[ предыщущая часть ] [ содержание ] [ следующая часть ]
Графская оппозиция
Деятельность некоторых графов на рейхстагах до сих пор остается в тени других событий. А между тем графская оппозиция имеет свою историю, связанную с историей Швабского союза. Еще в 1498 г. графы фон Зонненберг и фон Монтфорт протестовали против передачи части низшей и высшей юрисдикции из их графств и владений Швабскому союзу. Речь шла о значительных сеньориальных комплексах, включавших «низший и высший суд» над «благородными людьми, бюргерами, другими подданными». По мнению графов, устав ограничивал применение или силы против «злодейских деяний», что противоречило «естественному, писаному и неписаному праву» и создавало такое положение, когда крестьянин мог отказаться подчиняться сеньору. [85] В конце выдвигалось требование создать в Союзе графскую курию и признать графов особым сословием империи342.
Жалоба 1498 г. пронизана нетерпимостью к любому вмешательству в частную власть. Это объединяет ее со Швейнфуртской петицией. Не менее важна и тенденция к объединению в группу с определенным статусом.
Именно такие требования выдвигались графами и господами на рейхстагах в начале 20-х годов XVI в. Для того, чтобы пояснить причины образования графской оппозиции, надо охарактеризовать социальную структуру имперских органов, оформившихся в первые годы царствования Карла V.
Положение различных элементов внутри политической системы Карла V определяли отношения императора с господствующим слоем той или иной страны. Они, в свою очередь, были обусловлены социальной структурой этого слоя, исторически сложившимися особенностями политического положения различных социальных групп внутри него. При избрании императором Карл V обязался соблюдать все имперские законы и обычаи, особенно Золотую Буллу Карла VI, а также проводить политику, отвечающую интересам немецкой нации343. Обязательства императора воплотились в решениях Вормсского рейхстага 1521 г. об организации имперского регимента и имперского суда.
Постановление о регименте содержало перечисление светских князей и князей духовного звания, входящих в состав регимента по очереди. Был предусмотрен порядок ротации, которая должна была обеспечить присутствие в регименте пяти постоянных членов (штатгальтера Фердинанда и четырех императорских советников), курфюрстов, князей, графов и прелатов, представителей городов и людей, назначенных курфюрстами и округами (в последних решающее слово также оказывалось за князьями)344.
Стремление курфюрстов, считавших себя выразителями интересов всех князей империи, были сформулированы в послании герцога Фридриха Саксонского и архиепископа Майнца Карлу V345, а также в письме пфальцграфа Фридриха маркграфу Казимиру Бранденбургскому346. Князья были едины в том, что император должен постоянно присутствовать в Германии, а также провести реформу регимента, отвечавшую их интересам. Последнее было осуществлено.
Присутствие императора в пределах германских земель должно было служить не только гарантией нового политического порядка. Князья империи были заинтересованы также в гарантии своих предвыборных сделок с Карлом. Подкуп курфюрстов, совершенный внуком Максимилиана, не сводился к выплате им единовременных взяток. Речь шла об установлении ежегодных рент.
Рента в 6 тыс. гульденов была утверждена архиепископу Трира еще в 1518 г. Став императором, Карл подтвердил это решение347. Но обещание императора не выполнялось — к 1525 г. Карл задолжал архиепископу 24 тыс. гульденов348. Чтобы сохранить поддержку курфюрста, император расширил [86] в первой половине 20-х годов владения Трирского архиепископства, передав ему некоторые имперские аббатства, отдельные приходы, таможенные права349. В 1530 г. Карл окончательно решил вопрос о выплате рент архиепископам Майнца и Трира. Последний должен был получать 6 тыс. гульденов в год от Вельзеров350. Ренту курфюрсту Майнцскому (10 тыс. гульденов) должен был выплачивать Антверпен351. Это решение было принято в иной политической обстановке, в период формирования двух конфессионально-политических лагерей, но оно явилось продолжением политики, проводившейся Карлом в первой половине 20-х годов и отвечавшей интересам князей, укреплению территориальной власти.
