 |
 |
 |
 |
|
На правах рукописи РОГИНСКАЯ Ольга Олеговна
ЭПИСТОЛЯРНЫЙ РОМАН: ПОЭТИКА ЖАНРА Специальность 10.01.08 - Теория литературы. Текстология.
Автореферат Москва - 2002 Работа выполнена на кафедре теоретической и исторической поэтики Российского государственного гуманитарного университета
Научный руководитель -
Официальные оппоненты -
Ведущая организация - Защита состоится "28" ноября 2002 года в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 212.198.04 в Российском государственном гуманитарном университете по адресу: 125267, Москва, Миусская пл., д. 6. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета Автореферат разослан "28" октября 2002 года
Ученый секретарь ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Диссертационное исследование посвящено проблеме инвариантной структуры эпистолярного романа и трансформации жанра в русской литературе. Актуальность исследования определяется, во- первых, отсутствием в отечественной науке специальных работ, посвященных эпистолярному роману как жанру. По существу, не выявлен объем рассматриваемого понятия, не дана его дефиниция. Не учитывается богатая традиция изучения жанра в работах западных исследователей по данной и смежной проблематике (Дж. Альтман, Б. Дуйфхьюзен, М.-С. Грасси, В. Милн, Б. Ромберг, Ж. Руссе, Л. Версини и др.). Во-вторых, в силу своей малоизученности актуальной оказывается проблема собственно русского эпистолярного романа, в частности, его отношение к традиции европейского романа в письмах XVIII в. и основные направления жанровой трансформации. При этом сама постановка проблемы сообщает исследованию актуальный для современного литературоведения сравнительный уклон. Соответственно, предметом исследования является эпистолярный роман как жанр, т. е. его устойчивые структурные особенности и эволюция, а объектом - классические образцы романа в письмах, созданные в XVIII в. и оказавшие заметное влияние на последующее развитие литературы (в частности, романы С. Ричардсона, Ж.-Ж. Руссо, Т. Смоллетта, И. В. Гете и Ф. Шодерло де Лакло), а также тексты русской эпистолярной художественной прозы, возникающие в ходе трансформации жанра (в первую очередь, романы и повести в письмах А. С. Пушкина, Ф. М. Достоевского и И. С. Тургенева). Главное внимание в диссертации уделяется классическим образцам эпистолярного романа, оказавшим заметное влияние на последующее развитие литературы. Произведения второго ряда (беллетристика) учитываются как фон, который представляет собой результат окончательного отвердения жанрового канона, лишенного продуктивности и способности оказывать какое-либо воздействие на последующее развитие литературы. Это лишь реакция на "высокие" образцы, сохранение традиции, но не ее обновление. Материал исследования включает как образцы европейской и русской эпистолярной литературы, так и контекстуально значимые произведения, в частности, образцы документально-автобиографических литературных жанров, романы XVIII в. и художественную прозу XVIII-XX вв. в целом. Выбор текстов для анализа продиктован поставленными целями и задачами и обусловлен внутренней логикой исследования. Хронологические рамки привлекаемого материала - XVIII-XX в. - заданы логикой развития жанра эпистолярного романа. При этом первая часть работы, посвященная проблеме инвариантной структуры жанра, строится на материале европейского романа XVIII в. (период возникновения, расцвета и упадка жанра, формирования и тиражирования его канона). Вторая и третья главы, посвященные развитию русской эпистолярной художественной прозы и логике трансформации жанра, строятся, соответственно, на материале русской литературы второй половины XVIII-XX вв., причем основное внимание уделено веку девятнадцатому, когда были созданы первые оригинальные русские произведения, особым образом трансформировавшие канон классического эпистолярного романа и инициировавшие возникновение двух линий развития русской эпистолярной художественной прозы. Необходимо особо отметить, что внутри очерченных временных рамок хронологический принцип строго не выдержан. Задача построения типологии жанра как результата выявления и описания его внутренней меры (то есть диапазона разновидностей и установления границ) и его дальнейших трансформаций неизбежно влечет за собой отказ от порядка изложения материала по принципу строгой хронологии. В то же время приложения N 1 "Западноевропейская эпистолярная художественная проза. Избранная библиография" и N 2 "Русская эпистолярная художественная проза. Избранная библиография" позволяют представить историю жанра в строгом хронологическом порядке, что дополняет общую картину его развития и вступает в продуктивное взаимодействие с принятым в данной работе принципом изложения материала. Научная литература по теме состоит из нескольких тематических блоков, что обусловлено структурой работы: это научные монографии и статьи, обеспечивающие теоретическую и методологическую базу исследования, а также работы, посвященные изучению отдельных