Михаил Маяцкий — Виталию Куренному

Михаил Маяцкий — Виталию Куренному

Спасибо. Во-первых, спасибо за труд ответа, к тому же ответа блестящего, не только остро-, но и просто умного, многообещающего и многообладающего — по ту сторону Гуссерля или деконструкции, собственных или нарицательных имен. Иногда Вы — по-моему — несправедливы ко мне, иногда — просто несправедливы, но ни то ни другое не отменяет Вашей заслуги терпеливой и доброжелательной работы освоения, интерпретации, мысли.

Во-вторых, спасибо за внимательное чтение прежде всего самого текста. Книга, которую вы одолели, из сложных. Вы сумели быть равновнимательны и к тексту, и к сноскам, и к орфографическим блохам, и к подводным течениям конфликта различных философских аксиоматик.

В-третьих, спасибо за то, что прочитали мое послесловие.

Вполне простительно, что прекрасная мобилизация читательских и интерпретаторских способностей дала результаты интересные, но не всегда оправданные. Вы много размышляете над моим и издателя выбором этой книги для перевода и публикации. Попутно Вы роняете, что, на Ваш взгляд, “могла бы быть взята и любая другая работа”, — замечание, с которым Вы бы не торопились, если бы знали объем и, прежде всего, все разнообразие корпуса Деррида. Замечательна Ваша гипотеза о моем намеренном выборе трудночитаемой книги, чтобы насолить любителям, так сказать, журнализировать Деррида. Ben trovato. Но почему Вы не рассмотрели самое напрашивающееся предположение, а именно что это первая книга Деррида? В том, чтобы перевести первую книгу мыслителя, нет, конечно, никакой железной необходимости, но, кажется, и особенно странного в этом тоже мало.

В связи с “невозможностью” феноменологии Вы, в отличие от меня, заговорили о сроках. Какой срок нужен феноменологии, чтобы вывод о ее невозможности стал оправдан? Какой срок нужно дать феноменологии, чтобы потом запустить деконструкцию, — такой вопрос предполагается за приглашением не прыгать через ступени и пласты. При всей напускной наивности такого понимания историчности — чего мы ждем? Переводческо-издательская деятельность дает плоды самые скудные: переведен (на начало 1998 г.) один том Гуссерля. Немногочисленные самостоятельные исследования, по разным причинам хиревшие при Советах, продолжают традицию сочетания скромного мыслительного потенциала с топорным стилем (ср. последнюю статью В. Молчанова, кстати, с критикой Деррида, которая, в свою очередь, лежит ниже всякой критики). К сожалению, старшие коллеги-феноменологи не успокаиваются на достигнутом, а пытаются навязать следующему, нашему с Вами, поколению свою статично-консервативную версию феноменологии, а с ней трогательный фантазм героической защиты оплота строгой науки от кочевников-дерридаистов. Феноменология, если не понимать под этим словом монотонную банализацию Гуссерля, может быть возможна только парадоксально, через безграничное вопрошание, сомнение, модификацию, перевод, сдвиг контекстов, ошибку, схизму, ересь и т. д.

Ваш “трансцендентально-полиграфический аргумент” великолепно остроумен и совершенно неотразим. Ну что делать со своей невнимательностью и, в особенности, с трудносовместимостью моего Мака с издательским АйБиЭмом? Я был жестоко наказан за (часто факультативные) ударения, которые наставил там и сям и которые — все! — были неправильно прочитаны при переводе с одной системы на другую. Простите мне эти мелкие орфографические ляпы, как я простил Вам Ваши, имеющиеся несмотря на то, что Ваше письмо прошло только через трансцендентальный, но не полиграфический фильтр.

Чтобы не уболтать Вас и не отрывать от более полезного чтива, буду краток.

В передаче одного из моих “риторических вопросов” Вы пропустили слово, которое, может быть, спасет мою мысль от бессмыслицы: вопрос бы, не является ли осознание своей невозможности бесконечной миссией настоящей философии (252, прим.).

В вопросе о “членстве” в феноменологии я не только не был суров, но даже такого вопроса не поставил (и поставить не мог). Но, раз уж на то пошло, напомнить ответ Гуссерля Ясперсу, несомненно, далеко не достаточно. Гуссерль, конечно, был выдающийся мыслитель, но, может быть, у Ясперса были свои причины не считать себя феноменологом, глухота к которым Гуссерля, разумеется, не случайна.

Простите, если я не вижу противоречия между тем, что книга переведена на английский и немецкий языки, и все-таки остается мало известной.

Пропущенная фраза из ЛИ, на с. 86-7, прим. 83 обозначена во французском тексте многоточием, которое я забыл перенести в русский текст. Простите мне и это.

Более уместное на с. 81-2, примечание 71 было все же необходимо на с. 75 после цитаты, впервые упоминающей “льва”.

Разночтение на с. 101 и 218 объясняется, видимо, тем, что я исправил в одном месте и забыл перенести исправленное в другое. Простите за прозаизм объяснения. Ваше “непродолжительное размышление”, дало, конечно, более интересный результат.

Далек от мысли, что Вы заметили все погрешности, и это человеческое несовершенство сближает нас. Рад, что — невзирая на него или благодаря ему — разговор продолжается. Спасибо Вам еще раз.

Фрибург

[ предыдущая статья ] [ к содержанию ] [ следующая статья ]