<< На главную страницу "Фольклор и постфольклор"

Алексеевский М. Д.(РГГУ)

ПРАЗДНИЧНОЕ ЗАСТОЛЬЕ: ДИНАМИКА ТРАДИЦИИ

Летом 1999 года этнолингвистическая экспедиция Российского Государственного Гуманитарного Университета начала использовать ряд новых программ-опросников. Среди них была и программа “Застолье”, составленная специально с учетом специфики Русского Севера. Старые программы включали ряд вопросов, касающихся будничных и праздничных крестьянских трапез, однако лишь с появлением отдельной программы изучение этого вопроса стало вестись систематически и полно. В результате этих исследований к настоящему времени было собрано значительное количество сведений о том, как проходили будничные и праздничные застолья у крестьян Каргополья в начале XX века,  большинство опрашиваемых информантов пожилого возраста  описывают трапезы, которые они видели в детстве и в молодости. Однако современное состояние традиции застолий, особенно праздничных, специально не изучалось, собиратели просто не спрашивали об этом информантов. В результате возникла парадоксальная ситуация: мы куда лучше представляем себе, как проходили застолья в начале ХХ века, и почти ничего не знаем о том, как они проходят сейчас. Однако в ходе экспедиций собиратели нередко становились свидетелями, а иногда и участниками трапез как будничных, так и праздничных, поэтому некоторое представление о современном состоянии традиции составить все же можно.

Цель данной работы – попробовать сравнить современное деревенское праздничное застолье с аналогичным застольем начала века на примере крестьянских трапез в дни престольных праздников. Еще в XIX веке этнографы и фольклористы начали говорить об обеднении традиции, о том, что многие обряды и обычаи исчезают навсегда. Однако практически не предпринималось попыток проанализировать, как именно это происходит. В этой работе мне хотелось бы рассмотреть, как менялось праздничное застолье на протяжение столетия, какие ритуальные элементы исчезли в первую очередь, а какие, напротив, оказались чрезвычайно устойчивыми. Престольные праздники были выбраны как наиболее типичные, остальные календарные праздники, а тем более семейные, имеют свою особую специфику, однако в дальнейшем было бы интересно рассмотреть и эти праздники.

Для  того, чтобы динамика традиции была видна наиболее наглядно, попробуем описать, как проходили праздничные застолья в Каргополье в начале ХХ века, а параллельно комментировать, что изменилось к настоящему времени.

Начать логичнее всего было бы с подготовки к празднику. Любой праздник сопровождался преображением всего дома[1]. К крупным праздникам готовились загодя, так, например, к Пасхе начинали мыть дом раньше, чем за неделю: «Всё уже приготовляют, в порядок всю избу наводиш. Моёш да, хто белит, хто... сичцас, дак всё стены оклеивают, а раньше всё мыли песком. Раньше вот та же помочь: штук пять-шесть соберетсе женшчин, вот к друг другу и ходят поочерёдно. Всем и моют. Это до Паски уже всё намыто. Где до Паски! - до Благовешченья»[2]. Бросается в глаза и тщательность мытья (с песком «шоркают»), и участие в уборке посторонних женщин, которые приходят помогать хозяйке. Кушанья для застолья готовили заранее, обычно с вечера накануне, впрочем, пиво к празднику начинали делать задолго до этого. К настоящему времени традиция устраивать праздничные застолья в престольные дни в целом сохранилась. Хозяйки готовятся к празднику: убирают в доме, готовят специальные кушанья, запасают водку; однако необходимо отметить, что масштаб подготовки совсем другой. Хозяйка ограничивается обычной уборкой дома и готовит еду не на полдеревни, а лишь для своей семьи и родственников.

По этнографическим описаниям XIXвека, а также по материалам экспедиции ритуальные трапезы в престольный праздник прежде имели общинный характер. Даже если не организовывалась общая трапеза (на которую угощение собиралось вскладчину), подразумевалось, что члены общины будут ходить друг к другу в гости. Более того, в день праздника в празднующую деревню  приходили люди из окрестных сел. Гости делились на «званых» и «незваных», вопреки пословице приход незваных гостей на праздник всячески приветствовался. Т.А.Бернштам связывает это со стремлением выделить празднующую деревню из ряда прочих: «Метафорическое значение празднующего села как «центра мира» выступает в стремлении жителей созвать на свой праздник как можно больше народу. […] Праздник не только допускал, но и всячески поощрял приход людей со стороны –  “чужих”, “незваных”»[3]. В материалах экспедиции есть очень много записей, согласно которым за день праздника некоторые успевали побывать в гостях у трех-четырех хозяев. Так как раньше престольный праздник отмечался два-три дня, то обычно гости оставались у хозяев ночевать. Неучастие в праздновании вызывало сильное осуждение односельчан. Вот как описывает “перегащивание” собирателям жительница села Ухта: «С полудня уже приходят гости. У ково родни много по другим деревням, все приходят... У нас так принято: в нашей деревне праздник, значит нашей ждёт праздновать. В той деревне праздник - родные идём туда... Из деревни в деревню переходили, и все праздновали»[4]. Информант описывает традицию гостевания по состоянию на начало XX века, и изменения по сравнению с XIX веком очевидны: подчеркивается, что в дни престольных праздников в гости ходили в основном родственники к родственникам, приходить в гости «незваным», людям со стороны уже было не принято. К настоящему времени традиция гостевания практически исчезла, праздник отмечают жители только той деревни, где он является престольным, из других деревень гости не приходят, да и в самой деревне в этот день в гости ходят мало. Изменилась и продолжительность празднования, теперь престольный праздник отмечается только один день, а не два-три, как это было раньше. Можно констатировать, что праздник постепенно утрачивает общинный характер и отмечается скорее по традиции. 