произведений, подробно анализируемых в диссертации, в частности, работы, посвященные творчеству Ричардсона, Руссо, Шодерло де Лакло, Пушкина, Достоевского, Тургенева. Целью данного исследования является характеристика эпистолярного романа как особой жанровой структуры, выявление его инварианта. На основе принятой теоретической модели в работе формулируются принципы построения типологических классификаций жанра и дается целостная картина существования эпистолярного романа в разные эпохи и в разных национальных литературах, с учетом закономерностей его развития и трансформации. Инвариантная структура эпистолярного романа описана через систему оппозиций, путем выявления интегральных (общих для всех образцов жанра) и дифференциальных (позволяющих отграничить эпистолярный роман от смежных явлений) признаков. Это позволяет проследить судьбу жанра в истории литературы, определив диапазон его собственных видоизменений, выявить логику его трансформации. Ключевым понятием здесь для нас является понятие "внутренней меры", введенное в научный оборот Н. Д. Тамарченко применительно к неканоническим жанровым структурам, в первую очередь, - по отношению к роману. Проблема освоения русской литературой традиции европейского эпистолярного романа, его роли в развитии русской прозы не разработана ни в отечественном, ни, тем более, в зарубежном литературоведении. Решение этой проблемы, наряду с созданием теоретической модели жанра эпистолярного романа, также является целью нашего исследования. Для достижения перечисленных выше целей в работе решаются следующие задачи:
В ходе проведенного исследования сформулированы следующие основные положения, выносимые на защиту: 1. Принципы построения теоретической модели жанра эпистолярного романа. Инвариантная структура эпистолярного романа описывается в ходе наблюдения над функционированием письма как речевого жанра и переписки как полисубъектной диалогической структуры в составе романного целого. В результате возникает тройная система оппозиций, каждая из которых соотносится с одним из трех аспектов жанрового целого (в понимании Бахтина). Сама актуализация каждой из этих оппозиций является интегральным признаком по отношению ко всем эпистолярным романам, а тип взаимодействия ее составляющих (вплоть до элиминирования одного из членов оппозиции) и будет характеристикой каждого конкретного эпистолярного романа. Таким образом, возникает возможность очертить внутреннюю меру эпистолярного романа и спектр его разновидностей. Выявление внутренней меры жанра дает возможность определить условия художественного выбора, который в каждом конкретном образце жанра осуществляется между двумя полюсами, образующими оппозицию, актуальную для построения теоретической модели жанра. 2. Инвариантная структура эпистолярного романа складывается из следующих оппозиций:
3. История эпистолярного романа в европейской литературе включает в себя следующие этапы:
4. Развитие эпистолярного жанра в русской литературе обратно его развитию в литературе европейской. Сначала на русской почве осваивается сформировавшаяся западная традиция. Затем, будучи вписан в контекст русской классической прозы XIX века, эпистолярный жанр приобретает свои оригинальные черты, встает на собственный путь развития. Формируется особая национальная специфика русской эпистолярной художественной прозы. 5. Пушкин завершает эпоху подражательного русского романа в письмах: он создает собственный эпистолярный роман - "Роман в письмах" (1829), - который построен как метароман по отношению к европейской традиции жанра и актуализирует неразрешимое в рамках канона противоречие между старой формой и новым сюжетом. В то же время в романе "Евгений Онегин" (1823-1831, полн. - 1833) отношения главных героев во многом описаны как реализация эпистолярного сюжета, и именно этот тип сюжета станет впоследствии инвариантным для эпистолярного жанра в русской литературе. 6. Роман Ф. М. Достоевского "Бедные люди" (1846) и повесть И. С. Тургенева "Переписка" (1852) начинают собою две линии развития оригинальной русской эпистолярной художественной прозы. Первая линия связана с проблемой "маленького человека", обретающего "я" через освоение письменного слога. Вторая линия связана с универсальной для русской литературы сюжетной ситуацией "русский человек на rendez-vouz": жизненная позиция главного героя поверяется его поведением в любви. Обе эти линии выводят на первый план, актуализируют и развивают диалогический потенциал, заложенный в форме переписки. Сосуществование и взаимная дополнительность двух линий развития жанра очерчивают его границы и выявляют диапазон художественных возможностей русской эпистолярной прозы. Методологические и теоретические принципы работы базируются на исследованиях XX в., посвященных жанровой проблематике. Для описания инвариантной структуры эпистолярного романа использована модель литературного жанра, предложенная М. М. Бахтиным, а также элементы его теории романа, развитые в применении к русской литературе