Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика

В свое время И.В. Зырянов, анализируя бытующую в частушках символическую образность, отметил, что “художественный образ может стать символом при условии постоянства его функции, устойчивости художественного представления и связи с ним, при традиционности, привычности его применения как средства обобщения и выразительности”.[1] В данном случае подчеркивается специфика поэтического символа как такового, однако функционирование любого образа-символа в частушках обладает еще целым рядом особенностей, определяющих его место в системе иносказательной образности жанра.

В этом отношении становится особенно интересным отметить некоторые особенности функционирования платка, символического предмета, являющегося непременным участником в любви парня и девушки. В частушках платок может быть как носовым, так и головным, демонстрируя различные способы своего задействования в иносказательной системе жанра.

Платку отводится значительное место в народной культуре. Достаточно вспомнить его значение в обрядах, обычаях, различных суевериях и гаданиях. Традиционное осмысление платка и его роли отразилось и в частушках, где его функционирование отражает те представления, которые связываются в народном сознании с платком как тканью и полотном вообще.

Платок, плат – кусок ткани, полотна. В ст.-сл. платъ – ткань, полотно.[2] Это же значение платка сохранилось в говорах.[3] В др.-рус. платъ, платъкъ имеют значение обрывка, куска ткани.[4] В словаре русского языка XI-XVII веков слово платок является многозначным. Оно означает лоскут, например, платок небольшого размера. Такие платки упоминаются в “Повести временных лет” в связи с местью Ольги древлянам – “платки малы”.[5] Это также четырехугольный кусок ткани различного назначения, платок (например, женский головной платок), и еще специально обработанный (например, вышитый) небольшой кусок ткани, платочек или же “платокъ, что в руках жены носят”.[6] Это носовой платок. В орловских говорах плат – головной платок, как праздничный и нарядный, так и для повседневной носки.[7] Лежащее в основе семантики головного и носового платков представление о ткани обеспечивает их сходное функционирование в традиционной народной культуре.

Обрядовое применение ткани обусловливает одинаковое значение носового и головного платков в народной поэзии. Это значение соединения и защиты, потому что ткань, особенно вышитая ткань, в соединительных обрядах выполняет апотропейную функцию. “…Кусок ткани, покрытый вышивкой, употребляется в качестве оберега независимо от того, входит ли он в головной убор или продолжает бытовать в качестве куска ткани – платка или полотенца”.[8] Тем не менее в лирических жанрах функционирование носового и головного платков является уже иносказательным выражением любовных переживаний лирических героев.

В частушках участие носового и головного платков в любви милых сводится к ограниченному числу типовых ситуаций, которые в общих чертах определяют их главные функции как символических предметов. Речь идет о ситуациях типа:

ü завязывание любовных взаимоотношений (приобретение носового платка, его вышивание, завлекание и обмен носовым платком и др.; завлекание головным платком),

ü проявление особенных свойств платка и обращение с ним при развитии любовных взаимоотношений (носовой платок горит, тонет, улетает, сюда же относится гадание с носовым платком, а также махать или же утираться носовым платком и др.; головной платок валяется, линяет, выгорает, носить, мыть головной платок, сюда относится его цвет, манера повязывать и др.),

ü конец любовных взаимоотношений (возвращение и разрывание носового платка, носовой платок брошен и др.; дарить головной платок, износить головной платок).

Симметричное построение иносказательных систем позволяет заключить, что оба платка играют тождественную роль в любви милых. Это обусловлено их общим значением в народной культуре. Поэтому в частушках встречаются такие символические ситуации, где сложно однозначно разграничить головной и носовой платки, особенно если они присутствуют без характеризующих их эпитетов. Отметим, что такое явление наблюдается прежде всего в частушках, где особенно ярко проявляется функциональная значимость платка как символического предмета. Так, например, подчеркивается его способность отражать эмоциональное переживание всех любовных перипетий:

Радость, горе и печаль…

Платку также придаются магические свойства, что обусловлено следованием частушки его обрядовому значению. Так, платок призван оберегать любовь милых:

При помощи платка также можно избавиться от неудачной любви:

Все это позволяет утверждать, что в частушках устойчиво сохраняется традиционное представление о данном предмете. Именно это определяет его функционирование в сочетаниях с символической образностью жанра. Так, например, горение символизирует любовное чувство, и сгоревший платок становится иносказательным выражением любовной неудачи:

Множество действий с платком происходит на реке. Здесь он стирается, полощется, оставляется, тонет. В частушках это также символическое выражение негативных эмоциональных переживаний.

