Е.Н.Свалова

Особенности образности и коммуникативного статуса диалектных «физиологических» паремий  (на материале русских говоров Прикамья)

В статье рассматриваются диалектные паремии, основанные на народных представлениях о физиологии человека. В традиционной культуре  наблюдается повышенный интерес к «телесности» - к самому телу и процессам с ним происходящим. По словам Т. Агапкиной и А. Топоркова, «традиционная культура – и русских, и белорусов, и украинцев, и других славян – западных и особенно южных – густо замешена на самой что ни на есть густой человеческой телесности» [Агапкина Т., Топорков А.].

Рассматриваемые нами паремии вписываются в понятие бытового этикетного поведения, которое в традиционной культуре существенно отличается от «культурного» этикета. Как правило, тело и биологические процессы с ним связанные, находятся вне «культурного» этикета, хотя, безусловно, для таких «безобидных» действий как чихание или кашель в этикете существуют словесные формулы. Наиболее интимные процессы (пускание газов, отправление нужды) вызывают неловкость, стыдливость и осуждаются «культурным» обществом, где существует, по словам Т.В. Цивьян,  «запрет на любые ествественные «телесные» проявления, визуальные, одористические, акустические и под.: их как бы не существует, и само тело соответственно становится «бестелесным» [Цивьян Т.В., 2008, с. 161]. 

В традиционной культуре «неприличное» действие не остаётся без внимания,  вербально комментируется. Суть таких комментариев – установка на нейтрализацию случившейся оплошки. «Неприличное» комментируется, но совсем не так, как в культурном этикете.  Т. Цивьян отмечает, что «в особых ситуациях возможно привлечение внимания к телу, но в плане самоиронии: рискованные шутки, достаточно откровенные словесные (и несловесные) выражения». [Цивьян Т.В., 2008, с. 161]. Цель нейтрализации заключается в том, чтобы устранить неловкость. Это достигается за счет проведения образных аналогий со случившимся. Например, в комментарий по поводу пускания газов Горох рассыпался, сейчас соберу вводится образ рассыпающегося гороха. Говорящий неловкую ситуацию представляет в шутливо-игровой форме. Паремия намекает на звучание акта, отождествлеяет его звук и стучащих горошин. В этом плане она соотносится с выражениями горохом сыпать, сыпаться; как горох из мешка сыпать, сыпаться – издавать частые, трескучие звуки; говорить очень быстро [Фразеология. ру http://www.frazeologiya.ru/fraza/goroh.htm]. Любопытно, что в пермских говорах глагол выпукивать известен в значении выскакивать с шумом (Горох с пшеницей вместе убирали. Он уже выпукивает – выскакивает из стручков – СРГЮП, I, с. 162).

Можно предположить, что образ гороха здесь не случаен, и не только в связи с тем, что гороховая пища широко известна как «музыкальная». В русских говорах фразеологизмы с лексемой горох нередко соотносятся с рядом иррациональных состояний – таких как беременность, глупость, «когда эросные свойства человека определены съедением растительного» [Подюков, 1996, с. 293]: гороху объестся – забеременеть (о незамужней женщине) [сиб. - 1834, СРНГ, 7, с. 66]; горохом объелась – 1. забеременела 2. родиться во время уборки гороха [СПГ, II, с. 28]; горохом (гороху) объелась -  1. забеременела, родилась в августе [ФСПГ, с. 244]; гороха с червем съесть – забеременеть [перм.]. И.А. Подюков отмечает, что «связь горохово-бобовых определений беременности и глупости - в древнем истолковании обоих состояний как момента нахождения во власти природно-божественного, исключения из социума (мифологически тождественны не только беременность как пребывание во власти божества, но и безумие, момент эротического контакта, даже сама смерть» [там же, с. 294] - ср. известный в пермских говорах фразеологизм горох катать – готовиться к смерти [СРГЮП, I, с. 376]. Следовательно, в паремии Горох рассыпался, сейчас соберу физиологический процесс соотносится с иррациональным состоянием, по большому счёту не зависящим от самого человека. Заметим, что символика рассыпающегося гороха  активна в загадках и ассоциируется со стихийно-природным началом -  звёздами, «разбросанными» на небе: Рассыпался горох по сту дорог, никто его не соберет: ни царь, ни царица, ни красна девица, ни бела рыбица // Рассыпался горох на семьдесят дорог; никому не собрать — ни попам, ни дьякам, ни нам, дуракам // За крайним двором рассыпанный горох: ни лопатой не сгрести, ни метлой не смести. Вечером рассыпался горох, утром встал — нет ничего. [Загадки http://www.les-skazok.ru/zagadki.htm]. Аналогично образ используется в народной фразеологии - горохом рассыпаться/рассыпаться (высыпать/высыпать и т.п.) – разбегаться быстро, врассыпную [Фразеология. ру http://www.frazeologiya.ru/fraza/goroh.htm]. Таким образом, паремия Горох рассыпала, сейчас соберу не просто извинение в неловкой ситуации и не только шутливое оправдание. Она фиксирует природность, естественность физиологического акта.