XIX века Н. Д. Тамарченко. Кроме того, в своей работе мы опираемся на концепцию жанра, разработанную в рамках русской формальной школы (Ю. Н. Тынянов и др.), а также на традицию изучения жанра в литературоведческом структурализме (ранний Р. Барт, Ц. Тодоров) и его последующих модифицированных версиях (Р. Барт после 1970 г., Ю. Кристева, Ж. Деррида, А. Компаньон). Учитывались достижения таких исследователей романного жанра, как Д. Лукач, В. Дибелиус, П. Лаббок, Р. Альтер, М. З. Шредер, Н. Т. Рымарь. Это и определило логическую структуру диссертации, в частности, объединение теоретического и исторического подходов к изучению жанра эпистолярного романа, рассмотрение его в синхроническом и диахроническом срезах. В характеристике коммуникативной структуры письма и переписки, а также конкретных художественных текстов представляется закономерным и необходимым использовать методы современной лингвистики и неориторики (изучение речевого высказывания, теория речевых актов, дискурсный анализ). Принципиально важным представляется и учет работ, созданных в русле "философии диалога" (М. М. Бахтин, М. Бубер, О. Розеншток-Хюсси) и аналитики повествовательного дискурса (нарратологии). Это работы Р. Барта, Ц. Тодорова, К. Бремона, Ж. Женетта, П. Рикера, В. Шмида, Ф. Штанцеля, К. Гамбургер, Б. Ромберга. Методологической базой изучения конкретных текстов послужили предложенный Л. Я. Гинзбург подход к автобиографической литературе ("человеческому документу") и разработанная М. М. Бахтиным теория речевых жанров. Идеи этих авторов позволяют выработать особый язык научного описания эпистолярных текстов, занимающих промежуточное положение между художественной и документальной литературой. Научно-практическая значимость диссертации заключается в том, что ее результаты могут быть использованы при разработке учебных курсов истории и теории литературы, а также риторики. На материале данного исследования в рамках международного проекта "Виртуальная кафедра" (Новосибирский государственный университет и Higher Education Support Program, OSI - Budapest) был разработан спецкурс "Эпистолярный роман: коммуникативные аспекты поэтики". Кроме того, включение в библиографию большого количества работ европейских ученых, не переведенных на русский язык, а также приложения N 1 и 2, представляющие собою избранную библиографию русской и европейской художественной прозы, позволят расширить научный контекст, в котором на данном этапе рассматривается проблема эпистолярного романа. Апробация работы проводилась в ходе выступлений на научных конференциях в Москве (2000, 2001, 2002), Санкт-Петербурге (2000, 2001, 2002), Новосибирске (2000), Болдино (2000), Калининграде (2001), Твери (2001, 2002), Переделкино (2002). Диссертация обсуждена на заседании кафедры теоретической и исторической поэтики РГГУ. По теме диссертации опубликовано 6 работ. Структура диссертации обусловлена логикой рассмотрения охарактеризованной выше проблематики. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и двух библиографических приложений. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается выбор темы, ее научная актуальность и новизна, формулируются цели исследования и его задачи, характеризуются основные теоретические и методологические принципы, на которых строится данное исследование, обосновывается композиция работы, оговариваются принципы выбора источников. Первая глава - "Эпистолярный роман как жанр: проблема инвариантной структуры" - посвящена обсуждению и разработке теоретической модели романа в письмах. В первом разделе первой главы "Эпистолярный роман как научная проблема" представлены и критически проанализированы основные подходы к изучению жанра. В научной литературе эпистолярный роман традиционно рассматривается либо в статьях об эпистолярной литературе, эпистолографии или эпистолярной форме, либо в работах по теории и истории романа. В первом случае эпистолярный роман описывается как одна из разновидностей эпистолярной литературы в целом, во втором - как одна из форм существования романа, но не в качестве особого романного жанра. Разные романы, написанные в форме писем, могут быть в этом случае отнесены к социально-бытовому, психологическому, сентиментальному роману, novel of conduct and sentiment, novel of manners, галантно-авантюрному, комическому роману-эпопее и др. На первый план выходят: проблема выявления границ жанра и объема рассматриваемого понятия, фиксация относящихся к нему явлений и отграничение их от других, смежных с ними, но иноприродных по сути, а также вопрос о статусе переписки в литературном тексте. Необходимо вычленить понятие "эпистолярный роман" из более общих, таких как "эпистолярная литература", "эпистолография", "художественная литература в эпистолярной форме" (англ. "epistolary fiction") и т. п. и мотивировать необходимость рассмотрения романа в письмах не как речевой формы, связанной с самой разной тематикой, а как литературного жанра. Рассмотрение эпистолярного романа как особой жанровой