Собственно, можно было бы говорить о платке как обобщенном понятии, однако исследуемый нами жанр находится в тесной связи с народным бытом и, следовательно, включает в себя реалии, заимствованные из повседневного обихода. Поэтому в частушках в подавляющем большинстве случаев речь идет не просто о платке, но о его конкретных разновидностях: головном и носовом.

В частушках функционирование носового и головного платков оказывается не только тождественным, но и синонимичным друг другу. Например, в случае любовной неудачи как головной, так и носовой платки в одинаковой степени становятся помехой для своих владельцев. Эта символическая ситуация по-разному обыгрывается применительно к носовому и головному платкам. Так, от носового платка стараются избавиться:

А головной платок попросту оказывается лишним в девичьем обиходе:

В функционировании между двумя видами платков присутствуют и существенные различия, обусловленные уже разной сферой их применения в быту и обрядах.

Разбиение на типовые ситуации позволяет заключить, что в случае с головным платком существенно сужается круг символических значений, сопряженных с завязыванием любовных взаимоотношений. Основной акцент переносится на непосредственное участие головного платка в любви милых. Если в случае с носовым платком конец любви милых выражается в символическом уничтожении или умалении символических свойств связующего их предмета, то конец любви милых по отношению к головному платку имеет двоякую интерпретацию. С одной стороны, он означает разрыв взаимоотношений (износить платок), а с другой стороны, выражает окончательное соединение милых (дарить платок), что обусловлено влиянием свадебного обряда.

Носовой платок относится к числу тех небольших предметов-подарков, которыми обмениваются парень и девушка, когда между ними возникает любовь. Так устанавливается символическая связь между любящими.

Ситуация обмена является центральной в образуемой носовым платком системе иносказаний. Все остальные символические ситуации являются так или иначе ею обусловленными.

Что касается головного платка, то, в отличие от своего меньшого собрата, он остается всегда на стороне девушки. Иносказательное значение повязанного на ее голове платка является определяющим для его функционирования в частушечных текстах.

Если носовой платок носится, как правило, в кармане и не предназначен для всеобщего обозрения, то головной платок, напротив, находится всегда на виду, являясь значимой деталью костюма девушки.

Так, например, девушка пеняет своему милому, если тот неосторожно выставит напоказ находящийся у него вышитый платок.

Головной же платок, напротив, не прячется от посторонних глаз, даже если отношения между милыми не одобрены родителями.

Если в быту применение носового платка носит утилитарный характер, то головной платок, помимо своего практического применения, является яркой деталью девичьего костюма. Поэтому связанная с носовым платком система иносказаний в большей степени отражает его использование в любви милых, в то время как символика головного платка выражается преимущественно за счет особенностей его внешнего вида.

Носовой платок покупается, вышивается, дарится милому. Эти действия с платком символизируют счастливое любовное переживание.

В случае же любовной неудачи совершаемые с платком действия носят прямо противоположный характер:

При разрыве любовных взаимоотношений носовой платок также выбрасывается или забирается назад. Подобные действия с платком в частушке синонимичны, так как все они направлены на разрывание символической связи между милыми.

Непосредственное применение носового платка в частушках также получает иносказательное значение. В этом случае совершаемые символические действия с платком также будут означать верность или же свидетельствовать об измене. Так, например, парень утирается подаренным носовым платком (Моим шелковым платочком / Дроля вытирается (В. и Г. №5032)) – значит он остается верным своей избраннице. Если же он использует платок не по его назначению (А я этиим платочком / Вытираю сапоги. (В. и Г. № 6445)), то его действия свидетельствуют об измене.

Платок на голову входит в систему любовных взаимоотношений, оставаясь у девушки. Повязанный на ее голове, он также указывает на любовные отношения между милыми:

Стоящее за головным платком иносказательное значение во многом выражается за счет особенностей его внешнего вида. Так, например, становится символически значимой манера повязывать платок:

Для головного платка является важным семантика его цветового решения.

В рассматриваемом нами жанре чаще всего встречаются белые, голубые, алые или красные, а также черные платки. Частушка в полной мере воспользовалась традиционными народными воззрениями, связанными с символикой указанных цветов. Так, например, с белым и красным платками связаны счастливые любовные переживания.

Черный же платок, напротив, выражает негативные эмоциональные переживания.

