М.М. Каспина (РГГУ)
СЮЖЕТЫ ОБ АДАМЕ И ЕВЕ В
ФОЛЬКЛОРЕ КАРОГОПОЛЬЯ
(по материалам экспедиций
РГГУ 1993-1999 гг.).
В своё время пересказы библейских сюжетов довольно часто
встречались в славянской книжности и фольклоре.[1]
По всей видимости, в основном проникали эти сюжеты в славянский культурный мир
через греческие и византийские апокрифы, хотя иногда мы можем найти и явные
переклички с древнееврейскими источниками.[2]
Большой популярностью пользовались сюжеты, так или иначе относящиеся к событиям
Нового Завета, но, тем не менее, не забывались и ключевые Ветхозаветные
эпизоды. Сюжеты о сотворении первых людей и о грехопадении Адама и Евы
воспринимались именно как такие ключевые эпизоды Библейской истории. Во-первых,
потому что они затрагивают общие космогонические вопросы о происхождении мира и
человека, а во вторых, потому что объясняют природу греха.
В наши дни мы всё реже сталкиваемся с текстами подобного рода. Вот
уже 6 лет мы - студенты и аспиранты историко-филологического факультета РГГУ -
ездим в этнолингвистические экспедиции в Каргопольский район Архангельской
области. Иногда встречаются нам и пересказы Библии. Представляется интересным
рассмотреть, как же отражаются в данной традиции сюжеты об Адаме и Еве.
Прежде всего, надо
отметить, что вообще упоминания об Адаме и Еве появляются в наших записях или в
ответ на вопрос о первых людях, или при пересказе духовного стиха “Сон
Богородицы” (там рассказано, как Христос вывел прародителей из ада), или в
текстах заговорах. Характерно, что наши информанты очень любят называть этих
персонажей "Адам и Дева". Например:
“Заговор на зубы: Идет Адам и Дева. Несут мертвую голову, как у
этой мертвой головы ничево не болит и не тоснет и не скомнет так у рабы или
раба божьево не скомни и не боли и нетосни нечево во веки веков Амин” (Силина
Т.И., Ухта, 1996.)
Та же участь постигает и
других парных персонажей. В результате появляются такие имена, как - Кавель и
Авель, Хрол и Лавёр, и др. Пётр и Павел, Козьма и Домиан и вовсе слились в
сознании некоторых информантов в имя одного человека. Это естественный для фольклорного
текста процесс трансформации незнакомых имён. С Адамом и Девой даже понятнее,
потому что часто Ева путается с Девой Марией. Здесь очень примечателен один
ответ на вопрос о детях Адама и Евы:
"[Кто были первые
люди?] -Вот Адам вот и Ева-то. Исуса-то Христа родили. [...А не говорили, что
они согрешили?] -Грех вот и сделали, родили Иисуса Христа. [А это грех?] -Да.
[Почему?] -Потому - сношение имели, дак это грех" (Окунева А.А. Льнозавод,
1999).
Проблемы греха я коснусь чуть позже. Здесь отмечу, что очень редко
вопрос о происхождении человека ассоциируется в головах наших информантов с
Адамом и Евой. Чаще всего мы слышим версию, что человек произошёл от обезьяны.
“Господь-то послал первого
человека, он вроде обезьяны [...] Вроде не человек, а похоже
на человека, вроде обезьяны. И вот эта обезьяна родила, может даже двойни. И
вот от этово и пошёл народ” (Шишкин В.К. Рягово, 1998).
Вообще идея о том, что все люди произошли от одной пары, да ещё -
от пары близнецов, очень широко распространена в разных мифологических системах
(См. мифы Ю. Америки, Африки, тексты Авесты, Веды и т.п.). В данном примере
интересен тот факт, что эта идея применяется к гипотезе, насаждаемой современной
наукой. Создаётся ощущение, что носитель традиционной культуры, пытаясь
осмыслить новую информацию, активизирует в своём сознании древние парадигмы, и
таким образом формируется новый сюжет.
В наших записях
зафиксировано как таковых два типа сюжетов, связанных с Адамом и Евой. Первый
связан с моментом творения, второй с грехопадением. Творит первых людей Христос
из глины: "Из глины вроде, из земли сотворил. [Адама и Еву] Сначала это
мущину, потом женщину" (Кекешева Л.М., Усачево, 1998).