структуры целесообразно начинать именно с вопроса о функционировании в нем форм письма и переписки. Эта главная и, на первый взгляд, чисто формальная характеристика напрямую коррелирует с особенностями построения сюжета и основными смысловыми и ценностными оппозициями, которые в нем актуализированы. Возникает необходимость разграничивать письмо как полулитературный письменный жанр бытового общения и письмо в составе художественного произведения. В своей работе "Проблема речевых жанров" М. М. Бахтин фиксирует двойственный характер письма и переписки в художественном тексте, отмечая одновременную жанровую "первичность" письма (как полулитературного письменного жанра бытового общения) и его "вторичность" (как жанра в составе художественного произведения), присутствие писем и во внутреннем мире произведения (как способа общения героев и как части вещного мира) и на уровне текста (как композиционно-речевых форм). В вопросе о происхождении эпистолярного романа можно выделить две точки зрения. Первая (Дж. Ф. Сингер, Ч. Е. Кейни, Р. А. Дей, Л. Версини, М. Г. Соколянский) постулирует происхождение эпистолярного романа из бытовой переписки через промежуточное звено эпистолярной литературы посредством последовательного приобретения признаков художественной целостности (интегральный признак для эпистолярного романа и книги писем) и фабульности (дифференциальный признак эпистолярного романа, отделяющий его и от книги писем, и от эпистолярной прозы). Согласно второй точке зрения, принадлежащей М. М. Бахтину, эпистолярный роман произошел из вводного письма барочного романа: то, что было лишь незначительной частью в романе барокко, стало целым в эпистолярном романе сентиментализма. В отличие от эпистолярной формы, которая использовалась художественной литературой с самых ранних времен, эпистолярный роман как жанр, безусловно, сформировался в XVIII веке. Подавляющее большинство исследователей рассматривают его как определенный и исторически закономерный этап в развитии романа и литературы в целом. Не случайно указания на чрезвычайную популярность эпистолярного романа в Европе в 1740-1780-х гг. и столь же примечательную потерю интереса к нему начиная с 1790-х гг. обоснованно включаются исследователями в состав дефиниции этого понятия. Именно в XVIII веке эпистолярный роман можно рассматривать как часть литературного процесса, как "литературный факт" (в понимании Ю. Н. Тынянова), отразивший важнейшие процессы в литературе того времени и оказавший влияние на ее дальнейшее развитие. В романе в письмах основной конфликт обнаруживается не в сфере отношений человека с миром, а внутри самой личности. Данная психологическая ветвь утверждается как равноправная, а в дальнейшем - как главенствующая в истории литературы. На смену доминирующему авантюрно-событийному ряду приходит внутрисобытийный. Безусловно, сама эпистолярная манера повествования оказалась максимально адекватной такому смещению акцентов с внешнего плана на внутренний. Второй раздел первой главы "Роман в письмах: художественный мир и текст" выстроен как последовательное описание инвариантной структуры эпистолярного романа. Своеобразие эпистолярного романа как типа художественного произведения складывается из своеобразия каждого из аспектов его художественного целого: тематической сферы произведения (типические свойства хронотопа и сюжета), его речевой структуры (место, роль и основные формы авторской речи и речи персонажей) и границы (временной и смысловой) между миром героев и действительностью автора и читателя. Эпистолярный роман - это роман в эпистолярной форме и одновременно роман с эпистолярным сюжетом. История о переписке героев рассказана в форме писем. Каждое из писем в составе романного целого одновременно является и "настоящим" письмом (для героев), и художественной формой (для автора). Одной из ключевых оппозиций в жанре эпистолярного романа является оппозиция "вымышленность/подлинность". Этот признак позволяет отграничить эпистолярный роман от других жанров эпистолярной литературы. Генетическое родство с перепиской как бытовым полулитературным жанром сохраняется и реализуется через создание самим автором внутри эпистолярного романа эффекта подлинности, реальности, невымышленности переписки, составляющей его основу, либо при помощи минус-приема - авторской игры с этой оппозицией, подчеркивающей ее вымышленный, "ненастоящий" характер. Актуальность самой этой оппозиции сохраняется в любом случае. В эпистолярном романе проблема подлинности-вымышленности реализуется в элементах заголовочного комплекса, а также таких обрамляющих структурах, как предисловие/послесловие автора, выступающего, как правило, в роли редактора или издателя публикуемой переписки. Переписка героев может стать формой, составляющей романное целое, только после того, как она закончилась и овеществилась, обрела свое "тело". Тогда из нее может сложиться роман. Именно этот сюжет (то, как "реальная" переписка героев превращается в вымышленный роман посредством