Характерны для паремий образы животного мира, в частности «птичьи». В народной фразеологии частотно применение «птичьих» образов в оценке статуса человека: ворона захолутая – о забывчивом человеке; ворона крылатая [СРГЮП, I, с. 137], утлая ворона [ФСПГ, с. 58] – разиня; ворон смекать – быть рассеянным, невнимательным. [ФСПГ, 58, с. 342]. Из приведённых примеров видно, что образ вороны ассоциируется во фразеологизмах с человеческой невнимательностью, рассеянностью. Эта же ассоциация реализуется и в паремиях: ср. грубый ответ тому, кто прослушал и переспрашивает А - ворона срать звала. Возможно, образ вороны здесь соотносим с другими паремиями, которые выполняют функцию запрета или предписания: ворона молоко унесла, ворона насрала в молоко – слова, которыми объясняли детям запрет на употребление в пищу молока в Великий постж ср. также в позитивном плане: ворона яйца принесла – слова, которыми объясняли детям разрешение на употребление в пищу яиц после Пасхи. [СРГЮП, I, с. 137]. В последнем примере более очевидно архаичное отношение человека к этой  птице как к божественному существу-распорядителю, которое вмешивается в аномальную ситуацию. Физиологический сюжет совместного отправления нужды применительно к рассеянному уподобляет его этой птице (ср. в других выражениях на одну щепку срать садятся о тесной дружбе, на один гектар с ним срать не сяду о неприятии) и комментирует выключенность его  из социума. Образ «какающей птички» в упомянутых паремиях част в народной идиоматике (ср. также Ворона на язык сернёт – замечание высунувшему язык). Согласно примете, если на человека накакала птичка – это к деньгам, к богатству; кроме того, это счастливый человек (т.е. отмеченный если не Богом, то высшими силами); «вытрясенное» птицей сакрально, насыщенно особыми свойствами [Подюков, 1996, с. 303-304]. Паремия соотносима с выражениями типа  Бес насерет – об оставленной незакрытой посуде. Небрежное отношение к пище привлекает внимание нечистой силы, которая, оскверняя посуду, отмечает, что человек пренебрежительно относится к святому, а значит ближе к бесу, чем к Богу.

Многочисленны в народной речи и маркируют практически все коммуникативные ситуации «физиологические» паремии, в которых функционируют теонимы. Это связано, конечно, с тем, что человек воспринимает Бога и как существо, которое благословляет деятельность человека, и как незримого участника этой деятельности. «Физиологические» паремии реализуют идею о том, что происходящие в организме физиологические процессы есть данное природой и Богом. Например, в пожелании тому, кто пускает газы Вали вал, что Бог дал, указывается не на участие Бога в самом физиологическом процессе, а на участие в его подготовке (Бог дал то, что является стимулом к процессу и по сути его результатом). В комментарии по поводу пускания газов Для того и дал Бог отдушину, чтоб не болело брюшенько помимо «данного Богом» есть и другой смысл. Осуществление физиологического процесса осмысляется как путь к здоровому телу (чтоб не болело брюшенько). В словаре В.И. Даля слово отдушина (отдушлина) с пометой пск. имеет значение ‘отверстие для свободного протока, доступа воздуха’ [СД, II, с. 722], то есть то, благодаря чему осуществляется физиологический процесс. В словаре Д.Н. Ушакова даётся и переносное значение слова отдушина – ‘то, что даёт выход каким-нибудь сдерживаемым чувствам, стремлениям, настроениям’. На наш взгляд, оба значения (и прямое, и переносное) в паремии реализуются одновременно. «Сдерживаемое чувство» и не нужно сдерживать, поскольку так человека устроил Бог. Любопытно, что в детской субкультуре  соотносимы с выражениями типаз повседневятся о тесной дружбе, на один гектар с ним срать не смяду о неприятии).пускание газов, как и чихание, почесывание, икота, обретает прогностический смысл и осмыслено в приметах - в зависимости от того, на какой день недели оно приходится («если пукаешь в понедельник – к горю, во вторник – к радости, в среду – к встрече с любимым, в четверг -  к письму, в пятницу – придёт от него записка, в субботу – придёт к тебе в гости, в воскресенье – любит».

