Вся традиционная обрядовая система пронизана параллелями, взаимосвязями между отдельными обрядами, проведение которых помогает нам представить себе эту систему целостно и наиболее полно. В данной работе я попытаюсь установить параллели между отелом и родинами. В качестве предварительного замечания хотелось бы заметить, что существует очень малое число работ, посвященных непосредственно данной теме, однако подобные параллели отмечаются. В частности, С.П. Бушкевич в своей работе о случаях экспрессивной номинации (корова) обнаруживает принцип такой номинации как перенос качеств животного (коровы) на человека (женщины) сначала на языковом уровне (метафорически построенное экспрессивное выражение), а затем и на уровне обрядов, уделяя большее внимание свадебным обрядам[1].

 Первоначально стоит выделить несколько уровней, на которых можно сравнивать эти обряды:

 1.                   пол детеныша. В связи с отелом гадают о поле будущего теленка, а также и по полу первого теленка, иногда его также пытаются продуцировать заранее. Однако здесь важно понимать, что для ребенка важнее мужской пол, потому что мужчина – кормилец, а для теленка же желателен пол женский, потому что телка – кормилица всего семейства.

2.                   где проходят роды. Здесь важно понимать, что оппозиция «чистый»-«нечистый», «свой»-«чужой», «защищающий»-«враждебный» имеет и конкретное пространственное воплощение в пределах жизненного пространства. Так, дом – место обитания человека, поэтому он ассоциируется в первую очередь с миром людей, а хлев (в данном случае так же, как и баня, в которой зачастую проходили роды) – с миром, противоположным миру людей, пространство хлева нечисто.

3.                   магические действия по облегчению родов, продуцированию потомства, плодовитости, увеличению количества молока у роженицы или коровы. Условно эти действия можно назвать попытками влияния на процесс родов, разумеется, магического

4.                   семантика переходных обрядов. Известно, что роды, воспринимаются как переход новорожденного из потустороннего мира в человеческий и осмысливаются поэтому как «нечистый» процесс. С этим представлением связаны особые действия, которые совершают с последом, первым молоком, ритуальное очищение коровы или роженицы и новорожденного, некоторые ритуальные запреты

При выделении этих уровней, на которых удобно проводить сравнение, мы также сохранили и хронологию событий, поэтому мы проследим за всем процессом родов и отела, останавливаясь на наиболее значимых деталях.

Теперь, прежде чем переходить непосредственно к сравнению, необходимо сказать несколько слов о том, с чем целесообразно связывать возникающие различия. Безусловно, корова достаточно сильно ассоциативно сближается с женщиной, особенно в связи с продолжением рода. Но все же важно помнить о ее специфическом назначении (кормилица-матушка) и месте в хозяйстве. Корова в первую очередь дает молоко, один из основных продуктов питания, поэтому почти для всех обрядовых действий, связанных с коровой, главное – увеличить количество молока и не потерять его. С этим, например, связаны различия в том, чем грозит нарушение запретов.  

1.

В вопросе о поле детеныша скорее больше различий, чем сходств. Главную причину мы уже выяснили во введении. Теперь же стоит отметить также, что в случае с коровой чаще гадают не о поле будущего теленка, а о том, какая будет сама отелившаяся корова, в зависимости от того, какого пола ее первый теленок. Как это часто бывает, даже в пределах одного села информанты приводят противоположные «гадания», то есть это не связано с местом, а отражает общую модель функционирования таких текстов. Говорят, что если первой родилась телочка, то корова «отдаст» ей все молоко и станет меньше доиться, а иногда говорят наоборот, что если первая родилась телка, то это хорошо, значит, корова будет молочная[2]. Существуют способы определения пола будущего теленка по форме живота коровы и оппозиции 'правый-левый'. Обращают внимание, с какой стороны он больше: справа или слева. В случае с беременной женщиной эта оппозиция реализуется, например, так: беременной предлагается сесть на пол и встать, при этом смотрят, на какую руку она обопрется; правая говорит о беременности мальчиком[3]. Вариант: Ребёнок если шевелится в правом боку [...] - значит мальчик. […] А если в левом - девочка[4]. В отношении беременных женщин существует щироко известные представления о зависимости пола и от формы живота: если живот «острый», значит, будет мальчик, а если плоский, то девочка. Возможно, это можно связать с традиционной ассоциацией всего острого с мужским началом. Однако это представление гораздо более четко выражено в текстах, связанных с продуцированием пола будущего ребенка. Так, в первую брачную ночь невеста должна подложить под подушку топор (мужское орудие), чтобы родился мальчик и прялку для девочки. Характерно, что при воспроизведении этого обряда некоторые информанты опускают вторую его часть, говоря только про топор. В этом нам видится реализация исходного положения о важности первенца-мальчика для традиционного сознания. 

