ВВЕДЕНИЕ

Настоящая работа написана на восточнославянском материале и представляет собой попытку исследования разрозненных ритуалов, верований, магических практик и текстов, зафиксированных у русских, украинцев и белорусов в XIX–XXI вв. Эти элементы традиционной культуры восточнославянских народов рассматриваются как составляющие единой мифо-ритуальной системы (или подсистемы), соотносимой с другими элементами традиционной картины мира и регулирующей хозяйственную деятельность и – отчасти – повседневное поведение человека.

В данной работе мы используем материал середины XIX – начала XXI вв., однако мы не ставим себе задачу провести диахронный анализ этого материала, поскольку для этого мы не располагаем достаточным количеством записей, в особенности отражающих состояние одних и тех же локальных традиций в разное время. Тем не менее, судя по данным середины XIX и начала XXI вв. можно говорить о том, что радикальных изменений в традиции не произошло, о чем свидетельствует большое число наблюдаемых совпадений между записями XIX и XXI вв.

История вопроса

Огородничество является одной из важнейших земледельческих практик для сельского населения. Можно говорить даже о том, что в наше время, когда полеводство в основном механизировано, а на значительных территориях (центральная и северная Россия) фактически перестало существовать, огородничество – это единственная актуальная практика в сельской среде (в отличие от хлебопашества, скотоводства, охотничьего промысла и т.д.)

До настоящего времени огородничеству посвящено крайне малое число исследовательских работ, что во многом связано с нехваткой материала по этой теме. В свою очередь нехватка материала обусловлена недостаточно внимательным отношением полевых исследователей к этой теме. Еще в XIX в. сложилось представление о том, что огород занимает периферийное место в хозяйственной жизни крестьянства, а следовательно, не представляет интереса и для этнологических исследований. Например, в историко-статистическом обзоре промышленности России за 1883 г. читаем: «Нижеследующий очерк служит первой попыткой представить современное состояние садоводства и огородничества в России. Для обстоятельного и статистического обзора этих отраслей промышленности в настоящее время не имеется подходящих источников – ни официальных, ни частных; существующие в литературе указания крайне отрывочны, а главное – имеют разную степень достоверности»[1]. И далее: «… что касается домашних крестьянских огородов, то об них можно сказать мало… в северной и средней полосах (России – Н. С.) разводится столь незначительное количество овощей, что их не всегда хватает на зиму; кроме того, все они очень плохи и самых простых сортов…»[2]

В начале ХХ века ученый-агроном и этнограф-любитель А. С. Ермолов в своей работе «Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах» отмечал, что «народная мудрость дает нам в этом отношении (в отношении огорода – Н. С.) немного интересного материала»[3], потому что, как пишет Ермолов, «огородная культура, за исключением окрестностей больших городов, у нас развита очень слабо»[4]. Того же мнения придерживались и некоторые корреспонденты Тенишевского бюро: «огородничество развито мало»[5]. Однако, если проследить, например, как те же корреспонденты описывают рацион питания крестьян, то можно заметить, что преобладающую роль в нем составляли овощи (картошка, капуста, лук, редька, огурцы и т.д.) Ради справедливости стоит отметить, что другие корреспонденты Тенишевского бюро сообщают, что выращивание овощей довольно развито: «овощи часто служат единственной пищей мужиков, поэтому понятны заботы баб об огороде»[6], «огородничество развито настолько, насколько велика потребность в овощах»[7].

Можно предположить разные причины для таких разногласий. Во-первых, это может быть связано с тем, что отсутствуют единые критерии оценки, т.е. непонятно, что понимается под словами “много” или ”мало”. Во-вторых, объемы урожая в огородничестве, скорее всего, оценивались в сравнении с объемами урожая в полеводстве. Очевидно, что площадь возделываемого поля намного больше площади возделываемых земель на огороде. Кроме того, огород, как правило, находился близко к дому, и все плоды использовались для домашнего потребления, а не на продажу. И, наконец, последней причиной можно считать то, что корреспондентами Тенишева были в основном мужчины (священники, учителя, студенты и т.д.), а огородом занимались преимущественно женщины, поэтому вследствие своего незнания корреспонденты не могли представить адекватную картину об огородничестве.

Отдельные сведения по огородничеству представлены в этнографических работах таких собирателей и ученых, как упомянутый уже А. С. Ермолов[8], Н. Я. Никифировский[9], А. А. Коринфский[10], В. М. Милорадович[11]. Ценным материалом являются также различные сборники заговоров, в которых встречаются разделы, связанные с огородничеством. Среди них стоит отметить «Полесские заговоры (в записях 1970-1990)»[12], «Русские заговоры и заклинания»[13], «Вятский фольклор. Заговорное искусство»[14]. Еще один ресурс для получения сведений – различные публикации материалов, в которых содержится информация о быте, праздниках, предписаниях и запретах в сельской среде. Как правило, эти публикации содержат материалы, собранные в пределах одной локальной традиции, например «Полесский народный календарь»[15].