Паремия Господи прости! – Стали титечки расти используется в качестве высмеивания при пустяшном беспокойстве, расстройстве, как шутливый ответ на восклицание «Господи прости».  Шутливое передразнивание человека, «междометно», всуе произнёсшего имя Бога, нейтрализует неверно введенную ритуальную отсылку, переводя ее в эротический план.

В народной семиотике человеческого тела крайне актуальна оппозиция голова/зад. Н.Е Мазалова пишет: «Голова – верх в анатомическом коде. Вертикальное членение человеческого тела повторяет устройство мира: голова соотносится с телом, ноги – с землёй, пуп (центр тела) – с центром мира («пупом земли»)». [Мазалова Н.Е., 2001, с. 14]. Как видим, зад с устройством мира никак не соотносится. Между тем оппозиция голова/зад устойчива в паремиях. Например, шутливое побуждение думать Думай, думай, голова – жопа трещину дала или утешение тому, кто жалуется на головную боль Голова не жопа – завяжи да лежи. В приведённых примерах шутливо говорится о приоритете зада над головой, он ассоциируется с естественным природным началом, тогда как голова с интеллектуальной деятельностью. В паремии Думай, думай, голов, жопа трещину дала обозначена не только тесная связь зада и головы, но и их зависисимость друг от друга.  Интеллектуальное напряжение явно высмеивается: невидимый мыслительный процесс приводит к последствиям, которые можно наблюдать визуально. В народной культуре, как правило, не принято сосредотачивать внимание на собственной персоне, тем более на недомогании, не связанном с физической работой. Поэтому паремия Голова не жопа – завяжи да лежи является одновременно утешением (то есть выражается сочувствие) и неодобрением по поводу незначительной с точки зрения утешающего жалобы. Если следовать логике паремии, голова не выполняет необходимых для жизнедеятельности организма функций в отличие от  зада, который нельзя просто «завязать», тем самым ограничивая «неостановимый» природный физиологический процесс. Но не всегда зад в паремиях занимает доминантное положение. По отношению к рукам, например, он занимает положение подчинённое: ср. Как рученьки сделают, так жопонька износит – слова, которые говорятся в утешение тому, у кого не получилось что-л. (Я раньше тоже сколь-то шила же. А чё сначала, конечно, не получалось толком. Мама подойдет и скажет только: «Ниче, Оленька, как рученьки сделают, так жопонька износит». Чернушка Пермского края).

В традиционной культуре вообще и в паремиях в частности зад ассоциируется с плодородием. Паремия Пирог во всю ср..ку широк является презентацией пирога большого размера и обильного угощения вообще. «Неприличное», грубое слово в таких высказываниях нельзя заменить, иначе нарушается целость паремии. Рифмующиеся компоненты пирог и широк появляются и в паремии, представляющей собой отказ в угощении – Подал бы пирог, да у тебя лоб широк. Известно, что по размерам лба определяют умственные способности человека: широкий лоб свидетельствует о большом уме [Мазалова Н.Е., 2001, с. 20]. Но благодаря большому уму и его физическому показателю  (широкому) человек выделяется, и тогда его способности (возможно и дар) граничат с ненормальностью, поэтому вызывают опасение окружающих и отказ в удовлетворении просьбы.

Персонификация детородных органов в основном представлена в паремиях, которые комментируют речевое поведение участников общения. Грубая паремия Да - семь рублей манда, три с половиной – половина, вам взвесить (отрезать), да? [с. Берёзовка Берёзовского района Пермского края] адресована человеку часто говорящему «да». В ней центральным является детородный орган, который представлен как предмет торга. Как неуместен торг, так неуместно постоянное повторение слова «да», которое воспринимается скорее в качестве городского (на это указывает и местоимение «вам»). Алогизм (продажа детородного органа, представленная как официальное «культурное» общение) подчеркивает неуместность городского речевого манерничания. Дразнилкой на слово (вот) является и паремия Вот – напряла кунка мот. Слово «вот», используемое в конце высказывания нередко как слово-паразит, высмеивается с помощью персонификации женского детородного органа, а значимость сказанного сравнивается с его (органа) деятельностью. Частицы вот, так, так сказать относятся к словам, которые не несут смысловой нагрузки, их употребление связано с недостаточно высокой речевой культурой говорящего, с возникающими затруднениями в выборе слова. Характерными особенностями таких слов являются «избыточность, немотивированность, несовпадение со словарным значением, повышенная частотность в тексте, интонационное выделение, сочетание с паузами, сочетание с затруднением в речи, сочетание с "отстранением" говорящего, его отношением к коду, "неучастие" в предложении». [Российский гуманитарный энциклопедический словарь, 2002]. Е.Е. Жигарина отмечает, что «при особом роде реконструирования ответов-реакций участниками диалогов, где адресат парирует высказывание адресанта парной клишированной конструкцией, мы имеем дело с «отзывкой» [Жигарина, 2008, с. 188]. Исследователь выделяет регулярно встречающиеся структурные признаки отзывок, среди которых для нас наиболее актуальны два: рифмовка реплики-посылки и реплики реакции; реплика-реакция может иметь выразительную ритмическую организацию [там же, с. 190]. Второй признак отчётливо проявляется в паремии Да - семь рублей манда, три с половиной – половина, вам взвесить (отрезать), да? К прагматическим признакам отзывок Е.Е. Жигарина относит, например, «снижение эстетического тона интенций адресата, высказывания которого с традицией поведения в ситуации» [там же, с. 191] и отсылку: «текст воспроизводится как парирование какого-то суждения, вопроса, стандартного с точки зрения отзывающегося участника ситуации» [Жигарина, 2008, с. 192].