Центральный, ключевой
эпизод, связанный с нашими героями, это грехопадение. Грех однозначно
воспринимается носителями традиции как сексуальные взаимоотношения, в то время
как в Библии впрямую этого не сказано. Запретный плод - это всегда яблоко,
хотя, если вспомнить библейский текст, там этот райский фрукт подробно не назван.
В текстах наших информантов это яблоко приобретает некое чудесное, сказочное
воплощение. Вот несколько текстов, связанных с мотивом грехопадения:
"Ну, это, они согрешили, вот пошли люди, он их наказал, шо
вот будешь рожать в муках, ты, а ты будешь всю жись трудиться, хлеб добывать.
Вот люди-то теперь так и живут. [А что за грех?] -Дак грех, вот ребёночек
получился. Дак Ева, она како-то яблочко откусила и с этово яблочка она понесла,
так вроде рассказывают" (Кекешева Л.М., Усачево, 1998).
Или ещё: "Адам да Ева
[...] говорит, что они согрешили - яблоньку было не надоть есть, а они съели
яблоко святое, ли какое, не знаю...” (Монастырских Е.П., Усачево, 1998).
В данной традиции, как и в
целом в христианском восприятии этого ветхозаветного сюжета, важно, что
грехопадение коренным образом повлияло на дальнейшую судьбу человечества.
Больше того, можно даже сказать, что оно изменило саму природу человека:
"[Адам да Ева
согрешили?] Ну, так они съели яблоко, а яблоко есть было нельзя, так это
пишется по Писанию-то. [...] Так они не знали, што - женщина и мужчина, как
одинаковы были, вот, а когда как съели яблоко, ну и стали розличать, согрешили,
как говорят, ну вот" (Зайков А.А. Ловзаньга, 1999).
В Ветхом Завете, да и в
поздней еврейской традиции, эпизоду грехопадения не придавалось столь значимой
роли. И присутствие зла в мире тоже объяснялось по-другому. Но при этом,
интересно, что мы можем найти аналог мотива "одинаковости", неразличимости
между Адамом и Евой, и в еврейской традиции. Существует легенда, что Бог создал
первого человека андрогином (это уже само по себе напрашивается на параллели с
Платоновским мифом о первых людях андрогинах). В доказательство приводиться
одна загадочная фраза, действительно присутствующая в Библии: "По образу
Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их и дал им имя Адам."
Рассказывают, что когда Бог создал первого человека, Он создал его двуликим, а
потом распилил на две половины."[4]
В еврейском источнике этот мотив никак не связан с темой грехопадения. Однако
удивительно, что очень похожий сюжет встречается нам в близком контексте, но в
совершенно другой культурной традиции.
Собиратели прошлого и начала нынешнего века отмечали широкое
распространение в Олонецкой губернии (в которую входил Каргополь) разных
апокрифических текстов, касающихся Адама и Евы[5].
Кроме того, мне встретилось одно довольно спорное утверждение, что жители деревень,
расположенных по Онеге, называли большие деревья, стоящие на берегу реки так,
что видно их корни, Адамовыми деревьями[6].
Может быть, это показатель того, что жители Онежских деревень когда-то были
знакомы с апокрифом о крестном древе, где сказано, что голова Адама была
найдена в корнях огромного дерева.
В наши дни мы находим очень
мало следов прямого знакомства информантов Каргополья с апокрифическими
традициями. И, тем не менее, на мой взгляд, всё равно необходимо продолжать
выявлять фольклорные традиции, связанные с Адамом и Евой, и, шире, вообще с
библейскими сюжетами. Дело в том, что даже если эти сюжеты слишком далеко
отходят от известных нам книжных версий (как канонических, так и
апокрифических), они всё равно моделируются по своим особым законам. А сами эти
законы формирования сюжета уникальны и заслуживают особого внимания. И не
случайно встречаются нам столь частые переклички с еврейскими источниками. Я не
утверждаю факта прямого заимствования тех или иных мотивов, я просто считаю,
что творческое переосмысление одних и тех же сюжетов задействует обращение к
общим парадигмам мышления, характерным для разных культур.
