогник или огник присыпали кожную болезнь огник у детей [1. С. 86]. На Среднем Урале купальница азиатская Trollius asiatucis с оранжевыми цветками известна под названием огнёвка. Ею лечили два разных заболевания: дерматит, сопровождающийся красными «огненными» пятнами, и лошадиную лихорадку, также называемую огнёвка: «Она у лошадей жар вытягиват, огонь нутряной, потому и огнёвка» [3. С. 146].

Заболевания зрения связывались не с огнем, а с отсутствием света, и растения, которыми лечили болезни глаз, получили поэтому названия, образованные от корня свет-: светлая (Вят.) ‘чистотел большой Chelidonium majus L.’ «по действию на глаза»;  свечи (Курск.), свет очей, светлик, свечка (б.м.) ‘очанка лекарственная Euphrasia officinalis L.’ «все по употреблению ее в болезни глаз»; светозар (Нижег.) ‘мелколепестник канадский Erigeron canadensis L.’ «отваром лечат глаза» [1. С. 94, 135, 141, 399].

К «огненным» травам причисляются народом и такие, которые не лечат, а, напротив, вызывают заболевания, например, огонь трава (Юг России) ‘звездчатка злаковидная Stellaria graminea L.’: «В южной России трава эта считается ядовитою и вредною для лошадей, откуда и названия ея Пьяная трава, Огонь, Вех и др.»  [1. С. 343]; или жарки, жар-цвет ‘первоцвет весенний Primula veris’: «Скотина ее съес, дак заболее, жар у ей будет в самом нутре, сморит, виш, жарки и зовут» [3. С. 83].

«Огненные» и жгучие травы проявляют свою символику и в поверьях. Так, огненная или световая природа цветка папоротника отражается в многочисленных русских быличках о поисках этого волшебного цветка. О цветке папоротника говорят, что он «сияет, как точно на стебельке в огне уголек лежит» (Ряз.). По другим поверьям, появляющиеся в Иванову ночь огоньки на болотах и есть цветы папоротника (Влад.) [12. С. 546].

Папоротник связан и с другими мифологическими явлениями огненной природы. Нередки в легендах упоминания о том, что в ночь цветения папоротника случает страшная гроза [12. С. 546]. Кроме того, в легендах о поисках кладов в купальскую ночь «клады появляются на поверхности в виде света, как и папоротник, и причем часто именно в том месте, где должен зацвести чудесный цветок» [12. С. 574].

Растения могут быть связаны с огнем и еще в одном аспекте. В этиологических легендах, связанных с персонажами христианской мифологии, различные растения считаются подверженными ударам грома или, напротив, защищенными от них. Так, можжевельник скрыл Христа от преследователей, поэтому под ним можно прятаться от грозы (Арх.) [13. С. 208]. Напротив, под осиной прятаться от грома нельзя, потому что там прячется сатана (Брян.) [13. С. 50]. Разбитые молнией деревья запрещалось использовать при строительстве, а иногда даже на дрова, так как считалось, что их разбил громом бог, когда целился в прятавшегося на них сатану [13. С. 50].

Итак, растения с лепестками желтого, оранжевого и красного цвета своим ярким, «горящим» цветом вызвали в сознании носителей диалектов ассоциацию с огнем, пламенем, жаром, горением. Те же связи актуализируются в связи с горьким, жгучим вкусам, а также со жгучими свойствами растений. Место произрастания относится к менее актуальным признакам. Фитонимы, образованные по признакам растений, в свою очередь, тесно связаны с названиями болезней и с лекарственным применением «огненных» растений.

Литература

1. Анненков Н. Ботанический словарь. СПб., 1878.

2. Словарь русских народных говоров. Вып. 1–. М.-Л., 1965–

3. Коновалова Н.И. Словарь народных названий растений Урала. Екатеринбург, 2000.

4. Большой толковый словарь донского казачества. М., 2003.

5. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т. 2. М., 1989.

6. Этимологический словарь славянских языков. Вып. 1–. М., 1974–

7. Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000.

8. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. СПб.; М., 1996.

9. Меркулова В.А. Очерки по русской народной номенклатуре растений. М., 1967.

10. Загадки русского народа: Сборник загадок, вопросов, притч и задач / Сост. Д. Садовников. М., 1995.

11. Судник Т.М., Цивьян Т.В. Мак в растительном коде основного мифа // Balto-balcanika. Балто-славянские исследования 1980. М., 1981. С. 300–317.

12. Агапкина Т.А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. М., 2002.

Материал размещен на сайте при поддержке гранта №1015-1063 Фонда Форда.