Хромов В.
Поэтические кардиограммы
Хромов В. Поэтические кардиограммы // Наука и жизнь. – 1977. – №4. – С. 128–129.
С. 128
Недавно психофизиолог доктор медицинских наук Ф.Д. Горбов сказал мне, что два стихотворения Тютчева вызывают у него особый, чисто профессиональный интерес. Ученый пояснил: «Эти поэтические произведения с одинаковым названием «Бессонница» можно сравнить с кардиограммами, настолько точно передают они состояния автора».
Приводим оба стихотворения Ф. И. Тютчева. Разделяет их полвека.
Бессонница
Часов однообразный бой –
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть!
Кто без тоски внимал из нас.
Среди всемирного молчанья,
Глухие времени стенанья,
Пророчески прощальный глас!
Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый рок настиг,
И мы, в борьбе с природой целой.
Покинуты на нас самих.
И наша жизнь стоит пред нами.
Как призрак, на краю земли –
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали.
И новое, младое племя
Меж тем на солнце расцвело,
А нас, друзья, и наше время
Давно забвеньем занесло.
Лишь изредка, обряд печальный
Свершая в полуночный час,
Металла голос погребальный
Порой оплакивает нас.
1820-е годы
Бессонница. Ночной момент
Ночной порой в пустыне городской
Есть час один, проникнутый тоской,
Когда на целый город ночь сошла,
И всюду водворилась мгла.
Все тихо и молчит. И вот луна взошла,
И вот при блеске лунной ночи
Лишь несколько церквей, потерянных вдали,
Блеск золоченых глав, унылый тусклый зев
Пустынно бьет в недремлющие очи.
И сердце в нас подкидышем бывает,
И также плачется, и также изнывает,
О жизни и любви отчаянно взывает.
Но тщетно плачется и молится оно:
Все вкруг него и пусто и темно!
Час и другой все длится жалкий стон,
Но наконец, слабея, утихает он.
Апрель, 1873.
Сразу скажем: если даты под стихами поменять местами, психофизиология быстро обнаружит ошибку. Ее анализ в данном случае окажется компетентнее любого литературоведческого рассмотрения.
Попробуем взглянуть на «Бессонницы» глазами психолога.
В раннем стихотворении очевидна обостренная реакция на внешний раздражитель (часы). Звуки часов не умолкают от первой строки до последней, превращаясь то в «глухие времени стенанья», то «в металла голос погребальный». Их можно уловить в нетютчевской равномерности ритма, в чередовании местоимений, похожем на ход маятника: нас – нам – нас – наша – нашим – нас – наше – нас.
Организм при высокой степени возбуждения, непогашенной утомлением, реагирует на сигналы извне, которые в обычной обстановке не воспринимаются. Состояние автора – так называемая «абсолютная бессоница» Невозможность заснуть объясняется психическим возбуждением.
Сходные состояние многократно описаны в русской поэзии, и почти каждый поэт вспоминает в стихах про назойливые ночные звуки.
Ход часов лишь однозвучный
Раздается близ меня...
(А. С. Пушкин. «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы», 1830).
В. тоске бессонницы, средь тишины ночной,
Как раздражителен часов докучный бой...
(П. А. Вяземский. «В тоске бессонницы...» 1862 (?)).
Как сквозь сон, я слышу за стеной
Звяканье подков и экипажей,
Грохот по неровной мостовой...
(Я. П. Полонский. «Ночная дума», 1874).
Грустными мыслями об ушедшем наполнена «Бессонница» ослепшего поэта И. И. Козлова (1827).
И прежнее ночной порою.
Мою волнует грудь,
И думы, сжатые тоскою,
Мешают мне уснуть.
Об «абсолютной бессоннице» идет речь и в стихотворении Б. Л. Пастернака «Марбург» (1915). Причина ночного бодрствования раскрыта в первых строках:
Я вздрагивал. Я загорался и гас.
Я трясся. Я сделал сейчас предложенье...
С. 129
Раздражители (обязательные атрибуты бессонницы) здесь другие – зрительные и осязательные. Можно представить, как, ворочаясь в постели, поэт время от времени открывает глаза. Увиденное будоражит его воображение, не дает уснуть. Боязнь бессонницы только способствует ее приходу.
Чего же я трушу! Ведь я, как грамматику,
Бессонницу знаю. У нас с ней союз.
Зачем же я, словно прихода лунатика,
Явления мыслей привычных боюсь!
Но вернемся к Тютчеву. Иной, не столь обычный тип вынужденного бодрствования описан в его стихотворении 1873 года. Здесь фигурирует не внешний раздражитель, а внутренний. Поэта тревожит сердце. Неожиданное сравнение («И сердце в нас подкидышем бывает...») – показательное с медицинской точки зрения «сообщение пациента».
Внимательное чтение 16-строчного произведения дает основания для ретроспективного диагноза. Автор к моменту написания стиха перенес серьезное сердечное заболевание. Необратимые изменения в организме стали причиной бессонницы.
Сопереживая, читатель ясно представляет себе состояние поэта. Скорее всего кольнуло в сердце, и сон отлетел. Показателен подзаголовок стиха – «Ночной момент». Он, пожалуй, исключает долгое отсутствие сна, описанное многими поэтами и самим Тютчевым за полвека до того.
Ритмическое отклонение в середине стиха (строки 6–9-я) позволяет уловить движение: может быть, приподнялся принять лекарство или посмотреть в окно.
На ритм обоих стихов следует обратить особое внимание. Речевой ритм устанавливает дыхание. В 20-е годы советские психологи П.П. Блонский и Л.С. Выготский, изучавшие, в частности, и секреты «заразительности» поэзии, отмечали, что стихи суть не только системы слов, но и системы дыханий. Они утверждали: читатель чувствует так, как поэт, потому что так же дышит.
Совершенно различны «системы дыхания» в двух «Бессонницах» Тютчева. В первом стихотворении дыхание поэта и, следовательно, читателя спокойное, ровное, во втором – прерывистое, неравномерное.
Можно сказать, что два стихотворения Тютчева – это две картины или две модели психических состояний, удобных для сравнения. Они созданы тонко чувствующим человеком. Сообщения поэта не затемнены умозрительными и случайными ассоциациями. Благодаря высокой искренности поэтического выражения стихи становятся ценным психологическим источником.
Попутно возникает вопрос: почему «Бессонниц» в поэзии так много? Дело, наверно, не в традиции. Скорее, узкие рамки восприятия в вечерние и ночные часы способствуют творческой сосредоточенности и самоанализу. Вынужденное бодрствование в какой-то мере можно считать профессиональным недомоганием поэтов. Ведь творческое возбуждение не зависит столь же сильно от времени суток, как зависит физическая работоспособность. Наоборот, подчас вечером поэт может ярко переживать дневные впечатления.
У Н.А. Заболоцкого («Столбцы») есть такие меткие строки:
Под одеялом, укрощая бег.
Фигуру сна находит человек...
«Фигуру сна» вдвойне трудно найти поэту, задавшему звонкий ритм своему сердцу.
|