Реформа отдала в руки князей и имперские институты. Они получали доступ не только к высшим судебным органам, но и к органам управления. Разумеется, применительно к средневековью деление власти на судебную, исполнительную и законодательную условно. В данном случае речь может идти только о влиянии курфюрстов на некоторые стороны жизни империи, в частности, на распределение имперских финансов, утверждение императорских пожалований. Некоторые документы свидетельствуют, что в 20–30-е годы XVI в. Карл и Фердинанд практиковали передачу ежегодных налогов с имперских городов целиком или частично своим приближенным. Эти акты утверждались курфюрстами так же, как и пожалования замков, таможенных привилегий352.
Таким образом, легитимация территориального устройства становилась одной из важнейших функций империи, что делало противоречие «князья — империя» неабсолютным.
Принятие Вормсского матрикула показало, что в рамках империи графы и господа выделяются в особую группу, обязанную вместе с князьями и городами платить деньги на содержание регимента. Отдельно в матрикул была внесена рыцарская корпорация — Общество Щита св. Георгия, взнос которой не был определен353.
Решению вопросов политического устройства империи предшествовали переговоры между графами и господами, участвовавшими в рейхстаге, и Большим и Малым комитетами, в которые входили князья, определявшие, по существу, результаты собраний. Жалобы, поданные на имя курфюрстов и князей, содержали протесты против вмешательства церковных судов в светскую сеньориальную юрисдикцию и против антидворянской политики городов. Отдельно на рейхстаге выделилась наиболее решительно настроенная группа — франконское дворянство, которое подавало жалобы самостоятельно. Предложения курфюрстов и князей передать дело в палатный суд были отвергнуты — дворяне выразили недоверие к этому органу, а потом обратились непосредственно к императору354.
Дворянство осталось недовольно результатами рейхстага. Сразу же после принятия матрикула последовала подача императору двух жалоб, в которых [87] указывалось, что новый побор разорителен для графов и господ. Дворяне подчеркнули также, что следствием их разорения станет невозможность нести службу Карлу355.
Главной задачей императора была, однако, мобилизация всех возможных денежных ресурсов. Именно так определил император цели своей политики в Германии и Нидерландах в письмах Маргарите, правительнице Нидерландов, летом 1522 г356. Два года спустя в письме брату Фердинанду Карл назвал деньги «нервом и силой войны»357.
Весной 1522 г. швабские графы и господа выступили отдельно. Они составили жалобу, чтобы подать ее на предстоящем II Нюрнбергском рейхстаге. Первым главным требованием дворян было предоставление им права голоса на рейхстагах. Два других касались платы на содержание регимента и палатного суда — графы и господа просили о сокращении их взноса, а также о некотором повышении платы члену регимента от дворян. Примечательно, что дворяне опустили в окончательной редакции жалобы пункт о церковном суде. Лояльным было их отношение к чрезвычайному налогу на войну с турками — сообщалось, что швабское дворянство согласилось выплатить его, но пока не собрало необходимых средств. Ответственным за сбор назывался граф Ганс фон Монтфорт358.
Таким образом, к 1522 г. среди дворянства, имевшего доступ на рейхстаги, наметилось разделение по землям. Отдельно друг от друга выступили франконские и швабские дворяне, причем последние отказались в своей жалобе от упоминаний о церковном суде, который, как известно, был главным объектом критики в жалобе немецкой нации Вормсскому рейхстагу 1521 г.
Между тем восставшие дворяне созывали съезд в Швейнфурте как общегерманский359. А во всех документах рейхстага собрание в Швейнфурте характеризуется, как съезд франконцев. Последнее означало, что для тех, кто составлял рейхстаг, исключались любые формы дворянской организации, кроме земельной.
На III Нюрнбергском рейхстаге (1524 г.) позиция графов формировалась вокруг главных вопросов: о представительстве и о взносе на содержание имперских органов. Свидетельств, относящихся к дворянам, в документах рейхстага не так уж и много по сравнению с теми, что относятся к деятельности городов, точнее, данные о дворянах не имеют массового, систематического характера, концентрируются вокруг определенных лиц. События восстанавливаются во многом благодаря заметкам графа Георга фон Вертхейма, франконского дворянина, фигуры не менее примечательной и интересной, чем Берлихинген и Зиккинген.
Граф Георг был противником дворянского разбоя. Подобно тому, как граф фон Эттинген в первые годы XVI в. стал командиром карательного отряда Швабского союза, фон Вертхейм пошел на службу регименту и вел с ним тяжбу из-за неправильной выплаты жалования360. После разгрома дворянского [88] восстания он принимал участие в организации Швейнфуртского съезда. На III Нюрнбергском рейхстаге граф выступил как защитник нового вероучения и одновременно вел переговоры о создании графской курии.
