«АХ, ВСЕ ЗНАКОМЫЕ МОТИВЫ»
(о «Современном Онегине» М. Я. Пустынина)¹

ОЛЕГ ЛЕКМАНОВ

В шестом номере петербургского журнала «Весна» за 1908 г.² было опубликовано четырехстрофное юмористическое стихотворение «Современный Онегин», подписанное псевдонимом «Недотыкомка». Под этим псевдонимом укрылся журналист и пародист Михаил Яковлевич Пустынин (настоящая фамилия Розенблат, 1884–1966)³.

Приведем полный текст пустынинской пародии:

СОВРЕМЕННЫЙ ОНЕГИН

                        I.

Бывало, он еще в постеле,
К нему записочки несут;
«Жениться мне бы в самом деле,
А то года идут, идут!
Какие б я давал обеды! —
Моя жена в костюме Леды, —
Причина споров и страстей, —
Всех принимала бы гостей
И угощала б их вареньем,
И занимала бы подруг,
И беллетристов модный круг
Ее встречал бы одобреньем…
Ах, мысль Каменского мила:
Ходить, в чем мать нас родила!<»>

                        II.

Чудак мой, пасмурный Евгений
Увы, по старому хандрил;
Засиживался часто в «Вене»,
Зато к «Давыдке» не ходил;
Он всякий спорт любил сугубо,  251 | 252 
И гимнастического клуба
(Тот губит жизнь, кто не спортсмэн!)
Он обязательный был член.
На Невском покупал Баркова
И, уж в постели, при свече,
О женском он мечтал плече…
Он не читал ни «Речь», ни «Слово»,
Но «Время новое» читал, —
И Меньшикова одобрял.

                        III.

Когда однажды, в час рассвета,
Домой Онегин мой спешил, —
Просить какого-то совета
Он у Аврахова решил;
Встал — за газету; и во взоре
Спермин, электросуспензорий,
Пестрея, замелькали вдруг
Меж «свах», «натурщиц» и «подруг».
Ах, все знакомые мотивы:
Здесь доктор Мензинг, доктор Флит,
Лаин, каптол и абсорбит,
Экзематин, презервативы…
(Обычный лексикон газет) —
Всех этих слов на русском нет!

                        IV.

Но, глупой, может быть из лени,
Своим он планам изменил:
Разочарованный Евгений
Аврахова не посетил!..
Пиленко с Ксюниным любили
Кататься с ним в автомобиле
Перед Таврическим дворцом
И вместе думали о том,
Что из Онегина бы вышел
Весьма примерный октябрист,
Но, тонкий автомобилист,
Онегин этих дум не слышал!
Его пленял другой удел;
Он правил, фыркал и гудел.   252 | 253 

На эти четыре немудреные строфы в полной мере распространяется закон, обязательный почти для всех стихотворных текстов ХХ столетия, использовавших пушкинский роман в качестве пародической формы⁴. В вольное или невольное подражание великому образцу, пародии на «Евгения Онегина», как правило, стремились преобразиться если не полномасштабную картину современной им эпохи, то хотя бы острую выразительную карикатуру на современную им эпоху.

Более того, вероятно, не будет преувеличением увидеть в так и не выросшем из сора стихотворении Пустынина своего рода метатекст. Ведь тематический реестр мотивов, репрезентировавших в различных переложениях «Евгения Онегина» современность⁵, представлен здесь едва ли не с исчерпывающей полнотой. Подобно паззлу, карикатура на петербургские 1900-е гг. складывается у Пустынина из нескольких фрагментов, главные из которых: политика, эротика, спорт, технические новшества, а также изящная словесность⁶.

