АРХИВ

21.12.2020

ПРЕПРИНТЫ

В. Семенов. Ритм и синтаксис позднего неклассического шестииктного стиха Бродского

04.12.2020

Гуманитарные институты в России переживают не лучшие времена. Уже несколько месяцев борется за свое существование Институт мировой культуры — самостоятельное учреждение внутри Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Основателем и директором Института до самой своей смерти в октябре 2017 года был академик Вяч. Вс. Иванов. С тех пор новый директор не назначался, издательские инициативы не поддерживались, в сентябре почти половина сотрудников была уволена, и возникают опасения, что институт могут закрыть. Уже порядка 200 ученых в России и за ее пределами поддержали обращение сотрудников к ректору МГУ В. А. Садовничему с требованиями сохранить эту уникальную структуру. Выражая солидарность с московскими коллегами, с которыми нас, тартусцев, объединяет общий научный генезис — семиотическая школа — Ruthenia публикует интервью с главным научным сотрудником и заведующей отделом Русской культуры ИМК, доктором филологических наук Татьяной Владимировной Цивьян. Крупный филолог-славист, семиотик и культуролог, Т. В. Цивьян тесно сотрудничала с Вяч. Вс. Ивановым как в Институте мировой культуры, так и ранее, в пору возникновения и развития структурно-семиотических исследований. О специфике работы Института, о его связях со структурализмом 1960-х годов, о своих старших и нынешних коллегах, о той культурной и научной среде, которая и существовала, и образуется вокруг, Т. В. Цивьян рассказывает в беседе с М. В. Акимовой.

— Как возник Институт мировой культуры (ИМК)?

Институт был создан в 1992 году по инициативе Вяч. Вс. Иванова, — это всем известно. Однако не всем известно, что помощником Вячеслава Всеволодовича при создании института был его аспирант Валерий Яковлевич Саврей¹.

— Каковы были первые впечатления от работы в ИМК?

Я поступила в Институт в 1992 году, по просьбе Вяч. Вс. Он меня достаточно долго уговаривал, я колебалась; никакого особого желания или намерения работать там у меня не было. Для меня это стало бы уже вторым местом службы (основное — Институт славяноведения РАН), но я все же согласилась. Согласилась, как сейчас понимаю, по очень большому легкомыслию, не удосужившись узнать, с кем и как мне предстояло вместе работать. Не знала, что институт «отпочковался» от кафедры Истории и теории мировой культуры Философского факультета МГУ и что заместителем Вячеслава Всеволодовича был востоковед А. А. Вигасин². Первой коллегой, с которой я познакомилась, была Л. О. Зайонц. По распоряжению Вяч. Вс. я возглавила отдел русской культуры, плохо себе представляя, что, оказывается, сместила на этом посту индолога Владимира Николаевича Романова. Никаких внутренний конфликтов это за собой не повлекло. На первом собрании Владимир Николаевич скромно сел в последний ряд, а я, ничтоже сумняшеся, стала «руководить» и далее собирать отдел. К уже работавшим А. Л. Осповату, Н. Н. Мазур, О. Е. Майоровой и Л. О. Зайонц прибавились М. И. Шапир со своей группой (вами и И. А. Пильщиковым, позднее В. С. Полиловой — это было его условием), М. Л. Спивак, М. В. Завьялова. Помимо заведования отделом, я фактически стала выполнять функции заместителя директора. Это выражалось в том, что мне пришлось ходить по высоким кабинетам, в частности, выбивать комнату, которой у ИМК не было, так что для заседаний каждый раз просили аудиторию в 1-м Гуме³. Параллельно и весь институт стал расширяться, число сотрудников ненамного превысило 20 человек, этим руководил Вяч. Вс.

Постепенно стала меняться структура института. Его деятельность должна была соответствовать названию «Институт мировой культуры». Вся мировая культура, однако, входила в сферу внимания сотрудников достаточно прихотливо, своего рода всплесками, поскольку принцип отбора был «от человека», имеющего репутацию в своей области. Так образовались отделы древней, средневековой (с А. Я. Гуревичем)⁴, христианской (с С. С. Аверинцевым и О. А. Седаковой), русской культуры. Позже образовался отдел Лингвокультурной экологии (сочетание лингвистики и культурной антропологии) во главе с А. Е. Кибриком, который тоже поставил условие: приду со своей группой лингвистов. Антропологию взял на себя В. Л. Кляус. Название отдела было придумано лихо. Помню, как его утверждали на уровне ректората. Все были несколько удивлены, что в гуманитарном институте отдел может называться подобным образом, но утвердили.

Первоначально в число сотрудников входили петербуржцы, тартусцы круга Ю. М. Лотмана, но потом с немосквичами пришлось расстаться по формальным требованиям МГУ. После 2000 года у нас наконец появилась своя комната (ауд. 854), табличка, техника (к которой, кроме нашего компьютера, принадлежат доставшиеся от прежних хозяев два громадных потолочных вентилятора, чрезвычайно энергичных — и вымолвить хочет: «Давай улетим!»); в комнате стали оседать книги — кто что принесет. Деятельность стала более упорядоченной. Мы регулярно собирались слушать доклады друг друга, устраивали конференции, организовывали семинары, и это была полная вольница.