В «физиологических» паремиях может использоваться не соматизм, а намёк на него. О девушках в коротких одеждах говорят Мода – из штанов глядит природа, где слово природа является эвфемизмом женского детородного органа. В шутливом вопросе при угощении чаем Тебе длинного или короткого? намекается, очевидно, на мужской детородный орган. Причём, если адресант сразу чувствует «заднюю мысль», то говорящий мгновенно переводит ситуацию из намеренно созданного эротического плана в бытовой. Длинный и короткий соотносятся со способом наливания чая из чайника в чашку: если держать чайник высоко – струя получится длиннее, если прямо над чашкой – короче. Намёк на мужской детородный орган реализуется и шутливой дразнилке для поющего: Спой песню. – Какую? – Которая ближе к Тюю. Паремии записана в местности, где есть река под названием Тюй. Слово Тюй соотносится с инвективой.

Диалоговые структуры характерны не только для отзывок. В ситуации чихания, например, ответом на шутливое пожелание Спичка в нос! могут быть следующие варианты:  Обернись, да тебе воткнись; Спасибо за мягкую затычку. В ряде текстов выражено  явно ироничное отношение к «городскому» культурному этикету, поэтому паремия строится как пародия на «излишне» культурный совет. Так, ответом на пожелание чихнувшему Салфет вашей милости (где салфет – старое диалектное название носового платка) может быть построенное по этой же структуре выражение Красота вашей честности.

Условно можно обозначить паремии завершающие и предваряющие ситуацию, связанную с физиологическим процессом. К «завершающим» относятся паремии-пожелания при чихании: Будь лют! (д. Пож Юрлинского района Пермского края), Салфет вашей милости! (ФСПГ, с. 319). Чиханье восприниматься как добрый или злой знак в культурах разных народов [см. подробнее Тайлор. Первобытная культура]. К. Богданов в конце статьи «Чихание: явление, суеверие, этикет» резюмирует: «Чихающий свободен в непредсказуемости своей психо-соматики и вместе с тем зависим в предсказуемости ее идеологического опосредования — зависим до тех пор, пока чиханье остается приметой социального опыта (веры, этикета, здоровья) и объектом социального внимания. [Богданов, 2004]. В паремии физиологический процесс прогнозируется как активное действие. В словаре В.И. Даля одно из значений слова лютый - ‘неутомчивый, рьяный, горячий на дело; резвый, бойкий, проворный, быстрый’. [СД, II, с. 285].

Вообще интенсивность действия (хотя и прогнозируемая) характерна для «физиологических» паремий. Паремия Будь лют! относится не только к ситуации чихания, но используется в качестве пожелания тому, кто пускает газы. Такую «универсальность» отмечают сами информанты: «А гляди вот как интересно, что чихнёт, что пукнет, говорят – будь лют!» [Пож Юрл.].

Пожелание может быть адресовано тому, кто собирается отправить нужду: На ету бы срачку пороху пачку, чтоб било-поколачивало, твою срачку на х.. выворачивало. Пожалуй, приведённый  пример является апогеем  интенсивности, что создаётся разными средствами: во-первых, образ пороха; во-вторых, глаголы с семантикой удара – бить, поколачивать; в-третьих, использование грубого срачка и инвективы.