Как видим, счастливое любовное переживание соотносится с яркостью расцветки платка, поэтому утрата им этого признака становится символическим выражением любовной неудачи. Интересно заметить, что в большинстве подобных частушек головной платок встречается именно голубого цвета. Так как голубой, действительно, скорее всех остальных расцветок выгорает на солнце или же линяет, то можно предположить, что его реальная неустойчивость в частушке получает свое поэтическое осмысление.

Для выражения эмоционального переживания девушки частушка использует не только устойчивые понятия, делающие ее преемницей традиционных народных взглядов и представлений, но и ставит с ними в один ряд и новые явления, приспосабливая их к выражению тех же смыслов. Для частушки оказывается значимым понятие моды, концентрирующей в себе современные тенденции и настроения. Категория моды включается в символические параллели, становясь иносказательным выражением счастливых любовных переживаний.

В контексте новомодных явлений оказывается и заграничный платок. В девичьем обиходе он относится к числу самых лучших нарядов. Проникая в частушечный текст, заграничный платок не утрачивает подобную семантику. И в то же время, сохраняя традиционный подход к художественному воспроизведению действительности, частушка наделяет его иным, не свойственным ему в быту значением.

В связанной с платком системе иносказаний заграничный полушалок ассоциируется со счастливой любовью, становясь в один ряд с белым, красным и голубым платками. Образуемая головным платком система иносказаний пополняется за счет внесения в художественное пространство жанра семантики новых явлений, становясь специфичной только для данной реалии.

Связанная с головным платком система иносказаний демонстрирует таким образом свою восприимчивость ко всем изменениям в народном обиходе, так как именно в ее пределах происходит подобное расширение традиционного восприятия данного предмета. Что касается носового платка, то образуемая им система иносказаний в этом смысле более консервативна, разветвляясь за счет варьирования устоявшихся способов выражения традиционного значения. Однако в ее пределах намечается тенденция к переосмыслению роли носового платка в реалистическом плане.

Будет интересным заметить, что нет ни одной частушки, в которой происходило бы сопоставление носового и головного платков. Это позволяет утверждать, что связанные с каждым из видов платка системы иносказаний, несмотря на все различия между ними, образуют единое семантическое поле, в пределах которого реализуется заложенный в платке смысл.

На формальном уровне способы выражения символики головного и носового платков в целом остаются сходными, однако и здесь присутствуют некоторые различия.

Символический параллелизм является одним из основных способов выражения символики как носового, так и головного платков, сближая частушечную поэтику с поэтикой традиционной долгой песни. В его границах параллель, содержащая символическое значение платка, сопоставляется с реальной параллелью, приводящей символическому изображению соответствие из жизни.

В других же случаях частушка содержит только символическую часть параллелизма, которая, за отсутствием своего жизненного соответствия, не получает расшифровки непосредственно в тексте частушки. Так как каждое символическое значение, стоящее за действием с платком, устойчиво, то само действие с платком вызывает у слушателей определенный круг привычных ассоциаций и таким способом указывает на свое семантическое содержание. Сравните:

В последней из приведенных частушек действие с платком, вызывая определенный круг ассоциаций, и заключает в себе смысловой код всей частушки, без знания которого она остается непонятной.

Часть символических параллелей с участием платка на голову совпадает с символическими параллелями носового платка, часть же является специфической особенностью выражения символики головного платка. Причем применительно к головному платку символический параллелизм, как, собственно, и другие виды параллелизма, зачастую носит номинативно-описательный характер:

Количество символических параллелей с упоминанием головного платка возрастает за счет значимости многих особенностей его внешнего вида и внесения новых жизненных явлений, которые также приобретают символическое значение.

Применительно к выражению символики носового и головного платков мы можем говорить об употреблении в частушке не только символического параллелизма, но также и других разновидностей данного тропа. Это может быть образный параллелизм. Указанный вид параллелизма, так же как и символический, предполагает сопоставление образной и реалистической частей, но между ними уже нет строго определенных ассоциативных связей. Сопоставление происходит скорее по аналогии, и, соответственно, привлекаемые им образы в строгом смысле символами уже не являются. Этот тип параллелизма удобно называть свободно-поэтическим,[9] потому что он способен втягивать в сопоставление практически любые образы из реальной действительности.

Частушка в своей основе содержит также синтаксический параллелизм. Этот тип параллелизма строится на симметричном расположении синтаксической структуры двух составляющих его частей. Он поддерживает образный и символический параллелизм.