— В каком смысле?

В смысле тематики докладов. Здесь не было никакой обязательности в выборе тем, никаких предписаний.

При этом темы относились к разным дисциплинам: лингвистике–компаративистике и типологии, древним культурам, этнографии, истории литературы, истории искусства. Аудиторию составляли ученые различных гуманитарных специальностей. Как стало возможным компетентное обсуждение специальных докладов людьми, которые, что называется, не в теме?

Тут нужно вернуться к исходному замыслу и еще раз повторить, что институт создавался по принципу «собирания людей». Вячеславу Всеволодовичу было важно, чтобы сюда пришли люди с высокой научной репутацией: им не предписывалось, чем заниматься. Отсюда и та свобода, о которой я упомянула, отсюда и возможность дискуссий, о которых вы спрашиваете. Помимо профессионализма, думаю, сотрудников объединяет общий уровень знаний, уровень интеллигентности.

— Как можно его определить, что именно для вас значит интеллигентность?

Это означает понимание того, что нужно знать и чего нельзя не знать. Однажды Вяч. Вс. предложил своему аспиранту список литературы по его теме, а тот, посмотрев, сказал, что не знает французского. Не помню даже, что именно говорил ему в ответ Вяч. Вс. Но он говорил возмущенно, суть была в том, что это его не касается, это проблема аспиранта. Понимаете, неприлично не знать того, что полагается знать. У меня самой было в жизни несколько эпизодов, когда старшие коллеги указывали мне на этот уровень. Вот, представьте, я редактирую статью и встречаю в библиографии сокращение названия журнала — KZ, — которого я не знаю. Жалуюсь Владимиру Николаевичу [Топорову. — МА]: почему автор полагает, что читатели должны догадываться, что это за журнал. Владимир Николаевич погрузился в молчание, по которому я сразу поняла, что он в гневе и что я совершила что-то вроде святотатства. После этого я запомнила на всю жизнь, что KZ — это Zeitschrift für vergleichende Sprachforschung auf dem Gebiete der indogermanischen Sprachen, begründet von Adalbert Kuhn, oder Kuhns Zeitschrift.

— В ИМК развивается семиотический подход к изучению культуры. И это в эпоху, когда семиотика уже не пользуется таким успехом у ученых, как в былые времена. Вы согласны с этим? Какие семиотические исследования ведутся в Институте?

Что значит, не пользуется успехом? Она просто стала рутинным методом анализа. Язык — знаковая система, текст — знаковая система, и мы продолжаем это использовать в наших занятиях. Семиотика — очень широкий подход к исследованиям культуры, и он дал свои плоды и в трудах Института мировой культуры тоже.

Вообще для меня деятельность ИМК — продолжение того, что началось в 1962 году. Тогда это было нечто небывалое. В 1960 году я оказалась в секторе Структурной типологии Института славяноведения Академии Наук. Мне очень повезло, это определило всю дальнейшую жизнь. В начале было слово — а у нас в начале были Вячеслав Всеволодович Иванов и Владимир Николаевич Топоров. Они работали в этом секторе, Вяч. Вс. был его руководителем, сменив В. Н. (на этом условии В. Н. согласился на первоначальное руководство), и решили устроить семиотический симпозиум. Он подготавливался так: мы все сидели в секторской комнате, и каждый чуть не с потолка называл тему будущего доклада. А. А. Зализняк предложил тогда тему о дорожных знаках; были темы по этикету, по анализу гимнов Ригведы, по лимерикам Эдварда Лира... Видите, это то самое разнообразие, которое характерно для Института мировой культуры до сих пор. Я была очень рада, когда несколько дней назад на Ломоносовских чтениях у нас в Институте наблюдала нечто подобное: и образ Саладина, и исихазм, и итальянский город, и нахско-дагестанские языки, и Ярхо, и человек смеющийся⁵. Это «неслучайные случайности».

Возвращаюсь к истокам. Семиотический симпозиум прошел в Москве в 1962 году, в актовом зале особняка в Трубниковском переулке, где тогда располагался Институт славяноведения⁶. Тут же нам дали по голове. То есть пришло письмо из ЦК о порочности симпозиума. Тираж тезисов спрятали. Потом, много лет спустя, экземпляры этого тиража оказались в институтском сортире. В 1962 году мы не боялись, что отдел закроют, боялись потом, в 1968 году, после подписантства, но это другая история. Тем не менее в 1962 году семиотику прикрыли. Появился Ю. М. Лотман, о симпозиуме он знал. Он был очень восприимчивым человеком, с живым творческим умом. От классического литературоведения он тогда стал переходить к чему-то принципиально иному. Выяснилось, что можно организовать следующий симпозиум в Тарту. И мы ездили в Тарту и в Кяэрику в 1964, 1966, 1968 и в 1970 годах⁷. Туда выезжали все основные участники самого первого симпозиума, то есть члены сектора Структурной типологии в Институте славяноведения. Счастливое время!

К славистике все это не имело прямого отношения. Мы занимались разными вещами с невероятным энтузиазмом. В институт нужно было ходить два раза в неделю, и я помню, с каким нетерпением ожидался каждый присутственный день! Кроме семиотики, сотрудники сектора занимались кетами: была кетская экспедиция, кетские конференции и сборники. Затем, в начале 1980-х годов, начались экспедиции в Литву.

