ГАБРИЭЛИАДА. К 65-летию Г. Г. Суперфина.

«ПРЕДАНИЕ НЕ ВЕРИТ В СЛУЧАЙНОСТИ»
(ОБ АДРЕСАТЕ ОДНОЙ КОЛЫБЕЛЬНОЙ)

Е. В. ДУШЕЧКИНА

В 1935 году в жизни С. В. Михалкова «произошло совершенно неожиданное событие, во многом предопределившее» его судьбу как поэта и человека¹. В газете «Известия» было напечатано его стихотворение «Светлана»: «Ты не спишь, / Подушка смята, / Одеяло на весу… / Носит ветер запах мяты, / Звезды падают в росу…» Стихотворение довольно длинное, и только в самом конце появляется имя его адресата: «Я тебя будить не стану, / Ты до утренней зари / В темной комнате, Светлана, / Сны веселые смотри…» Распространено мнение, что его написание явилось со стороны Михалкова поступком карьерным, что оно адресовалось дочери Сталина Светлане и было напечатано в день ее рождения. Факты, как кажется, свидетельствуют о том же. Именно после его опубликования жизнь Михалкова резко изменилась. Уже в следующем, 1936 году у начинающего поэта, который пробивался в литературу в роли поэта-песенника, каких в то время были сотни, который много писал, а печатали его мало и без энтузиазма², в «Библиотечке “Огонька”» вышла первая книга стихов для детей. Она включала в себя двадцать стихотворений, вскоре ставших широко известными: «Веселый турист», «Упрямый Фома», «Мы с приятелем» и ряд других. В «Правде» появилась хвалебная рецензия А. А. Фадеева, в то время как незадолго до этого он, как редактор «Красной нови», «вернул все стихи Михалкова, не напечатав ничего³. На книгу откликнулся и К. И. Чуковский: «У советских детей появился новый поэт, самобытный и смелый»⁴. В том же 1936 году Михалкова приняли в Союз писателей (как считается, по инициативе Сталина), в 1939 году он был награжден высшей наградой страны — орденом Ленина (первым из четырех; последнего он удостоился в 1983 г.), а через год получил первую (и тоже не последнюю) Сталинскую премию.

Восстановить эпизод, связанный с публикацией стихотворения «Светлана», в реальных его подробностях представляется мало осуществимым, но какую-то, хоть и не вполне четкую линию событий, проследить можно. Впрочем, меня интересует не то, чтo именно было в действительности, а то, как рассказывался и как интерпретировался этот эпизод из жизни автора «Дяди Степы». Хочу отметить, что я ни в малой степени не имею намерения ни разоблачать, ни компрометировать Сергея Владимировича. Моя цель состоит в том, чтобы показать, как, с одной стороны, Михалков, а с другой — его, так сказать, «обвинители» и «разоблачители» подтасовывают и расцвечивают факты, которые выстраиваются в красивые, но малоправдоподобные, а иногда и совсем неправдоподобные сюжеты.

Мы имеем две зафиксированные версии. Одна принадлежит самому Михалкову. Она изложена в его автобиографической книге «От и до…», а также — с некоторыми отличиями — в ряде других его автобиографических заметок и интервью. Та же версия, со слов отца, но тоже с рядом отличий, пересказана его старшим сыном Андреем Кончаловским. И наконец, она же «озвучена» самим поэтом в документальном телефильме, снятом его младшим сыном Никитой к 90-летию отца в 2003 году. Таким образом, почти все члены семьи Михалковых так или иначе откликнулись на историю стихотворения «Светлана».

Рассмотрим три варианта «семейной» версии.

В книге «От и до…» (1998 год) Михалков пишет, что в середине 1930-х годов он работал на разборке писем в газете «Известия» и время от времени печатал на страницах этой газеты свои детские стихотворения. Тогда Михалков был студентом Литературного института им. А. М. Горького и «испытывал нежные чувства» к девушке-блондинке, которая училась там же, была старше его и не проявляла к нему никакого интереса. «В тот памятный день, — пишет Михалков, — я встретил ее в Доме литераторов. <…> назавтра в “Известиях” должно было появиться мое новое стихотворение “Колыбельная”. А мне так нужно было, чтобы Светлана заинтересовалась мной! И я сказал: “Хочешь, я напишу стихотворение о тебе, и завтра оно появится в “Известиях”?” Девушка <…> рассмеялась и ушла. Но — гусарить так гусарить! Сейчас же поехал в “Известия”, переименовал стихотворение, превратив его из “Колыбельной” в “Светлану”, вставил это имя и в строки… На утро оно вышло в свежем номере газеты <…> вскоре меня внезапно пригласили в ЦК КПСС [именно так!]»⁵. Михалкова принимает «ответственный товарищ в большом кабинете» и во время беседы сообщает, что его стихи в «Известиях» понравились товарищу Сталину.