В частушках присутствует также и формальный параллелизм. Такой параллелизм зачастую не предполагает никакого сходства между своими частями. Частушки, в основе которых лежит формальный параллелизм, представляют собой механическое соединение двух пар срифмованных строк. В таких случаях утративший свое символическое значение популярный зачин соседствует с никак не связанными с ним по содержанию строками. Став формальной, бывшая символическая параллель получает возможность широкого применения в частушке и тем самым делает ее форму более универсальной, способной воспринимать любое содержание.

В большом количестве частушек параллелизм не является структурно необходимым компонентом текста. События разворачиваются последовательно, и чаще всего символика платка выражается посредством символических действий с платком. За каждым из них закреплено определенное значение.

Так как головной и носовой платки по-разному задействованы в любовных взаимоотношениях милых, то для каждого из них становится доминирующим употребление тех поэтических приемов, которые в большей степени отвечают особенностям их функционирования.

Так, для носового платка одним из самых употребительных способов выражения символического значения является метафора. Если символический параллелизм строится на внешнем сопоставлении символической и “жизненной” параллелей, разделяя таким образом субъект и объект сопоставления, то метафора объединяет в себе составные части параллелизма. В ней происходит внутреннее сопоставление субъекта и объекта. Заметим, однако, что в частушечной метафоре намечается тенденция к расшифровке продолжающей бытовать системы иносказаний:

Метафора выражает сходство между семантической оболочкой и подлинным семантическим содержанием. Однако в начале всякой метафорической деятельности предполагается наличие “стандартного” употребления в частушке символического значения, из которого затем выводятся разнообразные метафорические сопоставления.[10] Сравните:

В первой из приведенных частушек утонувший платок находится в границах символического параллелизма, получая расшифровку своего иносказательного значения. Во второй же частушке мы имеем дело уже с метафорой, опирающейся на устойчивую ассоциативную связь, которую влечет за собой утонувший платок.

В основе метафорической деятельности в частушке могут лежать также традиционные представления, реализуемые в обрядах и обычаях.

Одаривание платком неслучайно связывается с качанием на качелях. Последнее воспринимается как магическое средство приблизить качающегося к супружеству.[11] Качание на качелях было обязательно для молодежи. В данном случае действие с платком мотивируется существующим обычаем.

С метафорой тесно связано сравнение, так как оба этих приема основаны на сопоставлении. Сравнение также выражает символику платка, хотя нам попался всего один такой случай.

В сравнении сначала дается реальная картина, а затем она уже иносказательно повторяется. Любовь по-прежнему ассоциируется с платком. В отличие от символического параллелизма, ассоциативная связь не объясняется. Сравнение вытекает из ассоциации, а не наоборот. В сравнении носовой платок концентрирует в себе символическое значение, иначе сближение любви с платком не будет ничем оправдано. Поэтому мы можем сказать, что сравнение также является одним из способов выражения символики носового платка.

Что касается головного платка, то применительно к выражению стоящего за ним иносказательного значения, нам не встретилось ни одного сравнения; метафора также заметно отходит на второй план, встречаясь только в границах символического параллелизма. В противоположность им существенно возрастает роль эпитета.

Одним из основных способов выражения символики головного платка является сочетание его с эпитетом. Входящий в сочетание с платком эпитет не только акцентирует внимание на внешнем виде платка, но и получает иное эстетическое значение, становясь выразителем эмоционального состояния лирической героини.

За сочетанием платка с эпитетом закреплено определенное символическое значение, поэтому его функционирование в тексте частушки становится аналогичным функционированию символического действия с платком.

Эпитеты носят неоднородный характер. Среди них выделяются эпитеты, изначально нейтральные по своей семантике, а также эпитеты, уже несущие в себе ассоциативный смысл. К первым относятся такие, как заграничный, не в моде. Вторую группу составляют цветовые эпитеты: красный, белый, черный, голубой. В соответствии с этим стоящие рядом с платком эпитеты по-разному участвуют в проявлении символики платка.

Эпитеты первой группы в целом не характерны для традиционной народной лирики; проникновение их в частушку обусловлено демократичностью содержания этого жанра. Заимствуя эпитеты из повседневной жизни, частушка включает их в систему иносказаний:

Эпитет становится устойчивым, сочетание его с платком подвергается мыслительной переработке и приобретает в частушке новое поэтическое значение в соответствии с бытующей системой иносказаний. Заграничный платок включается в состав символического параллелизма, где с ним связывается уже определенный круг ассоциаций:

Эпитеты не в моде, заграничный приобретают иносказательное значение в связи с отнесением их к платку как символическому предмету. Таким образом, в частушке происходит подновление традиционных способов выражения символики платка за счет включения в поэтический текст новых явлений.

