Юлия Кристева / Мистическая власть православия

Юлия Кристева

Мистическая власть православия

Мой отец был православным. Казалось бы — это тоже христиане, такие же, как французы. Но на самом деле все было совсем не так, я с детства чувствовала, что моя религия — не такая, как у других, что я приобщена к какой-то странной тайне и одновременно — проклята. А теперь я думаю о сербах: они тоже православные. Что же чувствуют они, понимая, что вокруг них мусульмане?

Там всегда были мусульмане. Турки, арабы — все они нападали на христиан и казались воплощением живого Зла. Но это было раньше. Так неужели и сейчас надо так держаться за деление на “мы” и “они”, думать, кто как выглядит, кто как одет, о чем думает... Есть мужчины и есть женщины, но разве это повод для вражды?

Мы не знаем, чем все кончится там. Но уже сейчас, уже сегодня мы должны понимать, что когда-то как-то все это кончится и поэтому надо подумать о том, что за всем этим последует. Каково будет Албании, Косову и Сербии добрососедствовать друг с другом? Но, что меня занимает еще больше, так это то, как дальше сможет православие уживаться с идеей европейского содружества? И не надо мне говорить об “истории цивилизации” и о “монастырях, которые послужили колыбелями нашей культуры”!

И вот теперь Патриарх в Москве призывает православный мир держаться вместе. Тот, что сидит в Белграде, тоже пытался к чему-то призывать, но сейчас замолчал. Православные всего мира чувствуют себя как-то растерянно, хотя и пытаются говорить о “наших сербских братьях”. Ну, наверное, инакомыслящие есть и среди самих сербов и не все поддерживают Милошевича, наверное, и в Иране, Ираке или Алжире тоже не все заодно. Но что могут сделать эти мужчины и женщины против целой армии православных с Милошевичем во главе?

Но что можно противопоставить этому оголтелому православию? Правоверное мусульманство? Упаси нас Господь! Воинствующий атеизм? Спасибо, мы уже и так навидались коммунистов!

Этот конфликт начался в 1054 году, когда Византия решила отделиться от Рима, продолжается он и сейчас. И что бы там ни говорили об экономике и национальном сознании, война между Сербией и Косовом — этой война в первую очередь религиозная. Я не верю в этническую общность: личность, вот что всегда остается и всегда будет существовать. Но я вижу, как эта личность оказывается подавленной религиозной доктриной. Сербию всегда пытались от чего-то или от кого-то освобождать, а освобождать ее надо было от нее самой. Славянские народы объединяет православная религия, но эта религия толкает их на бойню. Что мешает им объединиться с другими народами Европы в единое содружество? Православие.

Вспомним 1793 год — год Террора, пришедшего на смену пьянящей радости освобождения, которую принесла Французская революция. “Свобода — Равенство — Братство” — высокие слова, которые за каких-то четыре года стали тоже своего рода религиозными жупелами, ради которых были отправлены на гильотину тысячи людей. Но мало кто знает, что именно в 1793 году русских монах Паисий Величовский перевел с греческого собрание религиозных текстов — “Филокилию” (“Молитвы сердца”), в которых объединялись духовная идея и культ высшего знания. После этого текст Филокалий стал программным документом для так называемых “старцев” — святых православной церкви.

Вспомним Зосиму, описанного Достоевским. В том же 1793 году народы Балкан стонали под турецким игом, а у православной церкви образовались две головы: одна была в Москве, а другая — в Константинополе. Времена менялись, нации “освобождались”, но православие по-прежнему держит эти народы в своих руках. Даже коммунистический режим ничего не смог с этим сделать.

[ предыдущая статья ] [ к содержанию ] [ следующая статья ]