Итак, каковы факты? Время события — годы учебы Михалкова в Литинституте; наличие блондинки Светланы, к которой молодой поэт «испытывает нежные чувства»; поездка в редакцию «Известий», переименование стихотворения, включение в текст имени Светлана. И наконец — судьбоносное приглашение в ЦК.

Андрей Кончаловский рассказывает о том же событии из жизни отца несколько иначе, явно беллетризируя и романтизируя изложенные поэтом факты. Но в целом сохраняются те же мотивы: «В Литературном институте училась очень красивая блондинка по имени Светлана. Отец красивых девушек не пропускал, пытался за ней приударить. Встретил ее в Доме литераторов, выпил бутылку вина, подошел: “Хочешь, завтра в “Известиях” будут напечатаны стихи, которые я посвятил тебе?” — “Глупости какие!” — “Вот увидишь”. <…> Отец позвонил в редакцию: “Назовите стихотворение “Светлана””. На следующий день газета вышла со стихотворением “Светлана”... Случайность, но имя девушки совпало с именем дочери Сталина»⁶.

Каковы факты? Наличие блондинки из Литинститута Светланы (здесь: «очень красивой блондинки»); вообще, пристрастие отца к красивым девушкам; звонок по телефону в редакцию «Известий» (а не поездка!) с указанием (почти приказанием!) переменить название; о вставке в текст имени Светлана не упомянуто.

Примерно теми же словами, что и в книге «От и до…», историю появления стихотворения «Светлана» Михалков пересказывает и сыну Никите. Дотошный Никита задает отцу вопрос (который до сих пор не вставал): «А как отреагировала Светлана на публикацию в “Известиях” посвященного ей стихотворения?» Отец делает неопределенную отмашку, как бы уходя от ответа на «каверзный» вопрос сына, и говорит: «А..! Она его даже не прочитала».

Неоднократно рассказывая историю своей колыбельной, Сергей Владимирович явно не учел того факта, что ее адресат, студентка Литинститута, должна была (как и он сам) родиться еще до революции, а потому имела слишком мало шансов быть названной Светланой. Михалков родился в 1913 году; «прекрасная блондинка», по его словам, была старше его, значит, дата ее рождения может быть определена несколькими годами ранее. А потому существование соученицы Михалкова Светланы, представляется маловероятным. Личное имя Светлана возникло как имя неканоническое и требовало второго, крестного, имени. В дореволюционные годы этим именем называли исключительно редко. Достаточно отметить, что с 1900 по 1916 год в Москве не было зарегистрировано ни одной Светланы. Имя это активизируется после революции, и его популярность существенно возрастает как раз в годы учебы Михалкова в Литинституте. В начале 1930-х годов Светлан было еще очень мало⁷. Поэтому, когда пишут, что «в поэзии Михалкова встречается немало распространенных русских имен, и женских, и мужских»⁸, следует помнить, что имя Светлана в те годы еще не было распространенным.

Однако оставим временно Михалкова с сыновьями и обратимся ко второй версии, бытующей в форме «непридуманных анекдотов», легенд и апокрифов о Сталине, где поступок Михалкова рассматривается как откровенно карьерный⁹. В этих «анекдотах» история михалковской колыбельной передается тенденциозно и с существенными фактическими ошибками. Впрочем, истинность деталей рассказчиков не волнует. Так, в варианте, отраженном в книге «Невыдуманные анекдоты», изданной А. Л. Жовтисом в 1995 году, рассказывается, как за три дня до дня рождения Светланы Сталиной Михалков принес в редакцию газеты «Пионерская правда» стихотворение «Светлана». Редактор, осознав, что оно адресовано дочери Сталина, вначале испугался, но потом все же отважился рискнуть и опубликовать принесенный Михалковым текст. «Через три дня девочка Светлана открыла “Пионерскую правду”, увидела стихотворение, которое не могло не относиться к ней, поскольку именно ей, а не какой-нибудь другой девочке сегодня исполнилось десять лет, и побежала показывать его папе. Папа прочел стихи, усмехнулся в усы и восхищенно подумал: “Ну и жук!”»¹⁰