Позиция графа фон Вертхейма объяснялась прежде всего стремлением укрепить статус графов империи. Это было необходимо с точки зрения дворянско-княжеских отношений, — граф Георг обвинял епископа Вюрцбурга, с которым он соперничал за влияние во Франконии, в том, что тот хотел уничтожить его вольности и превратить в подданного, хотя он и был графом империи361. Очевидно, что фон Вертхейм видел в имперском статусе гарантии независимости от епископа.
Однако считать такие взгляды и устремления общими для всех дворян нельзя. Если судить по запискам фон Вертхейма, от графа Бернхарда фон Золма он получил ответ, что тот представляет только графов из Веттерау. Что касается швабских графов и господ, то фон Шварценберг и Трухзес фон Вальдбург отказались присоединиться к графу Георгу, указав на то, что равенство голосов повлечет и равенство взносов на содержание регимента и суда между дворянами и князьями362.
Представления о непосредственном подчинении, его значении и об отношении к нему дворян дают документы предыдущего — II Нюрнбергского рейхстага, регулировавшие выплаты на содержание имперских органов и на турецкий поход.
Постановление различало графов и господ, за которых платили покровительствовавшие им князья, и тех, кто платил сам. Последних было большинство, и в их число входили швабские графы и господа. По существовали области, где за всех дворян и прелатов платили князья (Саксония и Бранденбург), а также сферы влияния князей Юго-Запада, где выделялся австрийский дом. Некоторые дворянские роды были связаны с епископами Вюрцбурга, Трира, Кельна. Наконец, несколько человек отказались платить, потому что «ничем от империи не владели» и непосредственно ей не подчинялись363.
В данном случае облагались не столько лица, сколько владения, впрочем, никакого единства в классификации податных единиц не было — подобно другим документам, постановление фиксировало сложившуюся практику. Во всяком случае ясно, что к началу 20-х гг. XVI в. германский Юго-Запад был местом, где дворян, непосредственно подчиненных империи, оставалось больше всего.
Очевидно также, что за это положение надо было платить. Прагматизм дворян (пусть и немногих), отказавшихся от непосредственного подчинения, сопоставим с прагматизмом швабских господ, воздержавшихся от борьбы за голос на рейхстагах.
Произошло и конфессиональное разделение. После окончания рейхстага группа швабских графов и господ (граф фон Монтфорт, Трухзес Фон Вальдбург, фон Фрундсберг, фон Бентцнау), епископ Аугсбурга, а также бургомистры [89] Вангена и Изни, собравшись в Лейткирхе, заявили о поддержке решения, предписывавшего выполнить Вормсский эдикт364.
Конфессиональный выбор этих швабов в какой-то мере объясняется их отношениями с Габсбургами, но позиция графа Георга не допускает упрощенного объяснения. Его заявление на рейхстаге строилось не вокруг пунктов Жалобы немецкой нации — о церковном суде, аннатах и проч. Оно отчасти соприкасалось с тем, что было тогда главным в выступлениях городских правителей.
К 1524 г., когда в имперских городах Реформация достигла серьезных успехов, Карл V предпринял новое наступление. Частью его явились решения III Нюрнбергского рейхстага об обязательной исполнении Вормсского эдикта прежде всего в том, что касалось запрета на печатание и распространение реформационной литературы, а такие на публичные выступления. Городские представители протестовали и покинули Нюрнберг, не подписав постановления рейхстага365.
Протестовал и граф Георг, защищая право каждого проповедовать и читать Священное Писание366. Но при этом по отношению к Габсбургам и империи он оставался лояльным, более того, к 1528 г. он стал вождем объединения франконских дворян, с которыми начади налаживать связи эмиссары Габсбургов367. Это были первые шаги к формированию земельных рыцарских округов, которые стали основой для конституирования имперского рыцарства в середине XVI в.
Граф Георг явил пример личной позиции, причем его конфессиональный выбор не был тождествен выбору политическому. Он соотносил себя не только с дворянским сословием, но и со всей христианской общиной. Одно не противоречило другому, как не противоречило его сближение с Габсбургами его приверженности учению Лютера. Как видим, события той эпохи, особенно поведение некоторых заметных деятелей не допускают ни узко социального, ни узко конфессионального объяснения. Сосуществование различных нормативных (правовых и этических) систем, необходимость выбора социального поведения порождали напряженность, которая порой разряжалась в актах социального отчаяния вроде дворянских и крестьянских восстаний. Но были и другие способы решения проблем.