Мотивы, обыгрывающие политические реалии 1908 г., возникают в финале второй строфы «Современного Онегина» и в четвертой его строфе. Все они сосредоточены вокруг газеты «Новое время» и деятельности Третьей Государственной думы, заседавшей в Таврическом дворце. Отсюда: «Пиленко с Ксюниным любили / Кататься с ним в автомобиле / Перед Таврическим дворцом». Александр Александрович Пиленко (1873–1948)⁷ и Алексей Иванович Ксюнин (1880–1937) были думскими обозревателями «Нового времени», представителями левого, «октябристского» крыла этой консервативной газеты⁸, меж тем как популярнейший «нововременский» фельетонист Михаил Осипович Меньшиков (1859–1918) придерживался крайне правых взглядов⁹. Современный Онегин «Меньшикова одобрял», а октябристом становиться не желал.

На специфичность рекламных объявлений, помещавшихся тем же «Новым временем», намекает третья, «медицинская», строфа «Современного Онегина», где перечисляются популярные тогда средства от импотенции, «нервной и половой слабости», а также «упадка сил». Целитель Дионисий Аврахов, у которого хотел «просить какого-то совета» современный  253 | 254  Онегин, прославился изобретением бальзама для лечения сифилиса «из нескольких кореньев и трав», имевшего якобы индийское происхождение. Ссылаясь на свою двадцатилетнюю практику, в рекламных объявлениях 1906 года Аврахов утверждал, что «порченая кровь вся вытягивается лекарством в прямую кишку и выходит вон, и поэтому болезнь излечивается навсегда и без возврата». Как и следовало ожидать, бурная деятельность Аврахова увенчалась позором и затяжными судебными процессами: столичное врачебное управление, заинтересовавшись «целителем», установило, что некоей А. В. Завгородней разрешение на «Индийский бальзам» было добыто как на косметическое средство для… полоскания зубов. Однако торговля снадобьем продолжалась, причем в провинции расплодились аферисты, выдававшие себя за полномочных представителей фирмы Аврахова.

Наряду с рекламой сомнительных врачебных услуг «Новое время» охотно помещало на своих страницах чуть замаскированные рекламные объявления проституток и содержанок. В пародии Пустынина это обстоятельство отражено в строке «Меж “свах”, “натурщиц” и “подруг”»¹⁰.

В целом третью строфу «Современного Онегина» интересно сопоставить с соответствующим фрагментом топорного многостраничного памфлета Владимира Пуришкевича «Павел Дупенский¹¹. Дневник непременного члена министерской передней» (1913): «Встаю в 12, Иван подает кофе и газеты “Новое время”, “Петербургскую газету”, “Петербургский листок”. Усаживаюсь. Просматриваю покойников¹², а потом, шмыг, на страницы объявлений и тут читаю с толком, расстановкой, запасшись блокнотом и карандашом. Прочтешь, и порой, в день от Думы свободный, и день определится. Не угодно ли, напр<имер>, сегодня, прямо глаза разбегаются» (— далее следуют четыре (!) страницы газетных объявлений от «“свах”, “натурщиц” и “подруг”»)¹³. Заметим, что герой памфлета Пуришкевича, член Государственной думы и политический единомышленник современного Онегина, мнит себя поэтом и сочиняет пародические тексты на основе строк пушкинского романа. При этом он соотносит себя с героем «Евгения Онегина»:  254 | 255 

Мой дядя самых честных правил,
Но я на дядю не похож,
Меня зовут то Поль, то Павел,
Я покупаюсь не за грош¹⁴.

Интересную и характерную параллель к финалу стихотворения Пустынина (освоение современным Онегиным автомобиля) находим в позднейшей пародии «Перевод Пушкина на язык эгофутуристов», напечатанной в 1913 г. в «Сатириконе» и подписанной «Г. Е.»:

Зима! Пейзанин, экстазуя,
Ренувелирует шоссе,
И лошадь, снежность ренифлуя,
Ягуарный делает эссе.
Пропеллером лансуя в’али, Снегомобиль рекордит дали,
Шофер рулит; он весь в бандо,
В люнетках, маске и манто¹⁵.