 2.

При разговоре о пространстве необходимо предварительно отметить, во-первых, что оно тесно связано с представлением о его «хозяине». Во-вторых, хлев имеет коннотации «нечистого» места, нежилого, неосвоенного человеком. Если иметь это в виду, то мы увидим, насколько зеркальными оказываются представления о месте в обрядах родов и отела. Ведь корова и так живет в хлеву, который при человеческих родах дополнительно семантизирутся. Поясним. Корова телится там же, где живет, в хлеву, а после этого теленка обмывают и забирают в избу. Некоторые информанты объясняют это, исходя из практических соображений, потому что в хлеву холодно, особенно зимой[5]. Но все же в этом можно усмотреть ритуальное действие. В особенности потому, что в доме теленка часто поднимают к матице (несущая балка на потолке), одному из семантических центров жилища, обеспечивая его рост и здоровье. Здесь задействовано представление о том, что если теленка (как и любое животное или даже растение) поднять, или подбросить кверху, то можно задать ему это направление, и он поэтому будет лучше расти. Кроме того,  его вносят в дом, чтобы он прижился, пригрелся в семье и стал ее частью. Уже в этом ритуале отмечаем обязательную смену пространств.

У роженицы же все наоборот. Женщина живет в доме, но когда приходило время родов, стремилась из него уйти. До тех пор пока повсеместными не стали роды в роддомах, они нередко проиходили вне доашнего пространства: в бане и даже хлеву. В крайнем случае, женщина рожала на полу, но как правило не на своей кровати. Даже существуют поверья, что если женщина родила в доме, то в него нельзя заходить какое-то время (до двух месяцев). В этом видится четкая связь с представлением о родах как о нечистом процессе. Итак, женщина уходит. Иногда говорят, что она уходит в поле, но кажется, что это скорее связано с реалиями жизни крестьян, большую часть времени работающих на поле. Говоря о  родах в хлеву или в бане, информанты зачастую отмечают, что в хлеву грязь, поэтому роды должны проходить там[6]. Иногда еще отмечают, что плохо, если роженицу кто-то видит, особенно из посторонних, а для хлева существует четкий запрет на проникновение туда посторонних. Итак, вторично отмечаем необходимость смены пространства при родах или отеле, а именно смены его на противоположное, так чтобы новорожденный сначала оказывался не в том пространстве, где он будет жить, а в семантически противоположном ему. Новорожденный попадает в мир живых из противоположного ему – мира мертвых, поэтому в обрядах вокруг родов (отела) это как бы повторяется в уменьшенном масштабе – он еще раз перемещается из «нечистого» пространства в «чистое». 

Кроме того, иногда информанты говорят[7], что женщина рожает в хлеву в стайке (отдельный небольшой загон, где стоит теленок) «под коровой». Здесь уместно вспомнить параллель между роженицей и стельной коровой, о которой говорилось во введении, и отметить, что она прослеживается и на уровне пространства.

 3.

В ритуальных действиях по упрощению процесса родов можно выделить два основных вида. Первый связан с осмыслением родов как пути, который новорожденный проходит, чтобы попасть в этот мир, и в конце его он проходит через «ворота», границу двух миров. В связи с этим представлением, для упрощения тяжелых родов необходимо совершать действия, семантически связанные с открыванием, освобождением этого пути. Поэтому когда рожает женщина, открывают окна, печные трубы, ей распускают волосы, развязывают пояс, а на живот кладут полотенце. Кроме того, существует множество приговоров для облегчения родов. Вот один из них, который используется при отеле: Бабушка-Соломонидушка, помоги нашей милой коровушке, кровушку в ней разгони и теленочка на свет божий давай[8]. Примечательно обращение в заговоре к Соломонии - персонажу из апокрифического Протоевангелия Иакова, повитухе, принимавшей роды у Богородицы, соответственно, повивавшей Христа. Это имя часто упоминается в заговорах на роды или мытье новорожденного (Бабушка Соломонья мылась да парилась и нам жарку-парку  баинку оставила на великую Божью милость, на великое здоровье Кате, аминь[9]), использование же его в тексте на отел говорит об актуальности данной параллели и для самой традиции, о переносе магических средств, используемых при родах, на аналогичную ситуацию со скотом.