Порядок любой трапезы, а праздничной в особенности, достаточно строго регламентирован. В XIX веке в праздничное время соблюдалось половозрастное обособление: мужчины и женщины «гуляли» отдельно; в гостях сидели за разными столами (мужики за столом; бабы в углу, молодежь на улице)[5]. В Каргопольском уезде в середине XIX века на праздники «ходят по гостям отдельными толпами: девицы, женщины и мужчины»[6]. Судя по материалам экспедиции, к началу-середине ХХ века мужчины и женщины начали праздновать вместе (хотя встречаются единичные упоминания об обратном), однако дети и подростки до сих пор на праздник не садятся со взрослыми за один стол. Однажды во время экспедиции мы были приглашены на праздник в гости. За столом сидели только взрослые члены семьи, а подростки (несколько девушек 16-18 лет), взяв еды и бутылку водки, пошли праздновать в баню.

Как и в будни, трапезничающие в праздник рассаживаются за столом в определенном порядке. По материалам экспедиции, хозяйка обычно садилась на дальнем от божницы углу стола у самовара, чтобы удобнее было подавать на стол, хозяин же или сидел под иконами, или садился рядом с женой, прочие рассаживались на свободных местах. У хозяина и хозяйки были свои обязанности за столом: хозяйка подает на стол, хозяин  режет  хлеб и разливает водку. К настоящему моменту и порядок рассаживания за столом, и ритуальное распределение обязанностей в целом сохранилось. Можно добавить, что, по наблюдениям собирателей, их как гостей «со стороны» обычно сажают рядом друг с другом на боковой скамье, а во главе стола с дальней стороны от окна садится хозяйка.

Интересно, что удивительно хорошо сохранилась регламентация последовательности праздничных блюд. Информанты подчеркивают, что в праздник блюда подавались в определенном порядке. В первую очередь на стол ставили рыбник (пирог с рыбой). Затем гости ели суп, потом подавали горячие блюда (мясо, рыба, картофель), а в последнюю очередь на стол ставили пироги и  разливали чай. При этом носителям традиции зачастую неясно, почему необходимо соблюдать именно такую последовательность: “Раньше фсегда [сперва] несут на стол рыбник, а потом ужэ фсё остальное, не знаю, зачем. Фсё начинают с рыбника”[7]. Однако, хотя сам обычай непонятен информантам, они достаточно четко его соблюдают.

Почти все этнографы XIX века фиксируют неумеренность в употреблении спиртных напитков во время престольного праздника, каждый хозяин для двух-трех дней праздника закупал несколько ведер водки и готовил в три раза больше пива. Следует отметить, что этот компонент праздничного застолья сохранился лучше всего, более того, многими он воспринимается как главный и даже своего рода единственный. Очень часто мужчины среднего возраста, услышав вопрос собирателя «Что делают на праздник?», ни минуты не задумываясь, сразу отвечают: «Что делают? Пьют!».

Развлечения за столом также не сильно поменялись. В январе 1850 года священник села Валдиево Фёдор Гурьев пишет в рукописи, которая позднее была опубликована в «Олонецких губернских ведомостях»: “За столом мужчины поют не всегда приличные песни и затевают ссоры”[8]. Информант из села Река ту же самую информацию сообщает еще лаконичнее: “Напьютца, дак песни поют”[9]. По наблюдениям собирателей, пение песен до сих пор остается основным развлечением за праздничным столом.

Религиозная составляющая праздника практически никак не присутствует сегодня во время престольных праздников. Это можно было бы объяснить тем, что в 1920-ые годы все сельские церкви в Каргополье были закрыты, однако материалы экспедиции и этнографические описания говорят о том, что и раньше церковные праздничные службы не пользовались большой популярностью, крестьяне куда охотнее ходили друг к другу в гости, нежели в церковь. Уже упоминавшийся священник Федор Гурьев жалуется в своей рукописи: “В воскресные и праздничные дни многие из моих прихожан  до полуночи и дальше занимаются различными работами, к утрени не ходят, особенно женский пол, к обедне мало, к вечерне никогда”[10]. Таким образом, и в XIX веке общинное застолье было для крестьян важнее церковной службы.

Подводя итог, следует отметить, что ритуальное застолье в день престольного праздника в целом сохранилось. Самыми стойкими оказались обычаи, непосредственно связанные с самим застольем (порядок рассаживания за столом, порядок подачи блюд и т.д.), а исчезают в первую очередь обычаи, связанные с общинным характером престольного праздника, так сходит на нет традиция гостевания. Также следует отметить изменение масштаба празднования, постепенно сам праздник становится лишь поводом для застолья. В качестве характерного примера отношения к праздничному застолью, которое сейчас утеряно, остается привести поверие, записанное в селе Река: «Говорили это, што, мол: «Не спешы [выходить из-за стола]! Сколько побудешь за столом, дак столько побудешь и в раю»[11].