опубликования этих "настоящих" писем неким издателем) является универсальным для эпистолярного романа и связывает такие аспекты художественного целого, как мир героев и мир автора и читателя, уровни объектной и субъектной организации произведения. Более того, наличие такого сюжета, эксплицированного в предисловии/послесловии к роману или подразумеваемого, связывает эти аспекты художественного целого (вопрос о том, как публикуемая переписка попала в руки к издателю, всегда актуализируется в поле читательского восприятия, хотя может при этом остаться открытым и неразрешенным). Этот сюжет чрезвычайно важен: каковы мотивы опубликования переписки, какой она представляется со стороны, каким образом (в каждом конкретном случае) внешняя точка зрения корректирует внутреннюю. Определение эпистолярного романа как романа о переписке в форме писем - дефиниция скорее "идеальной", чем действительно реализующейся в конкретных литературных образцах модели. Эпистолярная форма является принципиально несамодостаточной и всегда включает в себя другие композиционно-речевые формы либо сама оказывается включенной в них. Именно точки преодоления "идеальной" модели эпистолярного диалога и жанра в целом, а также сам факт преодоления и понимание его значения дают нам ключ для описания особенностей сюжета, хронотопа, типа героя и форм художественного завершения в эпистолярном романе. В эпистолярном романе обязательность присутствия вставных жанров как бы уравновешивает преобладание частных точек зрения участников переписки внедрением в мир художественного произведения точки зрения извне, голоса из внешнего мира, демонстрирует замкнутость и ограниченность того эпистолярного пространства, которое формируется в процессе переписки и претендует на заполнение собой всего жизненного пространства героев. Включение вставных жанров подчеркивает принципиальную недостаточность и невозможность освоения жизни посредством одного жанра, через призму одного лишь частного взгляда на мир. Кругозор героя неизбежно дополняется его окружением. Чрезвычайно важной является также оппозиция "часть/целое": включает ли переписка в себя другие вставные жанры (внешнее входит в мир произведения через призму внутреннего, личного, частного), или же она сама включена в разного рода обрамляющие структуры (тогда она - лишь часть в составе целого, более того, часть завершенная, оформленная и овеществленная). Эпистолярный роман как художественный текст возникает не как объединение отдельных писем в некую линейную последовательность, а как сложное многоуровневое образование, где тексты вставлены друг в друга по принципу матрешки, тип их взаимодействия - иерархический. Безусловно, здесь мы имеем дело с одной из реализаций модели "текст-в-тексте". Соотношение внешнего и внутреннего на уровне сюжетной организации реализуется как параллельное существование и развитие в эпистолярном романе двух сюжетов: сюжета переписки и сюжета реальной жизни героев. Структура времени и пространства в эпистолярном романе также может быть описана через оппозицию "внешнее/внутреннее". Еще одна особенность эпистолярного романа, представленная на уровне и объектной, и субъектной организации произведения, - это функционирование письма как предметной детали, как "вещи", момент "овнешнения" принципиально внутреннего и приватного. Присутствие в жизни героев вложенных в конверты листов бумаги означает материализацию, овеществление "невещественных отношений", их существование во внутреннем мире произведения наряду со многими другими вещами и предметами, которыми окружены герои. Это позволяет говорить о письмах как своего рода "вставных жанрах" в жизни героев, ибо количественно и пространственно их присутствие - на фоне других предметов и вещей - в мире героев невелико и незначительно. Они лишь часть в составе целого - наряду со многими другими его составляющими. На уровне же формальной организации письма скорее являются целым, в которое вторгаются другие жанры (обычно это чужие письма, отрывки из дневника или мемуаров, разные официальные документы). Здесь корреляция выглядит как зеркальное отражение: соотношение части и целого на уровне субъектной и объектной организации является прямо противоположным. Часть и целое меняются местами, смещаются акценты, сдвигаются масштабы. Все многообразие конкретных образцов жанра эпистолярного романа может быть описано через выявление "идеальной" модели переписки как эпистолярного диалога и описания возможностей ее преодоления. Обязательная (в "идеальной" диалогической модели) фигура адресата либо элиминируется, либо умножается, либо заменяется по ходу повествования; обязательный (в "идеальной" модели) ответ элиминируется, запаздывает, является неполноценным, формальным и т. д. Преобладание писем одного из персонажей, резкое отличие писем участников переписки по объему, смена адресата, мотивы прерванной, возобновленной, возможной, но так и не состоявшейся переписки (перечень возможностей велик и разнообразен) - все это конкретные