Материал доклада нацелен на уяснение особенностей этнического
сознания, проявляющихся в прозвищной традиции водлозерского
сообщества. Он относится сразу к нескольким научным областям -
фольклористике, этнографии, диалектологии, что требует комплексного
подхода к его изучению. Исключительная значимость материала для
исследователей-полевиков состоит в том, что он позволяет взглянуть
на культурные традиции местных сообществ изнутри.
Представленные в докладе материалы записаны в ходе фольклорных
экспедиций КГПА 2008-2009 гг. Нам удалось зафиксировать прозвищные
нарративы и «Водлозерскую кадриль». Для сравнительного анализа
используется вариант кадрили, опубликованный в монографии Н.В.
Дранниковой.
В основу анализа положена лексико-семантическая классификация,
предложенная Н.В. Дранниковой, которая в некоторых случаях нуждалась
в дополнениях. Так, например, введен речевой код с подгруппой
«экстралингвистические характеристики речи» для прозвища «рыкуны».
В целом, можно сказать, что в системе прозвищ преобладает
культурно-хозяйственный код. В некоторых случаях трактовки прозвищ
вариативны, и иногда трудно сказать, какая из мотивировок является
первичной.
Нужно отметить, что среди прозвищ мало пейоративных. Водлозёры
наделяли обидными прозвищами только жителей самых бедных деревень.
Большинство прозвищ было промотивировано информантами, однако
некоторые наименования остались непроясненными. В случае с д. Луза,
это объясняется отдалённостью поселения и его ранним вымиранием.
Там, где позволяли дополнительные материалы, мы предприняли попытку
исторической реконструкции, которая позволяет прояснить «темные»
наименования. Прозвище жителей д. Канзанаволок «безбожники»,
вероятно, связано с событиями гражданской войны. Канзанаволок был
волостным центром, и после 1917 года здесь находились представители
новой власти. Водлозёры не приняли Советскую власть и оказывали
вооружённое сопротивление Красной Армии, за что и были прозваны
«белогвардейцами».
Второе наименование – «монахи» – жители Маткалахты получили, скорее
всего, из-за отшельников, которые жили в заливе Маткалахта на Белом
острове.
Сравнительный анализ вариантов «Водлозерской кадрили» дал интересные
результаты. Вариант, записанный в ходе экспедиции, был зафиксирован
в живом исполнении. Текст, опубликованный Н.В. Дранниковой,
вероятно, представляет собой пересказ тех фрагментов песни, которые
удалось вспомнить информанту. Доказательством этого является
определенная ритмическая неупорядоченность. Исследователь, скорее
всего, пользовалась рукописью. Это подтверждается ошибочным
написанием прозвища жителей д. Половина «шамачи». Как выяснилось в
ходе опроса информантов, в водлозерском говоре нет слова «шамачи».
Мы записали другое прозвище жителей д. Половина – «шелгачи» («шелгач»
– котомка для переноски тяжестей). Скорее всего, при публикации
рукописного варианта сочетание букв Л и Г было принято за букву М.
Вариант, записанный нами, имеет существенное композиционное отличие:
оба текста имеют традиционный зачин, а данный вариант имеет еще и
концовку, придающую песне рамочную композицию. В опубликованном
тексте последовательность обрывается, создавая впечатление
незаконченности. Зафиксированный нами вариант кажется более логичным
композиционно, однако судя по комментариям информанта, концовка была
«сочинена» участниками фольклорного коллектива, т.е.
пространственному передвижению при перечислении деревень
искусственно придали центростремительный характер. И это осмысление
особого, центрального места Куганаволока в культурном ландшафте
Водлозерья вступает в противоречие с оценкой местности, содержащейся
в стереотипных суждениях информантов.
Оба текста кадрили можно датировать не ранее 20-х гг. ХХ века,
благодаря мотивировке содержащегося там прозвища «безбожники». Таким
образом, варианты водлозерской кадрили являются довольно поздними,
несмотря на то, что они содержат некоторые древние прозвища.
В целом необходимо отметить, что нарративная прозвищная традиция
демонстрирует большую сохранность в отличие от песенной. Постепенное
угасание последней было связано с отмиранием традиционных форм
досуга – посиделок, во время которых исполнялись эти песни.