Что касается эпитетов второй группы, то они уже несут в себе определенные смысловые ассоциации. Это обусловлено их употреблением в традиционной народной культуре. Символическое значение, которое имеет сочетание цветового эпитета с платком, оказывается обусловлено как семантикой цвета, так и семантикой головного платка. Семантика цвета обладает уже определенной смысловой заданностью, в то время как отнесение ее к платку как символу любви парня и девушки переносит значение цвета в границу любовных взаимоотношений.

Не всякий эпитет несет на себе символическую нагрузку. Так, например, эпитет батистовый, шелковый, атласный не приобретает дополнительной семантики, лишь акцентируя внимание на данном признаке. В некоторых случаях это касается и цветового эпитета:

Функционирование головного платка отличается от носового еще и тем, что в частушках он представлен не только как символический предмет, но и как украшающая деталь костюма девушки. Задействование в частушке головного платка как средства художественной изобразительности хотя и не связано непосредственно с выражением его иносказательного значения, тем не менее соотносится с его функционированием в качестве символического предмета.

Характерная особенность того или иного платка на голове девушки передается, как правило, стоящим рядом с ним эпитетом или же дается минимальное описание его внешнего облика.

Набивные платки получили широкое распространение в народном быту в последние десятилетия XIX века. Броские краски и цветочный узор оказались притягательными для деревенских модниц. В частушках запечатлелась мода на цветочный узор головного платка (…Теперь мода на платки, / На затылочке цветки. (Симаков № 1232)). Войдя в частушечный текст, цветастый платок стал новым средством художественной изобразительности. Сопоставление человека с цветком существует во многих фольклорных жанрах. Так, про молодую девушку говорят: “Расцвела что маков цвет”. А.Н. Афанасьев свидетельствует о том, что в древности усматривалась прямая аналогия возрастания человека с развитием растений,[12] а молодость – как раз период расцвета. Под влиянием традиционных представлений цветочный узор головного платка в частушках становится метафорой:

В частушке головной платок является одним из средств создания образа девушки. Платок входит в состав эпитета, выделяющего яркую черту в ее облике. В этом случае он или типизирует образ девушки:

Сочетание платка с эпитетом также воспринимается как единое целое, с той разницей, что теперь оно не имеет символического значения и является только средством художественной изобразительности.

В частушке облик девушки может создаваться и при помощи синекдохи:

“Основной смысл синекдохи в поэтической речи, и шире – в художественном мышлении, сводится … к выбору и выделению единичного, но самого яркого, характерного в описываемом предмете, и через это единичное дается косвенная характеристика всего предмета”.[14] В частушке этим характерным “единичным” является платок.

Применение головного платка в частушке может быть использовано для характеристики внешности или эмоциональной сферы персонажа. В этой связи платок может встречаться в литоте, которая в частушке, “как правило, служит только для комического изображения персонажей, предметов и явлений, преуменьшая их значение, величину, силу, возможности”.[15]

Платок может находиться и в составе гиперболы – преувеличения, служащего в частушке как для “изображения масштабных событий через личное их восприятие”,[16] так и “для выражения чувств и переживаний лирической героини (героя)”:[17]

Лирическая героиня неслучайно вспоминает о платке. Платок традиционно воспринимается как оберег, и нейтрализация этого свойства как раз и дает почувствовать глубину горестных переживаний.

Отмеченные особенности функционирования головного платка как средства художественной изобразительности позволяют заключить, что данный предмет устойчиво ассоциируется с образом девушки. Повязанный на ее голове, в поэтическом мире частушки платок является также иносказательным выражением любовных переживаний своей хозяйки.

В частушках сохраняется традиционный подход к платку как изделию из ткани, и связанные с ней представления определяют место носового и головного платков в границах символической образности жанра. Оба вида платка обладают тождественным иносказательным значением и играют одну и ту же роль в любовных взаимоотношениях милых. Поэтому их функционирование оказывается во многом синонимичным друг другу, а в ряде символических ситуаций происходит функциональное совпадение двух разновидностей платка.

И в то же время в функционировании носового и головного платков присутствует ряд существенных отличий, обусловленных уже разной сферой применения их в быту и обрядах. Носовой платок относится к числу предметов-подарков, которыми обмениваются милые, головной же платок является составной частью костюма девушки. Это определяет их различное применение и в частушечных текстах.

