ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ:
НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ О ДАТЕ ОБРАЗОВАНИЯ ОБЩЕСТВА «АРЗАМАС»

М. МАЙОФИС

14 (26) сентября 1815 года, в Париже, в день Воздвижения Креста, король Пруссии и императоры Австрии и России подписали Акт о создании Священного Союза христианских государей, который должен был, согласно замыслу составившего этот документ Александра I, открыть новую эпоху европейской политики. «Я пожелал совместно с моими союзниками… открыть наступление новой эры, менее бурной для наших народов и более благоприятной для человечества», — таким образом российский император разъяснял смысл происходящего своим посланникам в Мадриде, Брюсселе, Турине, Рио-де-Жанейро, Неаполе, Штутгарте, Мюнхене и Копенгагене¹.

Ровно месяц спустя после принятия Акта Священного Союза, 14 октября 1815 года, в Петербурге состоялось первое организационное заседание общества «Арзамас». С момента своего основания это общество ввело новое летоисчисление, приуроченное к дате представления комедии Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды» (23 октября 1815 г.), новые имена для своих членов, позаимствованные из священных для «Арзамаса» текстов — баллад Жуковского, — и само приняло имя Нового Арзамаса, провозгласив тем самым начало новой эпохи в биографиях всех его участников и — как следствие — во всей русской литературе. Календарная близость этих событий, не отмеченная никем ранее, кажется, на первый взгляд, случайной: как соотносятся шутливо-пародийные собрания литераторов, избравших своим девизом слова Ж.-Б.-Л. Грессе «Глупцы живут на свете для наших маленьких радостей», с важнейшей вехой в истории международных отношений?

Не так давно исследователи отметили, с одной стороны, сознательное уподобление «Арзамаса» его членами новозаветному Новому Иерусалиму и проецирование на него идеи Христианской Церкви², с другой — представление Александра I о Священном Союзе как о мистическом обществе избранных, «внутренней церкви»³. Однако ни о каком сходстве двух образований речь не заходила. Согласно предварительной договоренности союзных монархов, текст Акта Священного Союза носил конфиденциальный характер и не должен был выйти за рамки кабинетов соответствующих держав. Российский император нарушил это соглашение и обнародовал Акт в печати 25 декабря (6 января) 1815 года. Только с этого момента текст Акта, равно как и факт его подписания, стали известны широкой публике.

Говорить о причинно-следственной связи принятия Акта 14/26 сентября и образования «Арзамаса» не имело бы смысла, если бы не одно примечательное обстоятельство. Инициатором «Арзамаса», как мы знаем из мемуаров Ф. Ф. Вигеля и протокола первого заседания общества, был Сергей Семенович Уваров — в 1815 году попечитель Санкт-Петербургского учебного округа и, что не менее важно — редактор еженедельника Министерства иностранных дел «Conservateur Impartial» («Беспристрастный консерватор»), издававшегося под патронажем и при непосредственном участии статс-секретаря по иностранным делам графа Иоанна Каподистрии. Именно Каподистрия, вместе с его помощником А. С. Стурдзой, первыми, еще до прусского и австрийского монархов, читали и редактировали Акт Священного Союза и были детально осведомлены о содержании этого документа⁴. В тесном контакте с Каподистрией и Стурдзой в Париже работал будущий арзамасец — титулярный советник Дмитрий Северин. Там же вел переговоры о судьбе германских государств и выплате Францией контрибуции Пруссии давний конфидент и корреспондент Уварова барон Штейн. Но главное, мы располагаем совершенно достоверной информацией о том, что текст Акта о Священном союзе был послан императором его матери, императрице Марии Федоровне, зачитывался и обсуждался в ее гатчинском салоне задолго до 25 декабря 1815 года. 26 октября (7 ноября) 1815 года савойский посланник в Петерубрге, граф Жозеф де Местр, сообщил об этом своему постоянному корреспонденту графу де Валезу:

Здесь много говорят о религиозном соглашении, подписанном в Париже 14/26 числа предыдущего месяца, между Их Величествами императорами России и Австрии, и Его Величеством королем прусским. Согласно этому навеки прославленному соглашению, три монарха признают друг друга братьями и главами трех христианских семей, которые составляют единую семью. <…> Этот документ еще не напечатан, но он был прочитан в Гатчине перед всем обществом Ее Величества императрицы-матери [devant toute la société de l’impératrice mère], которая получила его от своего августейшего сына. Я спросил у одного из слушателей, содержит ли это соглашение хоть какие-то черты нового порядка [quelque chose de dispositif], например, обещают ли монархи оказывать всемерную поддержку религии и т. д. Ничего подобного. Документ этот есть лишь то, что мы называем в суде декларативным. <…> Редактором, как я уверен, был не более и не менее как российский император, который пишет, как Вы знаете, равно легко и изящно, по меньшей мере, то, что он подписал текст последним, должно доказывать, что именно он держал в руках перо, ибо другими, более весомыми доказательствами, мы пока не располагаем⁵.

Визит иностранного посланника ко двору вдовствующей императрицы — достаточно важное, «протокольное» событие, которое должно было быть зафиксировано в камер-фурьерском церемониальном журнале за вторую половину 1815 года. Однако в период с 26 сентября (день подписания Акта) по 26 октября (дата написания процитированного выше письма) граф Жозеф де Местр ни разу не упомянут на страницах камер-фурьерского журнала. Не приходится сомневаться в том, что сардинский посланник действительно побывал на этом примечательном чтении, а значит, нужно попробовать установить, в какой из дней октября 1815 года он все-таки оказался в гостиной Марии Федоровны. Резонно было бы предположить, что это был такой день, когда придворное общество оказалось слишком обширным, чтобы перечислить всех присутствовавших на литургии в придворной церкви или на праздничном обеде, но и такой, когда посещение иностранного посланника («министра») не должно было заноситься в журнал по строгим правилам придворного регламента. В любом случае, в указанный период единственным днем многолюдного сбора у вдовствующей императрицы было 14 октября, день рождения Марии Федоровны.