реализации описанной нами "идеальной" модели эпистолярного диалога. Разные векторы преодоления "идеальной" модели и создают многообразие типов переписки, которые представлены в эпистолярном романе. Итак, описание инвариантной структуры эпистолярного романа концентрирует внимание на функционировании письма как речевого жанра и переписки как полисубъектной диалогической структуры в составе романного целого. Конструируется тройная система оппозиций, каждая из которых соотносится с одним из трех аспектов жанрового целого. Исходя из этого, выявляется внутренняя мера эпистолярного романа и определяются его конкретные разновидности. В аспекте композиционно-речевого целого произведения актуальной является оппозиция переписка/вставные жанры и обрамляющие структуры, во внутреннем мире произведения - противопоставление сюжета переписки реально-жизненному сюжету, в аспекте художественного завершения - оппозиция вымышленность/ подлинность. Третий раздел первой главы "Логика развития жанра" посвящен проблемам возникновения эпистолярного романа и закономерностям его развития (классические образцы жанра и их характеристика, формирование канона и его тиражирование, направления дальнейшей трансформации жанра). Эта трансформация реализует художественный потенциал, заложенный в эпистолярном романе и выявленный в ходе описания его теоретической модели. Эпистолярная форма аккумулирует в себе смену художественных парадигм в культуре, смещение акцентов с мира внешнего на мир внутренний. Частное становится вровень со всеобщим, индивидуальное включает в себя мировое. Часть и целое как бы меняются местами: если раньше мир включал в себя человека, то теперь человек включает в себя мир. Эта смена акцентов дает возможность перемоделировать уже сложившуюся устойчивую картину мира, замкнутое пространство комнаты, дома расширить до размеров мироздания, и все остальные, открытые миры лишь включать в этот внутренний замкнутый мир. В этом смысле жанр эпистолярного романа закономерно связан с зарождением психологического романа, пришедшего на смену роману авантюрному, и с сентиментализмом как особой художественной парадигмой. Этот жанр зарождается внутри нее и продолжает нести в себе и реализовывать те открытия, которые были осуществлены именно в ее рамках, - даже тогда, когда сентиментализм сменяется новыми художественными парадигмами. Оказавшись в девятнадцатом веке на периферии историко-литературного процесса, эпистолярный роман в своем классическом варианте начинает подвергаться разнообразным трансформациям. Их направление и динамика показательны и значимы в контексте рассмотрения инвариантной структуры жанра. Можно выделить следующие виды трансформаций канона: 1) Многочисленные подражания и пародии; своего рода метароманы в письмах, рефлексия над жанровыми константами как таковыми. 2) Резкое сокращение объема: "роман классический, старинный, отменно длинный, длинный, длинный, нравоучительный и чинный" превращается в эпистолярные повесть, рассказ или новеллу, состоящие из небольшого количества писем, вплоть до одного письма. Более того, эта тенденция, доведенная до предела, приводит к тому, что часто происходит потеря эпистолярной формы (в тексте преобладает традиционное повествование, часто - с включением одного или нескольких вставных писем), эпистолярный сюжет при этом сохраняется. 3) Авторская рефлексия над коммуникативной природой письма и переписки, в частности, над типом отношений адресант-адресат: письма в прошлое, письма самому себе. 4) Вставное письмо как "память жанра" эпистолярного романа. Этот механизм обращает схему, предложенную Бахтиным: часть в составе целого (вводное письмо в барочном романе) приобретает черты целого, в которое включаются другие составляющие (эпистолярный роман), а затем снова становится частью, содержащей "память" о себе как о целом. Другими словами, это часть, в которой в сжатом виде содержится целое. 5) Игра с оппозицией "подлинное/вымышленное", реальные письма реальных людей в функции художественных текстов; возникновение произведений, которые функционируют между fiction и non-fiction. 6) Взаимодействие эпистолярной формы со смежными речевыми структурами, "смешанные" типы романов: роман в письмах плюс роман-дневник и т. д. В диссертации указываются произведения, являющиеся результатом той или иной трансформации жанрового канона. Вторая глава работы - "Судьба эпистолярного романа в русской литературе: от беллетристики к классике" - посвящена переходу русской эпистолярной художественной прозы от беллетристики (подражательные произведения, тиражирующие жанровый канон) к оригинальным произведениям, которые сами формируют новую традицию, образовав две линии развития эпистолярного жанра в русской литературе. Первый раздел второй главы "Преобразование традиции европейского эпистолярного романа в русской литературе второй половины XVIII-XIX вв." посвящен эпохе подражательного русского романа в письмах и формированию художественного потенциала, который реализуется в