— Значит, особый интерес к литовской культуре, ежегодные конференции в Доме Балтрушайтиса, в организации которых принимает участие Институт мировой культуры и лично вы, — все это тоже восходит к тому, чем вы занимались в Институте славяноведения?

Да, конечно! Это давние занятия нашего отдела Структурной типологии. Вячеслав Всеволодович, Владимир Николаевич, Татьяна Яковлевна Елизаренкова и Татьяна Вячеславовна Булыгина, учась в университете, занимались в семинаре у М. Н. Петерсона, который преподавал основы компаративистики, и он пробудил в них также интерес к литуанистике. Литовский — древнейший живой индоевропейский язык. Я сама литовского не знаю, но вслед за коллегами увлеклась и литовским фольклором, и литературой. Я участвовала в экспедиции в Пелясу, белорусскую деревню на границе с Литвой, и там было очень интересно наблюдать пересечение и сплав польской, литовской и белорусской культур и языков. Отсюда темы/названия наших сборников «Балтийские перекрестки» и темы некоторых докладов по кросс-культурному взаимодействию, которые читались в нашем институте. Кроме того, мой сын Коля⁸ был балтистом, очень интересовался Литвой, и даже получил литовское гражданство за особые заслуги перед страной.

— А как началось ваше сотрудничество с Литовским посольством в Москве, с Домом Балтрушайтиса?

Благодаря обаянию и личным качествам знаменитого актера Юозаса Будрайтиса. Он был на протяжении 14 лет [c 1996 по 2011] культурным атташе Посольства Республики Литва в России. В обязанности атташе не входит, как можно догадаться, проведение научных конференций, но он интересовался наукой: любознательный человек широких знаний, тонкий интеллигент, артистичный и очень обаятельный. Родом из крестьян, Будрайтис первый в семье получил университетское, юридическое, образование. Он познакомился в Москве с Владимиром Николаевичем и Вячеславом Всеволодовичем, потом с Марией Вячеславовной Завьяловой⁹, и так началось сотрудничество. Маша очень восприимчива к языкам, она выучила литовский на уровне носителя, и стала работать в посольстве помощницей Будрайтиса. Будрайтису были интересны и научные конференции, и ученые, с которыми он познакомился, и вот так возникли Балто-славянские чтения на Поварской, в Доме Балтрушайтиса, особняке поэта-символиста и первого посла Литвы в советской России. Дом Балтрушайтиса, с его особенной атмосферой делал и наши встречи особенными. Посольство купило роскошный белый концертный стейнвей, и наши конференции всегда заканчивались концертами; кроме того, сопровождались выставками и литературно-художественными выступлениями. Помните, как недавно сюда приезжал Томас Венцлова? Как выступал хор «Маленькая капелла», в котором вы поете? Или как однажды на этом рояле играла швейцарская пианистка Ильзе Волльхаф, жена одного из докладчиков, Ж.-Ф. Жаккара?¹⁰

— Конечно, помню, я ей тогда ноты переворачивала.

Ну, вот. Итак, конференции в Доме Балтрушайтиса — это прежде всего заслуга Будрайтиса. Его сменили другие атташе по культуре, и мы продолжили работать с ними. Следующим был знаменитый композитор Фаустас Латенас, увы, безвременно ушедший 4 ноября с. г.: он очень помогал нам, очередная конференция закончилась его блестящей фортепианной импровизацией. Он, к сожалению, пробыл на своем посту только год. Мы работали при четырех послах, и каждый год нам гостеприимно давали возможность устраивать конференции на самом высоком уровне, с участием ведущих ученых-балтистов. Последние годы мы проводили конференции под ферулой филолога-русиста, культурного атташе посольства Литвы Инги Видугирите-Пакерене. Увы, в этом году чтения были отменены из-за эпидемии.

— Кажется, что во второй половине XX века в Литву вели разные параллельные дороги. Пожалуй, самые известные здесь фигуры — это Наталья Леонидовна Трауберг и Иосиф Бродский. Можете ли вы как-то объяснить это литовское притяжение?

По-видимому, у всех были свои контакты. Наталью Леонидовну я знала, но совсем немного, у нее был муж-литовец; она была знакома и с Венцловой, как и Бродский. Наше поколение всегда проводило лето в Прибалтике: в Юрмале, в Паланге, в Пярну. Надо говорить о Прибалтике как об особом регионе для определенного слоя интеллигенции. Это началось в 1950–1960-е годы. Меня впервые повезли в Прибалтику, в Меллужи¹¹, когда мне было лет 13–14. Это бытовая сторона, но она имела значение.

— Однако специального интереса к эстонской и даже латышской культуре не возникло. Например, в Пярну, куда уехал Давид Самойлов, не было такого паломничества, как в Тарту.

Разумеется. Даже Таллинн не имел такой значимости. В Тарту был Лотман и семиотика. Помню, как приезжал Роман Якобсон с женой Кристиной¹².

— Не могу не спросить, какими они вам запомнились.