Наиболее частотны в «Современном Онегине» мотивы, отображающие некоторые особенности литературного процесса и литературной ситуации конца 1900-х гг.

Так, «Вена» и «Давыдка» — это два петербургских ресторана, завсегдатаями которых всегда были писатели и поэты¹⁶. «На Невском» современный Онегин, скорее всего, покупал не только и не столько стихи самого Ивана Семеновича Баркова, сколько многочисленные подражания его порнографическим произведениям — образцы так называемой «барковианы». Сравним с записью из дневника Михаила Кузмина за 1906 г., сделанной, правда, не в Петербурге, а в Нижнем Новгороде: «<…> к нам ежеминутно приставали, то с камнями, то с фотографиями, то с похабными стишками. Я купил 3 книжечки Баркова»¹⁷.

В первой же строфе пародии Пустынина подразумевается скандально знаменитый рассказ Анатолия Каменского «Леда» (1906). Но, возможно, имеется в виду и одноименная пьеса 1907 г., представлявшая собой переработку рассказа самим Каменским. Пьеса эта была поставлена на сцене и пользовалась широкой популярностью, главным образом, потому, что  255 | 256  в кульминационном ее эпизоде героиня представала перед зрителями обнаженной.

Следует отметить, что легко распознаваемые отсылки к современной массовой культуре — это общая черта большинства пародий на «Евгения Онегина», создававшихся в ХХ в. Приведем здесь фрагмент из поэмы Тимура Кибирова «История села Перхурова», насыщенный цитатами из российских блатных и кабацких песен 1990-х гг.:

И сверкнул в руке у Женьки ствол — черный ствол —
и навел наган он в сердце друга.
Выстрел прогремел, а Таня с Олей — эх, сестрой! —
зарыдали в горе и испуге!

«Что же ты, братуха? Не стреляй — эх, не стреляй! —
не стреляй в меня, братан-братишка!» —
прошептал Володя и упал — эх, упал, —
весь в крови молоденький мальчишка¹⁸.

А также микрофрагмент куда менее изощренной пародии на «Евгения Онегина», составленной нашим безвестным современником:

Вовану Женьке б дать по роже,
Да западло — понты дороже.
И молвил он: «Сошли с базара!
Наш спор решат лишь два “макара”!»¹⁹

К сказанному остается прибавить, что «Современный Онегин» может быть включен в число пародий на пушкинский роман, фоновых для «Петербургских строф» (1913) Осипа Мандельштама. Упоминание в четвертой строфе мандельштамовского стихотворения о «старинн<ой> тоск<е>» Онегина разрешается в финале «Петербургских строф» появлением «чудака Евгения» из «Медного всадника»²⁰ в обрамлении мотивов, открыто вводящих в «Петербургские строфы» тему современности и перекликающихся с заключительной строфой пустынинской пародии:

Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход —
Чудак Евгений — бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!   256 | 257 

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Приношу глубокую благодарность участникам «Живого Журнала» (“LiveJournal”) aakobra, gloomov, n_bogomolov, _niece, romov и seminarist за содействие и помощь в работе.

² Об этом журнале, издававшемся Н. Г. Шебуевым, см., напр., в беллетризованных воспоминаниях футуриста Василия Каменского «Путь энтузиаста» (Каменский В. Степан Разин. Пушкин и Дантес. Художественная проза и мемуары. М., 1991. С. 511–519) и в злобном фельетоне будущего акмеиста Владимира Нарбута: Нарбут В. Версификатор // Gaudeamus. 1911. № 11. С. 12.

³ Ср. кн. его стихотворных эпиграмм и пародий (куда «Современный Онегин», разумеется, не вошел): Пустынин М. Сучки и задоринки. М., 1955 (Б-ка «Крокодила». № 62).