Теме огородничества посвящены также отдельные статьи этнолингвистического словаря «Славянские древности»[16], в которых содержатся не только публикации материалов, но и их теоретическое осмысление: «Овощи», «Урожай», «Репа», «Огурец», «Капуста», «Тыква» и др.

Среди малочисленных теоретических работ, связанных с изучением огородничества, стоит отметить статьи А. Б. Мороза «Народное огородничество у восточных славян как система кодов»[17] и В. В. Усачевой «Вербальная магия в аграрных обрядах»[18], а также несколько публикаций Е. В. Самойловой[19], посвященных этнографии огородничества, регулирующим нормам в сельскохозяйственных практиках и организации ритуальной рубки капусты.

Анализ опубликованных материалов и теоретических исследований, связанных с огородничеством, позволяет сделать вывод о том, что в сельской среде с этой областью земледельческой деятельности связан широкий комплекс традиций, обрядов, запретов, предписаний, магических практик, заговоров и т.д., совокупность которых образует в культуре самостоятельную систему. В нашей работе такую систему мы вслед за А. Б. Морозом будем обозначать как “народное огородничество”[20]. Недостаточная исследованность этой системы и ее роли в традиционной культуре послужила поводом для написания данной работы.

Объект, предмет исследования, цели и задачи

Итак, объектом нашего изучения будет сфера народного огородничества как целостная система, в основе которой лежит соединение мифологической и ритуальной составляющих. Предмет изучения – особенности функционирования системы народного огородничества и ее роль в формировании отношения к огородническим практикам.

Цель данного исследования – рассмотрение обрядности и мифологии восточных славян в сфере народного огородничества на основе текстов народной культуры. Поставленная цель предполагает решение следующих задач: 1) выявить и описать наиболее важные концепты, лежащие в основе обрядности и мифологии народного огородничества; 2) проследить, как они определяют специфику элементов этой системы и логику ее функционирования, а также проследить, как эти базовые концепты соотносятся между собой; 3) определить восприятие огорода в пространственной модели традиционной культуры и выявить отношение к нему в сельской традиции; 4) проследить, как внутри системы соединяются основные концепты народного огородничества и понимание огорода в пространственной модели традиционной культуры.

Методология исследования

В нашей работе мы будем пользоваться ключевым понятием когнитивной лингвистики – концепт. Вслед за З. Д. Поповой и И. А. Стерниным под этим понятием мы будем понимать следующее: «Дискретное ментальное образование, являющееся базовой единицей мыслительного кода человека, обладающее относительно упорядоченной внутренней структурой, представляющее собой результат познавательной (когнитивной) деятельности личности и общества и несущее комплексную, энциклопедическую информацию об отражаемом предмете или явлении, об интерпретации данной информации общественным сознанием и отношении общественного сознания к данному явлению или предмету»[21].

Несмотря на то что понятие “концепт” является базовым для когнитивной лингвистики, его содержание существенно варьируется в концепциях разных ученых. Предложенная точка зрения Поповой и Стернина на это понятие оказалась для нас близкой и удобной для использования в исследовании. В частности, для нас были важны следующие замечания авторов: 1) «концепты правильнее интерпретировать прежде всего как единицы мышления, а не памяти, поскольку их основное назначение – обеспечивать процесс мышления. Они выступают и как хранители информации, но являются ли они единицами памяти, еще предстоит доказать»[22]; 2) «концепт не обязательно имеет языковое выражение – существует много концептов, которые не имеют устойчивого названия и при этом их концептуальный статус не вызывает сомнения (ср. есть концепт и слово молодожены, но нет слова “старожены”, хотя такой концепт в концептосфере народа, несомненно, есть)»[23].

Используя методы контекстного и компаративного анализа текста, мы выделили базовые концепты, характерные для народного огородничества как системы. Эти концепты мы сформулировали так: концепт нормы, концепт множественности, концепт плодородия, концепт слепоты. В каждом случае оказалось продуктивным использование “вспомогательных” концептов, которые стоят в оппозиции к “основным” (например, “плодородие” – “бесплодие”, “норма” – “отсутствие” нормы и т.п.)

Основными материалами для данного исследования стали записи из архива Учебно-научной Лаборатории фольклористики РГГУ, собранные в ходе фольклорных экспедиций в Архангельской обл. (1993-2014 гг.), в Смоленской обл. (2013), в Могилевской обл. Республики Беларусь (2014), а также записи из базы данных «Полесский архив», в которой представлены результаты работы этнолингвистических экспедиций на территории Полесья 1960-1986 гг. Также для работы использовались материалы из упомянутых выше публикаций этнографических материалов.

Структура работы