<< На главную страницу "Фольклор и постфольклор"

ВВЕДЕНИЕ

Настоящая работа представляет собой междисциплинарное исследование. Основное направление нашей работы  является филологическим, однако при этом нами учитываются результаты разработок, сделанных в области изучения феномена игры и игровой деятельности авторами различных направлений гуманитарного знания: культурологии, психологии, этнографии.

В первой главе даны характеристики основных концепций, посвященных теории игры. На основании выводов, сделанных в области психологии (в особенности в работах Л.С. Выготского[1]) и культурологии (Й. Хейзинга [2], Ю.М. Лотман[3]), игра вообще и детская игра в частности понимаются нами как эстетический феномен и кроме этого как способ структурирования, сохранения и передачи информации. 

Большое внимание в исследовании уделено проблеме прагматики игры. В литературе, посвященной игре, единое мнение на этот счет отсутствует. Мы делаем попытку решить этот вопрос функционально соотнося игру, с одной стороны, с искусством, а с другой – с ритуалом. Эта проблема рассматривается в коммуникативном аспекте. Мы понимаем искусство, игру и ритуал как акты коммуникации, в которых различным образом реализуются роли отправителя и адресата передаваемой информации.

В качестве основного предмета исследования заявлены формальные игры. Этот термин приходится признать достаточно условным. Мы принимаем его вслед за такими исследователями фольклорной детской игры, как Г.С. Виноградов[4], О.И. Капица[5] и М.Н. Мельников[6], которые трактуют их как игры с устоявшейся системой правил и включенных в игру текстов, отличая их тем самым от игр-импровизаций. О.И. Капица, определяет формальные игры следующим образом: «…игры традиционные, вылившиеся в определенные формы, соединенные большей частью со словесными формулами, приговорами, прибаутками и песнями»[7], - а также: «…игры, в которых действие соединяется со словесным творчеством, элементарно развивается сюжет и существует распределение ролей»[8]. Формальные игры принято отделять от простейших развлечений, от спортивных (типа бега наперегонки или состязания на меткость) и азартных игр. И Г.С. Виноградов, и О.И. Капица, и М.Н. Мельников подразумевают под формальными играми игры с ролями и сюжетом. Формальные игры в большей степени, чем остальные, сопряжены со словесным компонентом, в который можно включить как различные тексты, так и названия ролей, игровых реалий (например, все, что относится к пространственной организации), игровых объектов. Таким образом, в данной работе под формальными подразумеваются ролевые игры с устойчивыми, стандартизованными правилами, сюжетом и системой ролей.

В качестве основного материала для анализа нами была взята разновидность формальных игр, которую можно было бы назвать играми с «водящим». Отличительной особенностью игр с «водящим» является обязательное присутствие в них роли «ведущего» персонажа, противопоставленного основной массе игроков. Подобным свойством обладает немалое количество фольклорных игр. Нам пришлось ограничиться рассмотрением игр, которые традиционно называются подвижными и которые принято считать собственно детскими.

Мы сознательно отказались от анализа хороводных игр («Заюшка», «Ящер», «Олень» и т.п.) и игр, имеющих отношение к сельскохозяйственной обрядности («Мак», «Лен» и т.п.), хотя в  них также нередко присутствует роль противопоставленного «хору» игрока. Игры такого рода гораздо в большей степени связаны с обрядом и ритуалом. Они более очевидным образом вписаны в общую систему народных обычаев и календарных праздников. Это по большей части игры не детские, а молодежные или даже взрослые. Они наполнены содержанием, совершенно чуждым детским нуждам. Поэтому, попадая в детскую среду, они довольно в скором времени не только теряют это содержание, но и вообще забываются.

Так называемые подвижные игры оказались гораздо более живучими. Целый ряд игр, приведенных у Е.А. Покровского, практически в неизменном виде бытует в детской среде по сей день. В современном детском фольклоре происходит процесс создания новых форм. Наряду с традиционными вариантами развития игровых событий, способами номинации игровых объектов и ролей, появляются новые[9], которые, однако, находятся в рамках определенных закономерностей, часть из которых мы собираемся раскрыть во второй и третьей главах.

Нами было проанализировано около трехсот текстов (записей игр). Основными источниками послужили сборники: «Детские игры, преимущественно русские» Е.А. Покровского[10], «Игры народов СССР» В.Н. Всеволодского-Гернгросса[11], а также собрание игр, опубликованное в книге «Мудрость народная. Жизнь человека в русском фольклоре» под редакцией В.П. Аникина[12] (однако в меньшей степени, поскольку она главным образом воспроизводит тексты, опубликованные в первых двух). Кроме того, нами были использованы данные, собранные в ходе этнолингвистических экспедиций РГГУ в деревнях Каргопольского района Архангельской области.

В специальных исследованиях, посвященных фольклорной игре, она рассматривалась главным образом с точки зрения ее действенной части, бытования, педагогического потенциала. По нашему мнению, игра может также быть предметом изучения поэтики. Поскольку игра относится нами в область эстетики, и мы описываем ее в категориях, применяемых обычно в ходе анализа текстов художественной словесности. Способы развертывания событий, организация пространства, основные типы персонажей в формальных играх очень устойчивы. Определенные закономерности прослеживаются в словесном материале игры: в наименованиях персонажей, элементов пространственной организации, а также в текстах, исполняемых в ходе игры. В работе анализируется словесный материал, заключенный в фольклорной игре, а также ее содержание, выраженное в действии (развитие событий, особенности и закономерности поведения  персонажей). Наконец, в работе дается характеристика обобщенной мотивно-сюжетной структуры игр рассматриваемого типа.