23:58
набили в один из них (человека три стояли). Автозак --
хорошее место, чтобы знакомиться с девушками. Красотки,
и как пели! Они пели про любовь, песни Певицы Максим!
И другие тоже песни. Например, спели почему-то Катюшу.
Менты несколько охуевали, кажется, по ту сторону решетки,
но не мешали.
Приехали мы, отделили от нас несовершеннолетних; их
оказалось трое. Нас отвели в зал, забрали телефоны
(в целлофанчик положили) -- это, кажется, не вполне
законно, но я не очень люблю телефон, паспорта тоже
забрали.
В дверях показался крупный лысый дядя, поздравил всех
девушек с восьмым марта и сфотографировал. Потом
показал на ментов, сидевших у стола, Женька говорит --
как приемная комиссия, и объяснил:
-- Вот это наши сотрудники. Между прочим, они все
не женаты! Это ваш шанс!
Девушки сказали, что будут иметь в виду. Ну, а нам
эти молодые сотрудники уже не подходили, кому по
полу, кому по возрасту.
Потом стали вызывать по одному. Меня тоже довольно
быстро вызвали, но предложили посидеть на стульчике
в коридоре. Я сидела, читала, мимо водили задержанных
девушек туда и сюда. Потом ко мне подошли двое весьма
молодых людей в таких настоящих шпионских масках и в
странной форме, вроде камуфляж, а вроде и нет. Спрашивают:
-- Ну что? Это вы -- предводитель женского батальона?
Повели меня поговорить по душам.
Кстати, перед тем девочку с красными волосами вызывали
из зала поговорить по душам. Девочка вернулась очень
веселая: "Она мне такая говорит: давай, мол, поговорим
с тобой, как подружка с подружкой!" Девочки все
потрясающе юридически подкованные, начитанные, совсем
не теряются. Не знаю даже, радоваться этому или нет.
Ну вот, и меня тоже повели к специальным людям. Они
говорят:
-- Это мы так, поговорить, не под протокол. -- у него,
кстати, бумага и ручка.
-- Замечательно, -- говорю, -- я как раз очень хотела
с вами поговорить.
-- Что вы, вообще, думаете о текущей ситуации? --
спрашивают.
-- А вот вы, -- говорю, -- сами что думаете?
-- Ну, -- говорит тот из них, кто говорящий, -- мы
думаем... плохо, конечно, но, может быть, и необходимо.
-- А у вас, -- спрашиваю, -- кто-то там есть?
Переглядываются.
-- В Украине? -- спрашивает говорящий. -- У меня там
родственников нет, но, поскольку я тренировался в команде
и ездил на соревнования по легкой атлетике, у меня там
много друзей.
-- Живы? -- спрашиваю.
-- Живы, -- говорит. -- и, вы знаете, они говорят разное,
некоторые очень недовольны своим текущим правительством.
-- Ну, -- говорю, -- пока их не объединили, у них там у
каждого был свой президент, и все были всем недовольны.
А теперь не так.
-- Ну, -- говорит, -- я бы не сказал. А у вас там есть
друзья?
-- У меня, -- говорю, -- повсюду есть друзья.
-- Вы с ними списываетесь, созваниваетесь?
-- По-разному, -- говорю.
-- И что они говорят?
-- Плохо им, -- говорю, -- надоело сидеть в подвалах.
У многих кого-то убило уже.
Делает скорбную рожу. Потом говорит:
-- А вы знаете, у меня есть там друг, его семья жила
в Житомирской области. У него дедушка -- фронтовик,
прошел войну, много военных медалей, на доме даже
табличка висела со знаками воинской славы. Так к ним
приходил Правый Сектор! Требовал снять табличку за
три дня, а не то спалят дом. Настоящие нацисты!
-- Такое, -- говорю, -- и в Москве бывает. Настоящие
нацисты.
-- Ну... ну да... -- говорит, -- но все-таки...
Потом хотели как-то понять, кто организатор "митинга"
или координатор. Я им объяснила, что люди гулять
выходят сами, потому что им негде координироваться.
-- Ну как, -- говорит, -- есть мессенджеры!
-- Вы правы, -- говорю, -- надо поставить.
-- Что, у вас телеграма нет? -- спрашивает.
-- Нет, -- говорю, потому что у меня нет телеграма.
-- А как же вы общаетесь с друзьями?
-- По старинке, -- говорю. -- Я уже старенькая.
Все-таки он не понимал, как это мы гуляем, если у нас
нету координатора.
-- Почему же вы не пошли, например, в Новодевичий парк?
Там пруд, красота.
-- Помилуйте, а пришли бы мы все туда, вы бы туда
со всей Москвы ОМОН за нами прислали!
-- Ну нет... не обязательно все... -- говорит. --
Что вы так прямо...