Кристина была очень приятная. Настоящая полька, прямо по Бальмонту, прекрасней чем польская панна, и значит, прекрасней всего. Умная. Якобсон поразил меня своей удивительной памятью. Я его видела раньше, мы участвовали в одной и той же конференции. В Тарту я его спросила: «Вы меня, наверное, не помните?» Он ответил: «Почему же? Отлично помню, вы делали доклад…» — и далее в точности воспроизвел название моего доклада. Был день отъезда, мы оставили багаж на вокзале в только появившихся тогда автоматических камерах хранения, чтобы погулять по городу. Когда стали доставать свои вещи, оказалось, что Якобсон никак не может справиться с шифром. Я, смеясь, сказала ему: «Как же так? Вы же из Америки, из страны техники». А он говорит: «Я это и в Америке ненавижу». После этого я узнала, что он даже шнурки плохо завязывал, поэтому носил обувь, в которой шнурки не предусматривались.

— Помимо балтийских, у Института мировой культуры были контакты с голландскими славистами. На меня произвело большое впечатление участие в проекте, посвященном авангарду. В 2006 году мы ездили в Амстердамский университет, конференция была очень яркой, выступали и Вяч. Вс. Иванов, и Виллем Вестстейн, и Г. А. Левинтон, и М. И. Шапир, и Н. В. Злыднева, и вы, и другие замечательные ученые. Потом еще была конференция в Москве, в музее Андрея Белого; специальный номер журнала «Russian Literature». Как удалось организовать такое предприятие?

У меня были давние знакомства с голландскими славистами: с Яном Ван дер Энгом, основателем «Russian Literature» и главой Славянского семинара Амстердамского университета, Жанной Ван дер Энг-Лидмейер, Виллемом Вестстейном, их учеником и преемником, и с другими — в общем, со всем цветом голландской славистики. Ван дер Энг, когда приезжал в Москву, познакомился с Владимиром Николаевичем и, наверное, с Вячеславом Всеволодовичем. Ему это было очень важно. Выглядел он, как такой, знаете, типичный голландец: высокий, медлительный. Теперь главным редактором «Russian Literature» является Элен Рюттен, а я ее помню еще студенткой. Наш проект по авангарду возник благодаря Виллему Вестстейну, который добился денег от голландского фонда (помог и наш РГНФ).

— Наш разговор об Институте мировой культуры привел к рассказам и о начале московско-тартуской школы, и о Доме Балтрушайтиса, и о «Славянском семинаре» в Амстердаме.

Да, потому что для меня это все разные стороны одной деятельности, которая началась в 1960 году, когда я пришла в Институт славяноведения. Это определило и мои нравственные, и политические взгляды. Безусловно, Институт мировой культуры — звено цепи, которая завязалась в Институте славяноведения.

— Поговорим о корпоративной культуре. Выходит ли творческая работа за пределы помещения Института в здании на Воробьевых горах? Опоязовцы собирались в квартире Бриков, заседания Московского лингвистического кружка проходили в квартире Якобсона. Современные компании устраивают выездные воркшопы и проч. Что-нибудь подобное происходит в ИМК? Насколько это естественно? И что значит неформальное творческое общение для современного гуманитария?

Неформальное, творческое общение за чаем, за столом — добрая традиция. В Институте славяноведения это было всегда. Когда мы собираемся своей компанией у кого-то в гостях или у меня дома, разговор volens-nolens переходит на науку или воспоминания. Возникает нечто вроде игры в бисер. Такие беседы очень ценила моя старинная приятельница Елена Владимировна Пастернак. «Мещанство» для нас — не пустое слово, мы всегда старались чего-то подобного избегать. И наши встречи дома, когда мы обсуждаем возможные конференции, идеи, книги или статьи, — часть общей интеллектуальной деятельности. Для меня это естественно, может быть, еще потому, что мама, педагог по фортепиано в ЦМШ¹³, часто проводила уроки дома. В детстве музыка звучала всегда, но я понимала, что для мамы это была и работа.

— Каково, по-вашему, самое важное достижение Института?

Я считаю важным, что создано такое место, где на высоком уровне можно говорить на научные темы. Нас объединяет желание, несмотря ни на что, практически бескорыстно заниматься чистой наукой, как искусством. Кроме того, создана особая атмосфера доброжелательности, у нас почти нет конфликтов. Платят нам гроши, мы «свободны от корысти» — и свободны в творчестве.

— То есть ученым не надо платить? Если сейчас Институт закроют, то ничего страшного не произойдет? Настоящие ученые все равно продолжат заниматься своим делом?

Нет, ученых надо содержать. И должна быть общая организация, отдача, одобрение, система. Я говорю cum grano salis: нищенскими зарплатами и равнодушием к результатам деятельности института Университет дает нам прекрасную возможность сохранять независимость и заниматься тем, чем хотим. Помните просьбу Архимеда: noli tangere circulos meos?

— Это прямо надо сделать девизом Института.

Мы с Вяч. Вс. обычно в ректорате просили деньги только на издания. И мы их получали. Но преподавать, организовать аспирантуру нам так и не дали. Боюсь, что университету не было дела до тех высоких целей, которые ставил перед нами Вяч. Вс. С точки зрения критериев, которые предъявляются чиновниками от образования, мы, возможно, сделали мало, но с точки зрения наших принципов — не так уж и мало.

