Тема Лермонтов и Стендаль может показаться «притянутой». Иначе как объяснить отсутствие имени Стендаля в ЛЭ, в монографиях Дюшена, Родзевича, Дашкевича, в фундаментальных исследованиях Томашевского Проза Лермонтова и западноевропейская традиция и Виноградова Стиль прозы Лермонтова285. Причина «странной» ситуации в одном: Лермонтов Стендаля ни разу не упомянул, их типологическая общность не бросается в глаза, сходство между писателями не лежит на поверхности. Я, однако, убеждена: Стендаль духовно — самый близкий Лермонтову французский прозаик. Разумеется, подобное убеждение — гипотеза, ее следует обосновать.
Принципиальное возвеличивание личности, преклонение перед человеческим интеллектом, стремление проникнуть в глубинные тайны сознания и подсознания — все это в высшей степени свойственно обоим писателям (так же как и острое неприятие социально-политической атмосферы эпохи). Их художественный метод («свой» Стендаль назвал «истинным романтизмом»286), сочетающий достижения романтиков со стремлением к объективному изображению действительности, во многом сходен (речь идет о «позднем» Лермонтове). Фактологическая основа гипотезы: сюжетно-мотивные переклички в прозе Лермонтова с романом Красное и черное, сходство стилевой манеры Княгини Лиговской с некоторыми чертами стиля Красного и черного
285 Упоминание о Стендале можно найти лишь в книге А. В. Федорова Лермонтов и литература его времени, но оно, мягко говоря, «загадочно»: желая противопоставить Лермонтова Стендалю, исследователь причислил одного из самых прогрессивных французских писателей, либерала и вольнодумца, к адептам «консервативной идеологии» (Федоров А. В. Лермонтов и литература его времени. Л., 1967. С. 357).
286 См.: Вольперт. Пушкин в роли Пушкина. С. 213–222.
(«публицистичность», специфика иронии, характер рефлексии), сходная трактовка наполеоновского мифа.
При глубоком различии судеб в биографиях Лермонтова и Стендаля есть и точки соприкосновения: время расцвета — одно и то же десятилетие, — тридцатые годы, принесшие обоим радость творчества и горечь безвременья. Славу оба узнали посмертно287, при жизни обоим приходилось постоянно опасаться «всевидящего ока», «всеслышащих ушей». Стендаль не был отправлен в Тенгинский полк (в одну из самых горячих точек Кавказа), но, работая в Италии консулом в захудалом местечке Чевитта Веккиа, постоянно ощущал за собой «надзор». Оба писали «в стол»: Стендаль — социально-политический (и психологический) роман Люсьен Лёвен (Stendhal. Lucien Leuwen, 1855), в котором, благоразумно отложив его издание «до лучших времен», запечатлел свое презрение к июльской монархии; Лермонтов — многие произведения также не предназначал для печати (поэму Сашка, пьесы «тайного» цикла Андрей Шенье, стихотворения Жалобы турка, 30 июля. — (Париж) 1830 года, Пир Асмодея, Настанет день…, Нищий, Прощай, немытая Россия, Пророк и мн. др.).
В их столь различных судьбах была одна виртуальная встреча — бородинское сражение, поэтически прославленное Лермонтовым. В те времена, когда крупный интендант наполеоновских войск, двадцатидевятилетний Анри Бейль (еще не взявший псевдоним Стендаль) с восхищением описывал в дневнике атаку русских казаков под Москвой, едва не стоившую ему жизни, а лицеисты провожали завистливыми взорами идущие к Москве войска, Лермонтову в этой самой Москве предстояло, спустя два года, родиться. В созданном к 25-летней годовщине шедевре
287 О Стендале как о родоначальнике французского реализма в России (как и во Франции) впервые заговорили в семидесятые годы XIX века: «Он был родоначальником реализма в самом полном, в высшем смысле слова» (Боборыкин П. Д. Реальный роман во Франции // «Отечественные записки», 1876. Т. 226. № 6. С. 331). В семидесятые годы впервые началось и фактологическое изучение Лермонтова (П. А. Ефремов, А. Н. Пыпин, П. А. Висковатый).
батальной лирики Бородино, в строку «И слышно было до рассвета, как ликовал француз» (2, 81) Лермонтов «как бы» ввел и Стендаля, который находился среди войска, слушающего «победный» приказ императора. Можно предположить, что умнейший человек Анри Бейль, относившийся в то время к Наполеону весьма критически, «ликовал» весьма умеренно. Через три года он запишет в дневнике: «Я пал вместе с Наполеоном <…> Лично мне это падение доставило только удовольствие»288. В «автопарадоксе» — по-стендалевски отточенная мысль: он знал, что материально никогда не будет столь обеспечен, как при Наполеоне («хлеб» придется зарабатывать «пером», а позже — скучной чиновничьей службой), но независимость дороже.
К обоим писателям, людям высокой рефлексии, натурам страстным и увлекающимся, можно с полным основанием отнести сентенцию Стендаля: «Только в кипении страстей огонь души достаточно силен, чтобы сплавить воедино те вещества, из которых возникают гении» (Письмо к Луи Крозе от 30 сентября 1816 г.).
288 Стендаль. Собр. соч. в 15 т. М., 1959. Т. 13. С. 14. В дальнейшем: Стендаль.