Здесь «девушка-блондинка» из Литинститута отсутствует; акцент сделан на другом — на том, что колыбельная «Светлана» увидела свет как раз в день рождения дочери Сталина, а значит — вне всяких сомнений посвящалась ей. И, наконец, в данном варианте искажены некоторые факты: во-первых, текст Михалкова был напечатан в «Известиях», а не в «Пионерской правде»; а во-вторых, Светлане Сталиной в 1935 году, когда было опубликовано стихотворение Михалкова, исполнилось не десять, а девять лет. Но такие мелочи никого не заботили. Многие ли помнят год и день рождения дочери Сталина?

В книге Ю. Б. Борева «Сталиниада» совмещены обе версии — Михалкова и Жовтиса, но при этом добавляется нечто новое. Как раз в день рождения Светланы Сталиной «Правда» опубликовала стихотворение Михалкова «Светлана», посвященное им любимой девушке. «Михалкова пригласили в ЦК и сообщили: ваши стихи понравились товарищу Сталину, он поинтересовался, как вы живете <…>. Так благодаря случайным стечениям обстоятельств, в том числе, что дочь Сталина звали Светланой» жизнь Михалкова изменилась¹¹.

Здесь есть «любимая девушка» Светлана, есть приглашение поэта в ЦК — и кардинальное изменение его судьбы. Здесь, как и у Жовтиса, указывается на то, что текст был напечатан в день рождения Светланы Сталиной, хотя и не в «Пионерской правде», а в большой «Правде», что явно повышало его престиж.

«Предполагаю, что много поколений детей нашей страны читало и знает это стихотворение», — пишет С. В. Михалков¹². И он прав: колыбельная «Светлана» перепечатывалась многократно, всякий раз беспрепятственно получая на это разрешение Главного управления по контролю за зрелищами и репертуаром¹³, тем самым популяризируя как дочь Сталина, так и ее имя, частотность которого в 1930-е годы неуклонно растет.

Но никто, как кажется, ни разу не задумался над тем, кто же была эта «прекрасная блондинка» (или, как еще более живописно характеризует ее Михалков в другом месте, «высокая, статная девушка с большой русой косой за плечами»¹⁴ — образ, почти дублирующий картину Карла Брюллова 1837 года «Гадающая Светлана»). А, казалось бы, найти ее не составляет большого труда — стоит только ознакомиться со списком студентов Литинститута первых лет его существования. Тем более что четыре года назад в «Вестнике Литературного института им. А. М. Горького» был напечатан биобиблиографический указатель и даны алфавитные списки слушателей его творческих семинаров за 1933–2003 годы¹⁵. Правда, надо сказать, что материал в этом издании представлен в очень плохом виде: не раскрыты инициалы многих студентов, далеко не везде указано время окончания ими института и пр., пр. Но все же какие-то сведения мы получаем. Литинститут был открыт 1 декабря 1933 года к 40-летию творческой деятельности А. М. Горького. Сначала это был Вечерний рабочий литературный институт, а с 1936 года получил современное название. Михалков становится его студентом в 1935 году, но уже в 1937, женившись, родив сына и став членом Союза писателей, оставляет студенческую скамью.

Со слов самого поэта мы знаем, что колыбельная «Светлана» написана и опубликована в годы его учебы в Литинституте и что это был 1935 год. Значит, Михалков в момент выхода текста в свет учился на первом курсе. А это также значит, что «прекрасную Светлану» следует искать среди студентов 1933, 1934 и 1935 годов поступления. В 1933 году, как свидетельствует из «Биобиблиографического указателя», было зачислено 45 человек, в 1934 всего 8, в 1935 — 27. Ни одной Светланы за эти годы приемов не обнаружено. Правда, как уже говорилось, инициалы некоторых студентов остались нераскрытыми. Однако из всех студенток этих лет обучения с именем, начинающимся на букву С — указана только С. М. Штут (это она упомянута в анонимном письме «группы студентов», посланном в конце февраля 1953 года в ЦК КПСС: «Эти критики-космополиты свили себе гнезда в литературных журналах, где под руководством заведующих отделами критики и библиографии (“Новый мир” — Кацева, “Октябрь” — С. Штут, “Знамя” — И. Гринберг) процветают сионистские настроения, семейственность и групповщина»¹⁶). Но С. М. Штут, родившаяся в 1908 году, а значит бывшая на 5 лет старше Михалкова, звалась Саррой Матвеевной, а вовсе не Светланой. Разве что в обиходе ее звали Светланой (что, в принципе, не исключено — такие случаи бывали), но кто это подтвердит? Конечно, следует посмотреть документы институтского архива. Однако, как можно понять из вступительной статьи составителя биобиблиографического указателя Б. Л. Тихоненко, архив этот до сих пор не описан и выпущенный справочник — представляет собой только «начало работы по заполнению обнаружившихся лакун», «воплощение в жизнь идеи ректора Института С. Н. Есина»¹⁷. Так что не исключено, что наша Светлана еще найдется.