дальнейшем в русской оригинальной эпистолярной прозе. В главе рассматривается первый русский эпистолярный роман, "Письма Эрнеста и Доравры" Ф. Эмина (1766), который как бы выполняет функцию перевода на русский язык европейского романа в письмах, воспроизводя его жанровый канон. С подражаниями Ричардсону, Руссо и Гете русская публика ознакомилась раньше, чем собственно с переводами. При этом подражания пользовались бoльшей популярностью. Можно говорить о второй половине XVIII в. как о периоде русского подражательного романа в письмах, который характеризуется тиражированием мотивов и приемов, ставших уже частью традиции, копированием канона. Закрепление инвариантного сюжета приводит к его герметизации и последующей деактуализации. Это позволяет создавать эпистолярные повести и новеллы малого объема, в которых фиксируются только основные, ключевые моменты инвариантного сюжета. Причем форма переписки и основной сюжет уже не связаны друг с другом напрямую. Кризис жанра приводит к разрыву эпистолярной формы и содержания, которые органично сосуществовали и коррелировали в период расцвета жанра. В результате в русских эпистолярных романах и повестях конца XVIII-XIX вв. эпистолярная форма выполняет лишь посредническую функцию. Такие традиционные элементы эпистолярного сюжета, как инициирование переписки и вступление в эпистолярный диалог (часто сопряженное с долгими душевными муками), ожидание письма, пропавшие и перехваченные письма и т. д., - не используются, сам сюжет переписки по сути элиминируется. Письма используются либо в их дневниковой, исповедальной функции (фигура адресата формальна), либо как удобное средство для введения в роман разных голосов, разных точек зрения на происходящие события. В XIX в. актуализируется диалогический потенциал, заложенный в переписке как коммуникативной модели. Эпистолярный сюжет, сюжет переписки выходит на первый план, становится самоценным: переписка используется не только как способ рассказать о том или ином жизненном сюжете, не только как композиционно-речевая форма, но и приобретает самостоятельное значение. Главная проблема, которая оказывается в центре эпистолярной художественной прозы XIX в. и которая была маргинальна для романа в письмах XVIII в., - это проблема человеческого общения и взаимопонимания, вопрос о принципиальной возможности/невозможности диалога героев и условиях его осуществления. Во втором разделе второй главы - "Пушкин и европейский эпистолярный роман" - рассматривается традиция романа в письмах в творчестве А. С. Пушкина. Пушкин завершает эпоху подражательного русского эпистолярного романа попыткой создания собственного произведения в этом жанре. Его "Роман в письмах" (1829) остался незавершенным: актуальный для автора сюжет, связанный с противопоставлением литературности и "живой жизни", вступает в противоречие с самой эпистолярной формой произведения. Пушкинские герои реализуют себя в реальном жизненном пространстве, эпистолярное общение является для них лишь полем для стилистических упражнений и знаком принадлежности к определенной литературной традиции. По отношению к европейскому эпистолярному роману XVIII в. пушкинский "роман в письмах" является метароманом. В то же время с Пушкина начинается развитие оригинальной русской эпистолярной художественной прозы. В "Евгении Онегине" (1823-1831, полн. 1833) отношения главных героев во многом описаны как реализация эпистолярного сюжета, письма героев имеют решающее значение в развитии сюжета. Именно здесь впервые письма героев, их сюжетная роль непосредственно связаны с проблемой общения. В третьей главе диссертации - "Классические образцы жанра в русской литературе и две линии его развития" - представлен многоаспектный анализ романа Ф. М. Достоевского "Бедные люди" (1846) и повести И. С. Тургенева "Переписка" (1854). Эти произведения эпистолярного жанра помещены в контекст развития эпистолярного романа в русской литературе XIX века с целью выявления их места в развитии русской классической прозы. В ходе исследования устанавливается, что именно эти тексты намечают и развивают две линии развития оригинальной русской эпистолярной художественной прозы. У Достоевского и Тургенева впервые в русской литературе отношения героев представлены в виде эпистолярного романа-диалога. Сложный внешний сюжет, который конструируется в форме разветвленной переписки, либо, напротив, цепочка писем-монологов, характерные для романа XVIII - первой половины XIX вв., - сменяются диалогом, взаимной перепиской главных персонажей. Проблему общения и взаимоотношений "я" с миром герои будут решать в прямой переписке друг с другом. Диалог друг с другом обретает значимость, аналогичную той, которая приписывается диалогу героя с миром, обретает сходную степень "сакральности". Вступить в диалог с Другим и означает приобщиться к миру. Большинство последующих произведений русской литературы, написанных в эпистолярной форме и так или иначе продолжающих традицию эпистолярного романа, будет ориентировано