— Что можно было бы еще добавить о Вячеславе Всеволодовиче? Какие цели он ставил?

У него всегда была внутренняя задача — в каждом своем докладе, статье сделать некое открытие. Его и критиковали, и посмеивались над ним, ловили его на неточностях. Но общий знаменатель всегда был в его пользу, потому что он открывал новые горизонты. Вяч. Вс. приезжал весной, читал яркие доклады и лекции, обжигал своими идеями, вдохновлял всех, а осенью уезжал, и Институт работал. Его грандиозный масштаб проявлялся в темах, которые он предлагал для исследования. Они могли казаться нереальными, зато всегда были нетривиальными, других измерений. Последний такой случай был, когда мы составляли программу под грант по возможностям участников, а Вяч. Вс. буквально перечеркнул все планы и сказал: симметрия. О понятии симметрии он написал свою последнюю статью для «Антропологии культуры»¹⁴. Я подумала: нереально, кто у нас может этим заниматься? Потом поняла, что размах (величие замысла) более важен. Высокие слова, неосуществимые идеи для науки могут быть весомее, чем каждодневная разработка мелких, скучных тем. Вяч. Вс. показал это, и в этом его значение.

— Вспоминаются и другие грандиозные проекты Вяч. Вс., которые он надеялся разрабатывать в ИМК и в РГГУ: симболяриум [словарь-тезаурус символов культуры], культурная антропология.

Да, «Русская антропологическая школа» в РГГУ распалась без него. И если распустят ИМК, будет зияние. Оно уже сейчас, после ухода Вяч. Вс., ощущается внутри нас. Среди нас больше нет человека с невероятными идеями, которые вдохновляют и захватывают. Если институт продолжит работу и ему присвоят имя Вяч. Вс. Иванова, это будет проявлением высшей справедливости.

¹ Ныне профессор кафедры Философии религии и религиоведения Философского факультета МГУ.

² Профессор Института стран Азии и Африки, заслуженный профессор МГУ.

³ В 1-м корпусе Гуманитарных факультетов МГУ.

⁴ Отдел культуры древности, Отдел культуры и науки средневековой и современной Европы.

⁵ Программу Ломоносовских чтений в ИМК 26.10.2020 см. http://otipl.philol.msu.ru/~imk/wp-content/uploads/2020/11/lomonosov-2020.pdf

⁶ Симпозиум по структурному изучению знаковых систем. В его организации, помимо Института славяноведения и балканистики АН СССР, принимал участие Совет по кибернетике при Президиуме АН СССР. Сборник тезисов назывался так же: «Симпозиум по структурному изучению знаковых систем. Тезисы докладов», Москва, АН СССР, 1962. См.: https://inslav.ru/images/stories/pdf/1962_Simpozium_po_strukturnomu_izucheniju_znakovyx_sistem.pdf

⁷ Конференции назывались «Летние школы по вторичным моделирующим системам». Тезисы докладов печатались в год их проведения, см.: Программа и тезисы докладов в Летней школе по вторичным моделирующим системам, 19–29 авг. 1964 г. Тарту, 1964; Тезисы докладов во второй Летней школе по вторичным моделирующим системам, 16–26 авг. 1966 г. Тарту; III Летняя школа по вторичным моделирующим системам. Кяэрику, 10–20 мая 1968 г.: Тезисы. Тарту, 1968; Тезисы докладов IV Летней школы по вторичным моделирующим системам. 17–24 авг. 1970 г. Тарту, 1970. С 1964 года стали выходить «Труды по знаковым системам» как очередные выпуски «Ученых записок» Тартуского университета.

⁸ Николай Михайлов, 1967–2010, лингвист.

⁹ Сотрудница Института славяноведения и Института мировой культуры.

¹⁰ Жан-Филипп Жаккар — швейцарский славист, переводчик, специалист по русскому поэтическому авангарду и обэриутам.

¹¹ Дачный поселок в Юрмале.

¹² Кристина Поморска. Якобсон принимал участие в работе Летней школы по семиотике в 1966 году.

¹³ Центральная музыкальная школа при Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского.

¹⁴ Серийное издание ИМК, статья Вяч. Вс. Иванова «Общее понятие симметрии применительно к различным областям знания» предполагается к изданию в 6-м выпуске «Антропологии культуры». В 2014–2016 годах в МГУ Вяч. Вс. Иванов сделал несколько докладов о понятии симметрии.

21.11.2020

Скоропостижно скончался Николай Алексеевич Богомолов, ведущий специалист по литературе русского Серебряного века, автор фундаментальных работ о творчестве Ходасевича, Брюсова, Кузмина, Вяч. Иванова, современной русской поэзии.

Мы скорбим вместе с родными и близкими Николая Алексеевича об этой невосполнимой утрате.

Кафедра русской литературы Тартуского университета
Редакция «Рутении»

Памятные даты и события

14.11.2020

Ушел из жизни Мирон Петровский, блестящий знаток русской культуры XX века, автор замечательных работ о детской литературе, русском романсе, Михаиле Булгакове.