Остается еще один вопрос: все-таки, где и когда была напечатана колыбельная «Светлана»? Михалковская версия — кажется, наиболее достоверная: газета «Известия», где поэт с 1933 года работал внештатным сотрудником отдела писем. Другие версии — «Пионерская правда» и «Правда». Год — 1935. Месяц и число сомнений не вызывало — день рождения Светланы Сталиной, а родилась она 28 февраля 1926 года. Однако, как оказалось, в номере «Известий» за 28 февраля 1935 года никакого стихотворения Михалкова нет. Нет его под этой датой ни в «Правде», ни в «Пионерской правде». Но, может быть, все-таки не 1935, а 1936 год, может быть, прав А. С. Жовтис, указавший, что Светлане Сталиной в момент публикации колыбельной исполнилось десять, а не девять лет? Но и 1936 год не приносит никаких результатов. И только сплошной просмотр комплекта «Известий» за 1935 год дал возможность найти искомый текст. Он обнаружился на третьей странице 51-го номера газеты за 29 июня. Оказалось, что ко дню рождения Светланы Сталиной стихотворение Михалкова не имеет никакого отношения. Кроме того, июнь — это первый летний месяц 1935 года, того самого года, когда Михалков стал студентом. Но когда зачисляли студентов в Литинститут? Зачисляли ли их в июне? Когда вообще начинались занятия? Вряд ли все-таки в первый летний месяц. А ведь Михалков к этому времени, по его словам, уже учился и даже успел влюбиться в красавицу-блондинку.

Вопросы остаются, но дело уже не в них. Мне хотелось показать, как, в зависимости от рассказчика, его заинтересованности в теме и цели рассказывания, подтасовываются факты. Причем подтасовываются они не только самим автором «Колыбельной», стремящимся доказать случайность, непреднамеренность того, что произошло (хотя Михалков никогда не скрывал своей верности власти, каковой бы она ни была)¹⁸. Факты подтасовываются и неизвестными создателями, якобы, «исторических анекдотов» с целью скомпрометировать поэта, всегда верно служившего власти.

В беседе с В. Бондаренко Михалков говорит: «Дочь Сталина звали Светланой. Мог ли я предполагать такое совпадение?» И далее он с нескрываемым удовольствием читает текст «Светланы» от начала и до конца. «Мог ли я подумать, — восклицает поэт, — что в моей судьбе такую роль сыграет случайное совпадение имен моей знакомой девушки и любимой дочери “вождя народов”?!»¹⁹ («Мог ли я предполагать такое совпадение?» — говорит он в другом месте²⁰). Но, как завершается один из рассказов об истории колыбельной «Светлана», «предание <…> не верит в случайности»²¹.

¹ http://www.biograph.ru/bank/mihalkov_sv.htm. Сердечно благодарю С. Ф. Дмитренко за помощь в работе над этой статьей.

² Об этом периоде творчества С. В. Михалкова см.: Кассиль Л. Сергей Михалков. Критико-биографический очерк. М., 1954. С. 6–8; Ершов Г., Тельпугов В. Творчество Сергея Михалкова. М., 1954. С. 5; Бавина В. Сергей Михалков: Очерк творчества. М., 1976. С. 14.

³ Галанов Б. Сергей Михалков. Очерк творчества. М., 1972. С. 4.

⁴ Цит. по: Александров В. Сергей Михалков. Биография творчества. 3-е изд., испр. М., 1988. С. 9.

⁵ Михалков С. «От и до...». М., 1998. С. 55–56.

⁶ Кончаловский А. Низкие истины / Лит. запись А. Липкова. М., 1998. С. 42.

⁷ См.: Душечкина Е. Светлана: Культурная история имени. СПб., 2007.

