ИСТОКИ РУССКОГО И ЗАПАДНОГО ПОСТМОДЕРНИЗМА.
СОЗДАНИЕ ГИПЕРРЕАЛЬНОСТИ И ДЕКОНСТРУКЦИЯ КУЛЬТУРЫ

АРКАДИЙ БАРТОВ

В то время как западная культура последовательно проходила все стадии модернизма, русская освоила только ранние его начинания (хотя и оставляя при этом блестящие образцы) в краткий период Серебряного века - в первой четверти XX столетия. Но, как ни странно, так и не пройдя весь путь модернизма, русское художественное сознание было подготовлено в конце века, в наступивший для него период безвременья, к постмодернизму. В безвременье, на материале "развитого социализма" в России совершился переход от домодернистского сознания к постмодернистскому. Постмодернизм стал претендовать на доминирующую роль в русской культуре. Цивилизацией (политикой, культурой) стали создаваться так называемые симулякры (термин Жана Бодрийара) - предельно правдоподобные копии, у которых отсутствуют подлинники, то есть произошло осознание того, что нас окружает гиперреальность. Задолго до того, как западная цивилизация посредством компьютерной техники и других массовых средств коммуникации начала создавать гиперреалистические объекты (виртуальную действительность), эта задача уже решалась советской идеологией, прессой, статистикой, подсчитывающей до сотых долей процента в мирное время собранный (а на самом деле несобранный) урожай, а в военное - убитых (неубитых) врагов.

Сходство коммунизма и постмодернизма как программных методов воздействия на общественное сознание не случайно, они представляют собой в России две фазы развития одного идейно-эстетического проекта. Но есть и существенное различие. В то время как коммунизм провозглашал грядущее торжество идей, преображающих реальность, постмодернизм обнаруживает уже отсутствие какой-либо реальности, кроме реальности самих идей (знаков, образов, наименований).

Еще Николай Бердяев отметил и понял странную природу русских идеологических заимствований у Запада. Коммунистическое учение, придя в Россию из Европы, поначалу казалось чуждой этой отсталой полуазиатской стране. Однако Россия стала первой в мире и сильнейшей коммунистической державой. Это объясняется тем, что общинный, коммунальный дух действовал в истории России задолго до того, как она познакомилась с учениями Маркса. Так и постмодернизм, придя в Россию в конце ушедшего века, оказался близок русскому сознанию и давно ему предназначен.

Постмодернизм многое наследует в коммунистическом проекте - прежде всего это относится к исчерпанию таких нововременных категорий, как истина, реальность, индивидуальность, авторство, время, история.

Важнейшим свойством постмодернизма является симуляция или производство реальности. Для западной цивилизации симуляция стала возможной только с пришествием массовых электронных средств коммуникации. Симулякры или псевдособытия обставляются и передаются с такой тщательностью, что для миллионов людей они представляются более реальными, чем события, происходящие вне телевизионного экрана или дисплея компьютера. Реальность испаряется, идет ко дну при дотошном воспроизведении реального, через посреднические репродуктивные средства. Она гибнет в гиперреализме от одного воспроизведения к другому, от одной копии к другой. Она становится гиперреальностью или сверхреальностью. За симуляцией нет никакой отдельно стоящей реальности, поскольку она сама заменяет отсутствующую реальность. Истоки этого лежат еще в коммунистической идеологии. В советской стране "сказка становится былью", как в Диснейленде, этом американском образце гиперреального, где сама реальность конструируется как "страна воображения". Со временем в стране не осталось никакой другой реальности, кроме самой идеологии.

"Социалистический реализм" был двойным симулякром, поскольку он и создавал образ гиперреальности и сам был ее составной частью. Соцреализм потому так важен для понимания социалистической реальности, что вся она представляет собой соцреализм, то есть такую высокую, "литературную" степень знаковости, когда не остается самих означаемых, но означающие замыкаются в своем кругу, отсылают друг к другу. Идеология коммунизма так настаивала на реализме, потому что притязала на полную семиотизацию всей реальности, ее превращение в текст. Романтизм, сюрреализм или любой другой метод не годились для этой цели, поскольку притязали на создание какой-то другой реальности идеальной, визионерской, духовной, подсознательной - которая, самим свойством своей инаковости, предполагала сохранение этой реальности, сосуществование с ней. Только реализм мог до такой степени слиться с реальностью, чтобы целиком претворить ее в себя, поглотить без остатка. Реализм при этом понимается не как верное отражение, копия, сосуществуюшая с реальностью, а как инструмент ее замещения, переработка реальности в ее знак и образ при устранении самого подлинника. Реализм переходит в реальность по мере ее преобразования - и реальность сама становится реализмом, то есть текстом о реальности. Эту функцию реализма перенял и постмодернизм.

С постмодернизмом связана и деконструкция культуры, деконструкция языка. Анализ любого осмысленного текста доходит до демонстрации его неосмысленности. Ни читатель, ни даже сам автор не могут объяснить, что же конкретно значит то или иное слово, выражение, целый текст - кажущаяся многозначимость противоречит самой себе, упраздняет собственную значимость. Эту работу деконструкции языка в огромных масштабах успела произвести социалистическая эпоха, представив наглядные ее результаты: мириады текстов, заведомо деконструированных (не в последующем анализе, а в самом процессе создания), то есть имеющих видимость смысла, но не имеющих смысла при попытке его определить.

Чем же отличается идеология постмодернизма от идеологий предыдущих систем? Разве создание гиперреальности не является задачей всякой идеологии? Дело в том, что идеологии предыдущих столетий не имели достаточных политических и технических средств для создания гиперреальности. Техносфера, идеосфера не были развиты до такой степени, чтобы охватить реальность на всем ее протяжении и претворить в систему искусственных знаков. В прежние эпохи идеология не столько строила гиперреальность, сколько устремлялась к "высшей" реальности - иному, потустороннему. Ино-реальность противопоставлялась существующей реальности, но не притязала ее заменить и подменить собой. Постепенно широкий масштаб социальных реформ и технических достижений делает возможной все более полную реализацию идеологии.

Мы живем в постмодернистскую эру, когда реальность симулируется, фабрикуется, вытесняется искусственно созданной знаковой системой. В России эта эра началась при коммунизме. Правда, коммунизм еще не был достаточно подготовлен технически для создания совершенных симулякров и поэтому вынужден был прибегать к физическому уничтожению "старой" реальности. Коммунизм не устремляется в ино-реальное, "запредельное", но все еще верит в идеальное будущее, которому настоящее должно приносить жертвы. Он еще не умеет вполне подделать существующее, поэтому занимается его активной переделкой, подгонкой под идеологию, которая отчасти симулирует новое, отчасти истребляет старое. Постмодернизм, приходящий на смену своего коммунистического предтечи - это уже такая идеология, которая не нуждается в самой идеологии, заменяя ее видеотехникой. Постмодернизм обнаруживает уже полную "преобразованность" мира, исчезновение реальности как таковой, вытесняемой системой искусственных знаков, идейных и "видейных" симуляций реальности. Мы вступили в сферу видеократической культуры.

Лотмановский конгресс