Все, кому посчастливилось общаться с Мироном Семеновичем, помнят его интеллектуальную и душевную щедрость, доброжелательность и внимание к работам коллег. Разговоры с ним, легко перетекавшие от научных сюжетов к мемуарным, от злободневных тем – к историческим, всегда были для собеседников подарком. Книги и статьи М. Петровского, соединяющие ориентацию на широкого читателя со строгостью историко-литературной перспективы, смелость догадок – с точностью аргументации, входят в золотой фонд русского литературоведения.

Мы скорбим и выражаем глубокое соболезнование семье, родным и близким Мирона Семеновича.

Кафедра русской литературы Тартуского университета
Редакция «Рутении»

Памятные даты и события

22.10.2020

22–23 октября 2020 года кафедра языковедения Лодзинского университета (Польша) организует VII Международную научную конференцию «Вопросы семантики и стилистики текста: лингвистический дискурс».

Срок подачи тезисов — 20 февраля 2020 года.

Подробнее

Конференции

22.10.2020

22–23 октября 2020 года в Центре лингвистических исследований факультета иностранных языков Лионского университета пройдет международная научная конференции «Откровения подстрочника».

Подробнее

Конференции

19.10.2020

19 октября в 19.00 по московскому времени состоится онлайн-презентация двух томов «Пушкинских чтений в Тарту». Это шестой выпуск тартуского пушкинского сборника, впервые он выходит с новой обложкой и в обновленном формате (в книги включены не только исследования, но и библиографические материалы).

Редакторы-составители сборников — Никита Охотин (СПб) и Роман Лейбов (Тарту) приглашают всех желающих послушать разговоры авторов сборника о том, что не вошло в книги, но связано с пушкинской эпохой.

В программе презентации:

1. Вступительные слова редакторов — Н. Г. Охотина и Р. Г. Лейбова
2. Выступления:
        Н. Мазур о Г. Дашевском;
        И. Виницкого о тыняновской трактовке лицейской темы;
        Л. Осинкиной (тема будет объявлена дополнительно);
        Е. Кардаш о повести «Гробовщик» как объекте комментариев;
        И. Булкиной об облаке текстов вокруг «Онегина»;
        В. Мильчиной о круге чтения Пушкина (и нашем);
        А. Долинина о комментариях к «Путешествию в Арзрум» и немного о грузинском пьянстве.
3. Дискуссия

Регламент выступлений — до 10 минут.

Регистрация

Предыдущие выпуски «Пушкинских чтений в Тарту»:

Вып. 1
Вып. 2
Вып. 3
Вып. 4
Вып. 5

04.10.2020

Скончался Борис Федорович, наш дорогой тартуский БорФед — в это невозможно поверить. Еще так недавно, отвечая на наше поздравление ко дню его рождения, он писал, что поставил перед собой цель дожить до столетия ЮрМиха, как он неизменно называл Юрия Михайловича Лотмана, и казалось, что это вполне возможно… Его дружба началась в Тарту почти 70 лет назад, и нельзя сказать, что она кончилась с уходом Ю.М. Лотмана, она продолжалась в статьях и книгах Егорова о Лотмане. Никто больше него не написал о биографии, научном пути и, наконец, о переписке Юрия Михайловича, поэтому и говорить о БорФеде, отделив его от Лотмана, почти невозможно.

Имя Б.Ф. Егорова неразрывно связано с кафедрой русской литературы Тартуского университета. До 1947 г. такой кафедры в университете не было. Создана она была по инициативе Вальмара Адамса, после его ареста кафедру возглавил Б.В. Правдин, а в 1954 г. — Борис Федорович Егоров. Они с Юрием Михайловичем, по инициативе Б.Ф. перешедшим на постоянное место в университет, и были подлинными создателями кафедры. Б.Ф. подробно и с большой любовью писал о Тарту в своих мемуарах, постоянно возвращался в разговорах к этому счастливому периоду молодости — своей, кафедры, коллег, пришедших в университет почти одновременно с ним. Шесть лет заведования — это начало той кафедры, которой суждено было стать одним из центров русского литературоведения и потом — семиотики. Но и переехав в Ленинград, где он стал доцентом ЛГУ, а затем заведующим кафедрой русской литературы Герценовского института (1968-1978), Б.Ф. Егоров не терял самой непосредственной связи с Тарту: сначала работал на полставки, затем рецензировал дипломные работы, активно участвовал в деятельности редколлегии «Трудов по русской и славянской филологии», которой был членом со дня возобновления в 1958 г., выступал с докладами на конференциях, семинарах, Летних школах по вторичным моделирующим системам.

Основные научные труды Б.Ф. Егорова были написаны в Ленинграде-Петербурге, но начало им было положено в Тарту. Библиография его работ огромна, только перечень книг занял бы не менее страницы, а если прибавить к ним те, что вышли под его редакцией, что были опубликованы в серии «Литературных памятников» при его горячей поддержке и часто с его предисловиями, то тут потребовалась бы целая тетрадь.

Среди многих замечательных свойств Бориса Федоровича было стремление поддержать начинания молодых, недаром он был одним из самых популярных и востребованных оппонентов как кандидатских, так и докторских диссертаций. В советские годы если работа была высокого качества, но трудно «проходима» с точки зрения ВАК’а, то оппонировать приглашали Егорова, и он никогда не отказывался. Сборник в честь 90-летия содержит более тысячи страниц и не случайно называется «Острова любви БорФеда». Он любил путешествовать и объездил полсвета, и везде у него оставались друзья, с которыми он поддерживал научные и человеческие контакты. Неподдельный интерес к людям, личное обаяние, мягкое чувство юмора, столь присущее БорФеду, — все это находило живой отклик в сердцах людей разных поколений и разных стран. Память о нем будет такой же светлой, каким был он сам.