Каждый из видов платка образует свою, специфичную для данной реалии систему иносказаний, в пределах которой в полной мере реализуется семантика ткани. Иносказательная система как носового, так и головного платков обладает уникальным набором символических ситуаций, определяющим своеобразие задействования данных реалий. Для каждого вида платка доминируют свои способы выражения символического значения, и связанные с платками системы иносказаний обнаруживают различные тенденции к своему развитию.

В частушках проводится четкое разграничение носового и головного платков, тем не менее функционирование двух данных реалий образует единое семантическое поле, в пределах которого реализуется все многообразие способов проявления семантики платка.

(А № …) – Частушки. / Под. ред. Астафьевой Л.А. – М., 1987.

(В. и Г. № …) – Частушки в записях советского времени. / Изд. подг. Власова З.И., Горелов А.А. – М.-Л., 1965.

(Виш. ч. № …) – Вишерские частушки. / Сост. Зырянов И.В. – Пермь, 1958.

(Е № …) – Сборник великорусских частушек. \ Под. ред. Елеонской Е.Н. – М., 1914.

(З С. …) – Зырянов И.В. Прикамские посиделки. – Пермь, 1975.

(К № …) – Колпакова Н.П. Частушки Ленинградского фронта. – Л., 1943.

(Кн. С. …) – Князев В.В. Частушки-коротушки. – СПб, 1913.

(Л. и К. С. …) – Частушки Черноземья. / Под. ред. Лазутина С.Г. и Кретова А.И. – Воронеж, 1970.

(Н.ч. № …) – Нерехтские частушки. / Сост., вступ. ст. Кулагиной А.В. – Нерехта, 1993.

(Р. ч. № …) – Русская частушка. / Сост., вступ. ст. Кулагиной А.В. – М., 1993.

(Сарат. № …) – Саратовская частушка. / Сост. и вступ. ст. Архангельской В. – Саратов, 1961.

(Сид. № … С. …) – Русская частушка. / Вступ. ст., отбор и ред. Сидельникова В.М. – М., 1941.

(Симаков № …) – Симаков В.И. Сборник деревенских частушек. – Ярославль, 1913.

(Ф № …) – Флоренский П.А. Собрание частушек Костромской губернии Нерехтского уезда. – Кострома, 1909.

(Ф С. …) – Флоренский П.А. Собрание частушек Костромской губернии Нерехтского уезда. – М., 1989.

(Ч № …) – Частушки. / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и комм. Селиванова Ф.М. – М., 1990.

(Ч.с.к. № …) – Частушки северного края. – Архангельск, 1983.

[1] Зырянов И.В. Поэтика русской частушки. Учебное пособие. – Пермь, 1974. С.79.

[2] Старославянский словарь (по рукописям X – XI веков). / Под ред. Р.М. Цейтлин Р.М., Вечерки Р. и Благовой Э. – 2-е изд. – М., 1999. С.449.

[3] Словарь русских народных говоров. – СПб., 1992. Вып.27. С.98.

[4] Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. – М., 1958. Т.2. С.955.

[5] Словарь русского языка XI-XVII веков. М., 1989. Вып.15. С.78.

[6] Там же.

[7] Словарь орловских говоров. – Орел, 1998. Вып.9. С.108.

[8] Гаген-Торн Н.И. Обрядовые полотенца у народностей Поволжья. / Этнографическое обозрение. 2000. № 6. С.109.

[9] Лазутин С.Г. Русская частушка. – Воронеж, 1960. С.119-120.

[10] Уилрайт Ф. Метафора и реальность. / Теория метафоры. – М., 1990. С.85.

[11] Славянские древности. / Под ред. Толстого Н.И. – М., 1999. Т.2. С.481.

[12] Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. – М., 1994. Т.2 С.248.

[13] Записана летом 2000г. в Тульской области Каменского р-на от Пешковой А.П. (1925 г.р.).

[14] Еремина В.И. Поэтический строй русской народной лирики. – Л., 1978. С.142-143.

[15] Кулагина А.В. Поэтический мир частушки. – М., 2000. С.256.

[16] Кулагина А.В. Поэтический мир частушки. С.240.

[17] Там же.

Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика

<< На главную страницу сайта

Летняя школа по формальным методам в фольклористике - 2004

М.С. Симакова

Особенности функционирования частушечного символа. Содержательный и формальный аспекты

Радость, горе и печаль…