⁴ Как, впрочем, и XIX столетия. См., напр., знаменитую пародию Дмитрия Минаева «Евгений Онегин нашего времени» (1865). Приведем здесь начальные строки одной из ее строф, пародирующие ту строфу «Евгения Онегина», которую, в числе прочих, перепевает и Пустынин: «Бывало он еще в постеле, / Чтоб дать себя кухарке знать, / Начнет пред нею не без цели / Авторитеты разрушать, / Бранить Вольтера и Бэкона, / Корнеля, Гете и Мильтона / И, булкой набивая рот, / Цикорный кофе жадно пьет» (Минаев Д. Избранное. Л., 1986. С. 237).

⁵ Богатый материал для сопоставления дает сборник: Судьба Онегина / Сост., вступ. ст. и коммент. В. и А. Невских. М., 2001 (пародия М. Пустынина в этот сборник не вошла).

⁶ Из этих же элементов, но куда менее отчетливо проявленных, составлено остроумное «Возвращение Онегина» А. Хазина (см.: Ленинград. 1946. № 10).

⁷ Ср.: Пиленко А. А. Русские парламентские прецеденты. Порядок производства в Государственной Думе. СПб., 1907. Вып. 1.

⁸ Органом октябристов была упоминаемая в пародии Пустынина газ. «Слово». Газ. «Речь» издавали кадеты.

⁹ См. яркую характеристику его журналистской деятельности в мемуарах: Энгельгардт Н. Эпизоды моей жизни / Публ. С. В. Шумихина // Минувшее: Истор. альм. СПб., 1998. Вып. 24. С. 33–35. Ср. здесь же описание досуга редакции «Нового времени», возглавлявшейся Ксюниным: «Это была сплоченная компания, которая ночью, после того, как номер спускали в машину, собиралась в Артистическом клубе возле ресторана Лейнера на Невском  257 | 258  и там ужинала, пила и дулась в карты и на заре уезжала в автомобиле домой спать» (Там же. С. 55).

¹⁰ Не гнушалась газета печатать и куда более рискованную рекламу. «Мне всегда хотелось мальчиков, но в гимназии ничего не было, — вспоминал Георгий Адамович в парижской беседе с Юрием Иваском. — Я был студентом-первокурсником. Отозвался на объявление в “Новом времени”» (цит. по: Проект «Акмеизм» / Вступ. ст., подгот. текста и коммент. Н. А. Богомолова // Новое литературное обозрение. 2002. № 58. С. 161).

¹¹ Очевидный намек на А. Н. Крупенского.

¹² Подразумеваются некрологи.

¹³ Павел Дупенский <Пуришкевич В. М.>. Дневник непременного члена министерской передней. СПб., 1913. С. 285–286.

¹⁴ Там же. С. 109–110. Ср. с дневниковыми рассуждениями антигероя памфлета Пуришкевича: «Ох, молодость, молодость, что я буду делать, когда постарею, когда Дианы грудь, ланиты Флоры и ножка, ножка Терпсихоры не в состоянии будут взволновать мой дух, мой пыл, мой жар, мои чувства?» (Там же. С. 60–61).

¹⁵ Перепечатано О. Б. Кушлиной в сб.: Русская литература ХХ века в зеркале пародии: Антология. М., 1993. С. 123.

¹⁶ О «Вене» подробнее см., напр.: Десятилетие ресторана «Вена»: Лит.-худож. сб. СПб., 1913. «Давыдку», как известно, часто посещал еще Ф. М. Достоевский.

¹⁷ Кузмин М. Дневник. 1905–1907/ Предисл., подгот. текста и коммент. Н. А. Богомолова и С. В. Шумихина. СПб., 2000. С. 206–207.

¹⁸ Кибиров Т. Парафразис: Кн. стихов. СПб., 1997. С. 92.

¹⁹ Цит. по: http://deep.webestnet/forum/91734/all/.

²⁰ Ср. в пародии Пустынина об Онегине: «Чудак мой, пасмурный Евгений» с опорой на пушкинскую аттестацию героя романа.