От нас ушел наш старший коллега, последний из тартуских могикан. Склоняем головы!

Ваши кафедралы
Редакция «Рутении»

Памятные даты и события

21.09.2020

Тартуская гвардия опять понесла утрату. Хотя большая часть научного и творческого пути Елены Владимировны Душечкиной прошла в Петербурге, в Петербургском университете, но начинала она его в Тарту. В 1966 г. она окончила отделение русского языка и литературы историко-филологического факультета Тартуского университета, защитив под руководством Ю.М. Лотмана дипломную работу на тему «Специфика построения текста «Жития» Аввакума в свете русской агиографической традиции». Сразу же ей была предложена аспирантура и затем - место преподавателя на кафедре русской литературы. Свою кандидатскую диссертацию Елена Владимировна писала под руководством Д.С. Лихачева и защитила ее в Тарту в 1973 г. Большим событием был тогда приезд академика Лихачева на ее защиту и его высокая оценка работы.

Затем с 1977 по 1990 гг. Е.В. Душечкина работала в Таллиннском педагогическом институте, из Таллинна перебралась в Ленинград (тогда этот город еще так назывался). Питерский этап начался с Института культуры им. Крупской, но уже с 1992 г. и до конца жизни она работала на кафедре истории русской литературы Петербургского университета. Здесь в 1993 г. она защитила докторскую диссертацию «Русский святочный рассказ: Становление жанра». Диссертация дала жизнь монографии о святочном рассказе (1995) и затем продолжилась в исследовании «Русская ёлка: История, мифология, литература» (2002). Книга о елке была дважды (2012, 2014) переиздана Европейским университетом, что само по себе говорит о многом, как и то, что тот же университет издал еще одну книгу Е.В. Душечкиной — «Светлана. Культурная история имени» (2007). Поскольку Светлана — имя в русской культуре «святочное», то можно сказать, что новогодне-рождественская тема стала для Елены Владимировны предметом долголетних и плодотворных занятий. Популярности этих книг как в филологическом сообществе, так и в среде людей, интересующихся русской культурой, можно только по-хорошему позавидовать. Наряду с этой большой темой были у нее многочисленные и важные работы по творчеству Лескова, по анализу поэтического текста. Ее последнее выступление в Тарту на Лотмановском семинаре было как раз посвящено анализу лирики Тютчева.

Нынешние тартуские студенты Е.В. Душечкину уже не знали, зато ее очень любили петербургские студенты и студенты тех американских и европейских университетов, где она читала лекции.

Вечная память!

Кафедра русской литературы Тартуского университета
Редакция «Рутении»

Памятные даты и события

21.09.2020

С 21 по 25 сентября 2020 года кафедра русской филологии Гродненского государственного университета имени Янки Купалы и отделение славистики и литератур России филологического факультета университета в Белостоке проводят XVIII международную конференцию «Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе. Проблемы теоретической и исторической поэтики».

Как и в прошлые годы, конференция проводится в рамках совместного проекта двух вузов «Вокруг проблем антропологии литературы» и пройдет в 2 этапа: с 21 по 23 сентября в Гродно на базе ГрГУ, с 24 по 25 сентября в Белостоке на базе Белостокского университета. Вы можете принять участие в одном (1 доклад и 1 публикация) или в двух этапах (2 разных доклада и 2 публикации). На каждом этапе предусмотрены разные секции и разные культурные программы.

Конференция 2020 года будет посвящена обсуждению различных аспектов проблемы нормативных, табуированных зон человеческой культуры и процессов расширения сектора свободы. Что такое норма – насилие, ограничение свободы или необходимое условие существования человека в мире? В человеческой культуре всегда существовала и продолжает существовать сфера запретного, система представлений о норме и отклонений от нее. Вместе с тем характер ментальных процессов, происходящих в обществе на протяжении последнего столетия, демонстрирует не только необходимость переосмысления понятия нормы, но и изменение отношения в обществе к отклонениям от нее. Расширяется сектор дозволенного, уменьшается количество культурных запретов, табуированных тем, форм поведения, способов высказывания и т.д. Особенно в культуре переходных эпох проблематизируется само понятие нормы как поведенческой, ментальной, идеологической, психологической, эстетической категории, изменяется представление о пределах допустимого в повседневных практиках (семейные отношения, гендерные различия и т.д.), в литературе и искусстве, о сущности понятия «человек», его месте в социуме, живой и неживой природе, системе ценностных и нравственных ограничений. Отражение этих процессов в общественном сознании, а также в литературе, языке и искусстве обусловливает необходимость их исследования.