Физиологический процесс может быть прямо указан в паремии: ср. комментарий того, кто пускает газы Нюхай, дружок, хлебный душок, вынюхашь весь – ишшо в жопе есь.  Запах в паремии соотнесён  с хлебным душком. Если обычно говорящий нейтрализует неловкую ситуацию и пытается изменить тему разговора, то в данной паремии, наоборот, к «неприятной» ситуации привлекается внимание. Причем говорящий указывает на то, что физиологический процесс повторяется и в организме для этого имеется необходимый ресурс. В паремии Пей всю – ишшо нассю! намеренно снижается роль хозяйки и качество её угощения, причём это ясно не только из семантики высказывания: имитируется звук при мочеиспускании. Цельность высказывания достигается путём точного сцепления всех компонентов высказывания: семантики (образности), звуковой оформленности, структуры, прагматики.

С физиологическими процессами может связываться неудача в приготовлении хозяйкой пищи. О хлебе, испекшемся с вздутой коркой, говорят Стряпка пукала шибко, а по поводу пригоревшего угощении (стряпни) – Шаньга пригорела, хозяйка кого-то в постельке пригрела. В обоих случаях неудача связывается не способностями хозяйки в приготовлении пищи, а с ее «грехом» (в постельке пригрела). Юмор, шутка используются, чтобы разрядить обстановку.

Анализ внутренней формы «физиологических» паремий, их лингвистической оформленности, включенности в конкретную бытовую ситуацию позволил рассмотреть особенности выполнения ими таких частных коммуникативных функций, как замечание, побуждение (призыв), утешение, шутка. Исследованный материал позволяет детализировать имеющиеся представления о коммуникативных функциях народного слова, специфике народного речевого этикета и шире - диалектной коммуникации в целом. Сделанные в статье выводы, безусловно, являются лишь предварительными соображениями.  Представленные в статье диалектные «физиологические» паремии – некоторые примеры из собранного автором материала (полевого и пермских диалектных словарей). С уверенностью можно заявить, что это малая часть из того богатства, к которому мы лишь прикоснулись. Чтобы делать серьёзные и относительно достоверные выводы (например, про существующие в «физиологических» паремиях оппозиции),  необходимо большее количество материала, собирать  который непросто. Сложность заключается в его специфике, связанной с «интимностью» маркируемой паремиями сферы, и с отсутствием методов сбора подобного материала, в том числе детальных вопросников на физиологические темы.

Список использованной литературы:

1.     Агапкина Т., Топорков А. И народное тело http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=164&n=11

2.     Богданов К. Чихание: явление, суеверие, этикет // Повседневность и мифология: Исследования по семиотике фольклорной действительности. – СПб.: «Искусство-СПБ», 2001. С. 181-241. http://ec-dejavu.ru/s/Sneezing.html].

3.     Жигарина Е.Е. «Девушка, а девушка»: о ряде сценарных диалогов // «Кирпичики»: Фольклористика и культурная антропология сегодня: Сборник статей в честь 65-летия С.Ю. Неклюдова и 40-летия его научной деятельности / Сост. А.С. Архипова, М.А. Гистер. М.: РГГУ, 2008. 588 с. С. 188-189.

4.     Мазалова Н.Е. Состав человеческий: Человек в традиционных соматических представлениях русских. – СПБ.: «Петербургское Востоковедение», 2001. – 192 с. (Ethnographica Petropolitana, VIII).

5.     Подюков И.А. Культурно-семиотические аспекты народной фразеологии: дис. … д-ра филол. наук  / И.А. Подюков. – Пермь, 1996. – 366 с.

6.     Цивьян Т.В. Язык: тема и вариации: избранное: в 2 кн. / Т.В. Цивьян; [отв. ред. В.Н. Топоров]; Науч. совет РАН «История мировой культуры»; Ин-т славяноведения РАН. – М.: Наука, 2008.

Словари:

7.     СД: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.2. С-Петербург. 1881.

8.     СПГ: Словарь пермских говоров: В 2т. – Пермь: Книжный мир, 2000-2002.

9.     СРГЮП: Словарь русских говоров Южного Прикамья. Выпуск 1. (АБАЛТУС - КЫЧИГА) / И.А. Подюков (науч.ред), С.М. Поздеева, Е.Н. Свалова, С.В. Хоробрых, А.В. Черных; Перм. гос. Пед. ун-т. – Пермь, 2010. – 456 с.: ил.

10. СРНГ: Словарь русских народных говоров. Вып. 7. Изд-во «Наука», Ленинградское отделение, 1972.

11. СУ: Толковый словарь русского языка. Под ред. Д.Н. Ушакова. http://slovari.yandex.ru/~книги/Толковый%20словарь%20Ушакова/Отдушина/].

12. ФСПГ: Фразеологический словарь пермских говоров. Сост. Прокошева К.Н. Пермь: ПГПУ, 2002. – 432 с.