В Швабии усиливались связи дворянской верхушки с Габсбургами368. Обобщение актового материала Крестьянской войны показывает, что швабские графы и господа действовали преимущественно как представители Габсбургов, как их эмиссары и клиенты369.
Безусловно, находят подтверждение выводы Пресса о том, что Габсбурги с помощью Швабского союза доместицировали дворян этой земли, и о том, что после периода активности дворян в 20-е гг. XVI в. началось их развитие уже в рамках территории370. Но не только в этом итоги исследования. Кажется возможным толковать их и по-другому. [90]
В свете дворянских выступлений 20-х годов можно более широко посмотреть на проблему феодально-сеньориальной реакции. Напомним, что удалось констатировать очень высокую цену (в буквальном смысле слова, в деньгах) сеньориальной юрисдикции, тенденцию к интенсификации феодальной эксплуатации, к совмещению прав личного, судебного и земельного сеньора в одних руках. В то же время и из дворянских жалоб, и из дворянских жизнеописаний, а еще раньше, в XV в., и из уставов дворянского Общества можно сделать вывод о теснейшей связи сеньориальных прав с представлениями о чести. Сеньориальные владения, безусловно, образовывали основу социального статуса дворянина. Гёц фон Берлихинген, имевший несчастье на короткое время (хотя, как он утверждал, не совсем по своей воле) примкнуть к восставшим крестьянам, оказался весьма в незавидном положении по отношению к своему сословию, но вовсе не был деклассирован, отчужден и отринут. Вторую половину своей жизни он провел в тяжбах с соседями, борясь за свои права над отдельными владениями.
Очевидно также, что наступление княжеского абсолютизма, режима динамичного, отрицавшего статику сословного общества, приводило к серьезному ущемлению и ограничению сеньориального статуса. Начальную стадию этого процесса удалось наблюдать в данной работе. Швабский союз сыграл значительную роль в эволюции дворянства. Он стал носителем новой нормативности и новых ценностей. Обобщая это, можно сказать, что по отношению к дворянству Союз выполнил функции катализатора происходивших социальных процессов.
342 Klüpfel, I. S. 260–264.
343 RTA JR I. No. 387.
344 RTA JR II. No. 101.
345 Lanz. I. No. 31.
346 RTA JR I. S. 120. 30–44.
347 Looz-Korswarem. 1964. No. 36.
348 Ibid. No. 236.
349 Ibid. No. 9, 233, 236.
350 Ibid. No. 27.
351 Lanz. 1. No. 144, 145.
352 Looz-Korswarem. 1964. No. 80, 85–87, 90–93, 102–105.
353 RTA JR II. No. 56.
354 Ibid. No. 26 A-C, I-Q.
355 Ibid. No. 57, 58.
356 Lanz. 1. No. 34, 36, 40.
357 Ibid. NO. 48: largent est le nerf et force de laguerre.
358 RTA JR III. No. 111. 35. Art. 7.
359 Münch. III. S. 37: sie werden in betrachtung das es nit allein diesem Land, sonnder allen graven, freihern, und ritterschaft gantzer deutschen Nation mit der Zeit beschwerlich furfallen and zu gentzlich Unterdrückung reichen aecht.
360 RTA JR IV. No. 123.
361 Ibid. No. 95.
362 Ibid. s. 179. Anm. 1.
363 RTA JR III. No. 50.
364 RTA JR IV. No. 153.
365 Ibid. No. 113, 258, 261, 263, 266.
366 Ibid. No. 112, 145, 258, 261, 263, 266.
367 RTA JR VII,1. R. 388–393.
368 Ibid. S. 877; Lanz. l. No. 52, 55, 115.
369 Baumann. Akten. No. 41–46, 48, 50–55, 57, 59, 65, 74, 83, 84, 87–89, 92, 94–96, 98. 103–105, 109, 111, 116, 123, 128, 129–131, 139, 152, 157, 163, 174, 179, 181, 189. 204, 205; Klüpfel. II. S. 271–185.
370 Press. Kaiser Karl V. S. 18; Idem. Adel, Reich und Reformation. S. 343.