В связи с этим актуализируется внимание гуманитарных наук, в том числе философии, психологии, социологии, к проблемам нормы/отклонения и табу. Мы предлагаем обсудить эти явления в синхронном и диахронном планах, с учетом того, каким изменениям они подвергались в зависимости от общественных, религиозных, эстетических, культурных и других факторов. Конференция, таким образом, носит междисциплинарный характер и предполагает участие представителей разных гуманитарных наук. В первую очередь нас интересует восприятие, понимание и проявление нормы/отклонения и различных табу в литературе и искусстве. Особое внимание на конференции предполагается уделить отражению этих процессов в творческих практиках – в литературе, языке, искусстве, которые проявляются в многообразии индивидуально-авторских интерпретаций понятий «норма» / «отклонение», «табу», в том числе в интенсивном поиске новых повествовательных форм, экспериментах в области искусства (кино, музыка, фотография и т.д.), которые призваны отразить всю противоречивость их переосмысления.

Центральная проблема конференции в Гродно — «Норма и отклонение в литературе, языке и культуре переходных эпох».

Проблемное поле конференции:

• норма и отклонение в контексте художественного метода: специфика соотношения понятий и их отражения в тексте художественного произведения;
• норма и отклонение в литературе переходных эпох: многообразие индивидуально-авторских интерпретаций;
• факторы переосмысления нормы и отклонения в эпохи антропологического сдвига (исторические события, социальные процессы; развитие философии, религии, науки, искусства);
• формы проявления нормы / отклонения на всех уровнях текста художественного произведения: проблемно-тематическом, сюжетном, мотивно-образном, языковом, а также на уровне повествовательной структуры и системы персонажей;
• праведники, «еретики» и «отступники» в истории литературы и культуры;
• психология поэтики и поэтика психологии: повествование как процесс аутопсихотерапии;
• психологические подходы к изучению литературы (эстопсихология, психоанализ, психопоэтика и др.): опыт и перспективы развития;
• Varia (материалы, соответствующие теме конференции, в рамках других направлений исследования).

Центральная проблема конференции в Белостоке — «Табу в литературе и искусстве. Вчера и сегодня».

Проблемное поле конференции:

• попытка истолкования понятия табу в современной культуре (многозначность и многоплановость понятия: табу эстетическое, нравственное, религиозное, общественное...);
• табу и нравственность (границы дозволенного в современном мире);
• табу и наказание за его нарушение (изменения в историческом плане);
• табу и инаковость (личное табу — общественное табу);
• «дозволенное» нарушение запретного в культуре (карнавал, юродивость, болезнь...);
• табу в гендерном аспекте (мужское - женское);
• формы фиксирования табу в литературе и искусстве;
• нарушение табу в литературе и искусстве (эстетическая и моральная провокация, бунт против стереотипов мышления и восприятия мира);
• Varia (материалы, соответствующие теме конференции, в рамках других направлений исследования).

Организаторы приветствуют инициативные темы и подходы к осмыслению проблематики конференции.

К участию в конференции приглашаются представители не только филологических специальностей (литературоведы и лингвисты), но и других гуманитарных наук (философы, историки, культурологи). Рабочие языки конференции: русский, польский, белорусский, украинский, английский. Регламент выступления: пленарный доклад — 25 минут, секционный — 20 минут.

Для участия в конференции необходимо не позднее 30 июля пройти электронную регистрацию на сайте конференции: https://sites.google.com/view/litinteract/entrance.

Убедительная просьба: регистрироваться только на соответствующий этап.

После отправки анкеты вы прочтете сообщение: «Регистрация пройдена! До встречи на конференции!». Автоматически на Ваш электронный адрес будет выслана копия анкеты; если Вы не получили такую копию, а также в случае возникновения любых технических проблем пишите по адресу [email protected].

Если Вам по каким-либо причинам удобнее выслать заявку по электронной или обычной почте, можно использовать следующие контакты:

этап в Гродно: [email protected]; 230023, Беларусь, г. Гродно, ул. Ожешко, 22, к. 217, Гродненский госуниверситет, кафедра русской филологии, оргкомитет конференции. Fax: (8 0152) 73-19-10 Teл.: (+375 152) 74-43-81;

этап в Белостоке: [email protected]; Zakład Slawistyki i Literatur Rosji, Wydział Filologiczny Uniwersytetu w Białymstoku, Plac Niezależnego Zrzeszenia Studentów 1, 15-420 Białystok (с припиской „Tabu w literaturze”).

Финансовые условия:
— проезд, проживание, питание, экскурсионная программа за счет участников конференции;
— оргвзнос, который включает стоимость публикации и рассылки материалов, а также двух кофе-пауз:

• этап в Гродно: 30 евро (для зарубежных участников); 50 белорусских рублей (25 евро) для участников из РБ.
• этап в Белостоке: 300 PLN (польских злотых — примерно 75 евро).

По итогам конференции предполагается издание сборников научных статей, которые будут включены в РИНЦ. Оргкомитет оставляет за собой право отобрать заявки, а затем статьи для публикации.

Оргкомитет надеется, что проблематика конференции откроет возможность конструктивного диалога, плодотворного обмена мнениями, интересного общения.

Оргкомитет: д.ф.н. Татьяна Автухович, д.ф.н. Алексей Никитевич, к. г. н. Вероника Беглюк-Лесь, к. г. н. Эва Паньковска, к.ф.н. Инна Бубнович.
Секретари конференции: аспирант Ольга Гриневич, старший преподаватель Алеся Станкевич.

Конференции