Вторая группа действий связана с тем, что рожающей дают что-то соленое (или, наоборот, сладкое). Здесь отмечаем, что и корове, и женщине дают съесть или выпить совершенно одинаковые продукты: кислый хлебный напиток (квас, выступающий как жидкий аналог хлеба), клюквенный морс или сладкий чай (последний чаще для женщин) но чаще всего дают хлеба с солью.  На мой взгляд, ключевым здесь является присутствие хлеба как главного продукта, безусловно, хорошо отрефлектрированного в сознании. Можно также провести параллель между хлебом-солью, которым встречают гостя или который свекровь выносит невесте, принимая ее в свою семью. Скорее всего, здесь даже видим перенос ритуально осмысленного для человека предмета на животное. Новую корову, конечно, не встречают хлебом-солью, но раз это помогает женщине, то должно помочь и корове, ведь она находится в таком же положении. Кроме того, отмечают такой способ профилактической магии сглаза и порчи младенца как облизывание матерью ребенка (Украина)[10], то есть мы можем наблюдать и обратный процесс – перенос действия с животного на человека.

 4.

Новорожденного необходимо очистить. Ребенка сразу после родов моют, при этом вода должна быть подготовлена заранее, и в нее часто кладут денежку, крест, яйцо, соль или специальные растения, которые должны обеспечить ребенку здоровье и благополучие. Теленка, однако, дают облизать самой корове. Понятно, что здоровье, а тем боле благополучие теленка менее важно, чем ребенка, но все же, ритуальное его очищение  присутствует.

Также важны действия с последом. Его (в обоих случаях) закапывают в землю или в навоз. Всегда важно, чтобы его не съели собаки, а для коровы и чтобы она сама не съела[11]. Коровий послед также иногда пускают плыть по реке с быстрым течением[12]. Это, во-первых, связано с восприятием родов как появления нового существа из потустороннего мира. Ведь потусторонний, «нечистый» мир воспринимается как подземный. висутствует. о  тем боле благополучие теленка менее важно, чем ребенка, но все же, очищение к же, как и баня) - с  А во-вторых, мне кажется, с тем, что природе всегда необходимо возвращать часть полученных от нее благ, поэтому послед и зарывают, и не дают есть живым. Собаки в данном случае просто животные, которые скорее всего во дворе могут его съесть). Река в данном случае тоже связана с семантикой захоронения, она соединяет этот свет с тем (ср.: в поминальных обрядах покойникам переправляют вещи по реке). Про человеческий послед также говорят, что это вся твоя грязь, то есть в нем видят как бы квинтэссенцию всей нечистоты родового процесса, поэтому его необходимо спрятать. Нарушение этих действий, (то есть если послед съест собака), как слышим практически от всех информантов, ведет к плохому самочувствию коровы или теленка и женщины соответственно. Хотя часто говорят, что это просто запрещено, не объясняя причины (таков общий принцип существования и функционирование обрядовых запретов). Однако при разговоре о запретах необходимо вспомнить про различия в «наказаниях» за их нарушение, отмеченное в начале. Корова дает молоко, это ее главное богатство, поэтому самое плохое, что с ней может случиться – у нее пропадет молоко. С человеком же может случиться гораздо больше неприятностей, поэтому нарушение запретов женщиной (при том, что и запретов этих в разы больше) не ведет к какой-то одной проблеме, а просто рефлексируются, как «что-то плохое». Но и у женщины отмечают, что если послед закопать, то будет больше молока  

Первое время после отела молоко коровы не употребляют в пищу. Число удоев, которые нужны для очищения молока разное (7, 9, 40), но всегда это какое-то неслучайное число, играющее в первую очередь ритуальную функцию. Самое первое молоко называют молозивом, им поят теленка, а потом делают из него булку, или сыр, запекая в печке. В случае же с родами тоже видим, что сразу после них молоко «нечистое», отсюда запрет сразу кормить ребенка грудью. Правда, срок указывается меньше (в силу физиологических причин) – от двух часов до двух дней.

Также здесь стоит отметить, что роды как появление нового члена семьи связаны с тем, что его должен принять «хозяин». Для теленка это дворовой (которого часто называют просто хозяином), а для ребенка – домовой. С этим связаны заклинания. Вот пример приговора, который говорят в хлеву после отела: У коровушки теленочек родился, нам по уму и по сердцу, а хозяину и хозяюшке по шерсти[13]. Текст адресован дедушке – дворовому.

          Итак, подводя итоги, важно отметить, что мы наблюдаем два безусловно родственных процесса. Но все же нельзя забывать и о некоторых их функциональных различиях, которые удивительно красиво реализуются в традиционном сознании способом обратной симметрии, при которой всегда сохраняется общая центральная точка.

Источники:

1.        Каргопольский фольклорный архив Лаборатории  фольклора РГГУ. Содержит полевые записи из Каргопольского и Няндомского р-нов Архангельской обл.       

Литература:

1.        Бушкевич С.П. Этнографический контекст одного случая экспрессивной номинации (корова) // Этноязыковая и Этнокультурная история Восточной Европы / отв. ред. Топоров В.Н. – М., 1995.

2.        Дурасов Г.П. Обряды, связанные с обиходом скота в сельской общине Каргополья в XIX — начале ХХ.//Русские: семейный и общественный быт. М., 1989.