⁸ Замостьянов А. Вечная весна патриарха // http://anguium.narod.ru/200_10.html.

⁹ Впрочем, высказывались и другие мнения. Так, например, М. Червинский, автор романа «Шишкин лес», сказал в одном из интервью: «А у Михалкова есть стихотворение “Светлана”. Конечно, прямая аналогия с дочкой Сталина. Но когда я читал, как сам Михалков отрицает, что он нарочно написал это стихотворение с именем дочки Сталина, я ему верю! Потому что он бы перетрухал в те годы такое сделать — это было бы дико опасно!» (Семью Михалковых оболгали? [Материал подготовила А. Велигжанина] // Комсомольская правда. 2004. 10 сентября. № 170 (23357). С. 48).

¹⁰ Жовтис А. Невыдуманные анекдоты: Из советского прошлого. М., 1995. С. 18–19.

¹¹ Борев Ю. Сталиниада. Рига, 1990. С. 91.

¹² Михалков С. В. «От и до...» С. 56.

¹³ См., например: Репертуарный бюллетень. М., 1940. № 3. С. 17.

¹⁴ http://www.biograph.ru/bank/mihalkov_sv.htm

¹⁵ Вестник Литературного института им. А. М. Горького: Они учились в Литинституте: Погодный биобиблиографический указатель и алфавитные списки слушателей творческих семинаров Литературного института им. А. М. Горького: 1933–2003; Список слушателей Высших литературных курсов: 1955–2003 / Под ред. Б. Л. Тихоненко. М., 2003. С. 16–20.

¹⁶ Документы Агитпропа ЦК. М., 2005. С. 652. С. М. Штут стала вполне успешным литературным критиком и печатала работы о воплощении темы героизма в советской литературе; см., например: Штут С. М. Каков ты, Человек. Героическое в советской литературе. М., 1964.

¹⁷ Вестник Литературного института им. А. М. Горького. С. 3.

¹⁸ См.: Михалков С. «Я — настоящий советский писатель». Беседа с В. Бондаренко // Завтра. 2003. 20 мая. № 21 (496). С. 7. Здесь по поводу своей «Светланы» Михалков говорит: «И судьба мне благоволила. <…> Я подробно написал в книге “От и до” всю историю своего стихотворения “Светлана”, которое на самом деле не имело никакого отношения к дочери Сталина. Но Сталину оно понравилось, меня вызвали в ЦК, вскоре дали Сталинскую премию вместе с Маршаком, Шолоховым, Фадеевым». Ср. также в статье А. Замостьянова: «Сталин прочитал эти стихи, они ему понравились. Он с удовольствием читал их своей дочери — Светлане, для девочки стихи стали прекрасной колыбельной <представим себе Сталина, поющим колыбельную над кроваткой дочери — Е. Д.>. Конечно, здесь не было умышленного реверанса в сторону семьи Сталина. <…> Да и есть у этого стихотворения своя история, никак не связанная со Светланой Иосифовной Аллилуевой. Просто имя героини Михалкова совпало с именем дочери вождя. Может быть, это совпадение заставило главу государства с теплотой отнестись к писателю Михалкову» (Замостьянов А. Вечная весна патриарха // http://anguium.narod.ru/200_10.html.).

¹⁹ Михалков С. «От и до...». С. 57.

²⁰ http://www.biograph.ru/bank/mihalkov_sv.htm

²¹ Борев Ю. Сталиниада. С. 91. См. интерпретацию истории «Светланы» Михалкова в статье Е. Попова: «Но для этого, конечно же, пришлось немало потрудиться. Ведь бог в первую очередь помогает тому, кто помогает себе сам. Михалков сам сочинил в 1935 году стихотворение “Светлана”, а бог дал, чтобы именно так звали любимую дочку тов. Сталина, отчего Иосиф Виссарионович не только растрогался, но и обратил внимание на “начинающего”, каковых в Москве обреталось тогда изрядное количество, но никто из них, как выясняется, не был столь смышлен <…> Впрочем, отдельные его сверстники тоже стали “выдающимися”, но чтобы получить четыре (!) ордена Ленина, это ведь надо много и умно работать, надо гениально “держать руку на пульсе”, правильно, товарищи? И это ведь и на самом деле были хорошие стихи» (Евгений Попов. Российский орел продолжает полет // Итоги. 2000. 26 декабря. № 52 (238) С. 52–53).