Это событие в придворном календаре имело особый статус. С одной стороны, как и в прочие дни рождения и тезоименитства представителей императорской фамилии, Мария Федоровна принимала поздравления и давала праздничный обед и ужин, за которыми следовал бал. Однако, в отличие от других подобных дат, день рождения Марии Федоровны не объявлялся заранее придворным камер-фурьером для обязательного сбора в Зимнем дворце всех обладателей придворных званий и послов иностранных государств («быть дамам в круглом платье и кавалерам в праздничных кафтанах»). Вдовствующая императрица традиционно праздновала этот день в своей гатчинской резиденции и не приезжала для принятия поздравлений в Петербург. Впрочем, в камер-фурьерском церемониальном журнале за июнь — декабрь 1815 года поименовано 88 особ, присутствовавших в этот день в Гатчине на торжественном обеде. Обеду предшествовала литургия, на которую собрались «составляющие высочайшую свиту и съехавшиеся из Санкт-Петербурга знатные обоего пола особы», а по окончании литургии Мария Федоровна принимала поздравления и «всемилостивейше пожаловала к руке… флигель адъютанта Стремоухова и адъютанта при генерале от инфантерии Витгенштейне графа Мейстера».

Адъютантом Витгенштейна был единственный сын Жозефа де Местра Родольф⁶; так что весьма правдоподобным выглядит предположение о том, что сардинский посланник оказался в Гатчине 14 октября 1815 года⁷, и в этот же день, еще до торжественного обеда (поскольку на обеде не присутствовали ни де Местр-старший, ни его сын) приехавшим из Петербурга гостям был прочитан текст Акта о Священном Союзе. Не менее правдоподобным кажется и то, что сообщение новости о подписании «беспрецедентного в истории дипломатии» документа император приурочил ко дню рождения своей матери.

«Арзамас» был образован вечером того же дня. Мы не знаем точно, присутствовал ли инициатор «Арзамаса» Уваров при чтении этого документа в Гатчине — во всяком случае, в записи камер-фурьерского журнала за этот день ни он, ни кто-либо другой из арзамасцев не упомянут. Будучи придворным шталмейстером (чин 3 класса), Уваров должен был посещать официальные придворные церемонии, но здесь мы имеем дело с событием полуофициальным. В принципе, приехать рано утром к церковной службе в Гатчину и в тот же день вернуться в Петербург было вполне реально — эта дорога, если верить тому же камер-фурьерскому журналу, осенью занимала три — три с половиной часа; но Уваров мог узнать о содержании Акта и чуть раньше — от одного из находившихся в тот момент в Париже сотрудников императора — Каподистрии, Штейна или Северина.

В любом случае, не случайно члены новосозданного «Арзамаса» были названы уже в первом протоколе «братьями» (в Акте о Священном Союзе «братьями» называли друг друга три государя), а Уваров в своей несохранившейся вступительной речи при «возрождении» «Арзамаса», если верить пересказу Жуковского, призывал «соединиться, дабы в том горестном странствии между халдеями Беседы и Академии, на которое осудило их небо, сохранить во всей чистоте любовь к незабвенному Арзамасу» (разрядка в оригинале. — М. М.)⁸; а согласно тексту Акта, Пруссия, Австрия и Россия должны были составить «единый народ христианский»⁹.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Внешняя политика России. Т. IX (серия I). М., 1974. С. 117.

² См.: Проскурин О. Новый Арзамас — Новый Иерусалим. Литературная игра в культурно-историческом контексте // Новое литературное обозрение. 1996. № 19. С. 73–128.

³ Зорин А. Кормя двуглавого орла… Литература и Государственная идеология в России в последней трети XVIII – первой трети XIX века. М.: НЛО, 2001. Гл. IX — «“Звезда Востока”: Священный союз и европейский мистицизм». С. 297–335.

⁴ См.: Стурдза А. Воспоминания о жизни и деяниях графа И. А. Каподистрии, правителя Греции. М., 1864. С. 69.

⁵ Correspondance diplomatique de Joseph de Maistre. T. 2. Paris, 1860. P. 130–131.

⁶ Камер-фурьерский церемониальный журнал. Июнь – декабрь 1815. Пг., 1914. С. 410, 411. См. письмо Ж. де Местра графу де Блака от 4 (16) ноября 1813 г., после получения известия о Лейпцигской битве: «Сын мой был и там и снова уцелел. Теперь он адъютант графа Витгенштейна, того самого, которому Император скомандовал: “Витгенштейн, начинайте”»! (Местр Ж. де. Петербургские письма. 1803–1817. СПб.: Инапресс, 1995. С. 250). О том, почему Родольфу де Местру нужно было быть «пожалованным к руке» вдовствующей императрицы, можно узнать из сентябрьского письма его отца маркизу Клермону Мон-Сен-Жану: «Сейчас сей молодой человек должен со дня на день получить диплом ротмистра, что соответствует чину подполковника» (Там же. С. 272).

⁷ О постоянных хлопотах Жозефа де Местра, связанных с карьерным продвижением его сына, см.: Местр Ж. де. Петербургские письма. С. 72, 76–77, 286–288, 299 и др.

⁸ Арзамас: Сборник в двух книгах. Т. 1. М., 1994. С. 265.

⁹ Внешняя политика России. Т. VIII. С. 504–505.

Кириллица, или Небо в алмазах: Сборник к 40-летию Кирилла Рогова. Содержание

Дата публикации на Ruthenia 8.11.2006.