либо на Достоевского, либо на Тургенева - с точки зрения типа героев, своеобразия конфликта и сюжетной ситуации, развития сюжета, а также мотивно-тематического комплекса. Первый раздел третьей главы - "Письма "маленьких людей" ("Бедные люди" Ф. М. Достоевского и последующая традиция) - посвящен роману Достоевского и произведениям русской литературы, продолжающим эту традицию. Роман "Бедные люди" открывает новую, оригинальную линию развития русской эпистолярной художественной прозы, которая связана с традицией сентиментализма, с темой "маленького", слабого, "бедного" человека. В центре такого романа в письмах - герой, обретающий себя в слове, ищущий себя и свое "я" посредством освоения письменного слога. Новаторство Достоевского и заключается в том, что в рамки старого, традиционного жанра он вводит нового героя, что, соответственно, программирует и возникновение нового типа сюжета. Для Макара Девушкина смысл жизни заключается в формировании собственного слога, что означает поиск и постепенное обретение своего "я". Условно говоря, карамзинская формула "и крестьянки любить умеют" трансформируется здесь в формулу "и бедные чиновники письма писать умеют". В этой разновидности эпистолярного романа осуществлению happy end'a мешают внешние обстоятельства, которые вторгаются в мир героев и не дают возможности реализоваться тому "маленькому счастью", которое пытаются создать в своей жизни "маленькие люди". Произведения, принадлежащие к первой линии развития русского эпистолярного романа, одновременно входят в парадигму текстов русской литературы, в которых ставится проблема "маленького человека"1. Во втором разделе третьей главы - ""Русский человек на rendez-vous" ("Переписка" И. С. Тургенева и последующая традиция)" - рассматривается повесть И. С. Тургенева "Переписка", начинающая вторую, "высокую", "романтическую" линию развития жанра в русской литературе. В произведениях, так или иначе развивающих линию Тургенева, действуют герои с высоким уровнем саморефлексии, их жизненная позиция является вполне сложившейся и определенной. Сюжет в этих произведениях разворачивается вокруг таких мотивов, как "горе от ума", одиночество в толпе, по-своему трансформируется здесь образ "лишнего человека". Коммуникативная неудача героев в процессе переписки, а также иллюзорность встречи в эпистолярном пространстве, непосредственно связаны с принятием героями собственных решений или их отсутствием в нужный момент (актуализация категории поступка), в то время как внешние обстоятельства, как правило, не являются препятствием и не играют существенной роли. Герои имеют все возможности для личной встречи, причем встречи и в буквальном, и в символическом смысле (как дальнейшего объединения судеб), более того, внешние обстоятельства благоприятствуют этой встрече. Однако встреча либо не происходит, либо приносит разочарование и быстро заканчивается очередной разлукой. В этих романах доминирует личность, характеризующаяся типом уединенного сознания, личность независимая, страдающая от своего одиночества и одновременно им гордящаяся. Эту линию русского эпистолярного романа вслед за Тургеневым продолжают, в первую очередь, романы Ф. Степуна, а также рассказы и повести И. А. Бунина, А. И. Куприна, Л. Андреева, М. Цветаевой2. Эта разновидность эпистолярного романа строится на любовном сюжете, ситуации любовного rendez-vous (в широком смысле - как встречи мужчины и женщины и завязавшихся между ними личных отношений). Как правило, здесь письма четко делятся на "мужские" и "женские", и этот гендерный признак маркируется и самими героями. Это всегда принципиально переписка мужчины и женщины, это всегда - история любви. Роман В. Шкловского "ZOO, или Письма не о любви" (1923), стоящий особняком в русской эпистолярной прозе, представляет собою сложный синтез двух вышеописанных линий развития и одновременно является метароманом, продолжающим пушкинскую традицию. На этот раз в роли автора выступает уже не писатель, но профессиональный критик, моделирующий ситуацию самоописания литературы. Это ситуация тотальной рефлексии, когда такие категории, как сюжет, жанр, наконец, собственно литература высвечивают себя изнутри художественного текста. Художественный текст пытается здесь узурпировать функции теоретического описания, обратив его на себя. В заключении подводятся итоги работы, формулируются основные выводы, намечены перспективы дальнейшего развития основных идей работы, расширения и в то же время углубления проблематики, которой посвящено настоящее диссертационное исследование. По теме диссертации опубликованы следующие работы: 1. Рогинская О. О., Тамарченко Н. Д. "Евгений Онегин" и традиция эпистолярного романа (к постановке проблемы) // Болдинские чтения. - Н. Новгород, 2001. - С. 37-49. 2. Рогинская О. О. Оппозиция "Петербург-провинция" в повести И. С. Тургенева "Переписка" // Международная научная конференция "Санкт-Петербург в контексте мировой культуры: 07.06-10.06.2000: Тез. докл. - СПб., 2001. - С. 24-25. 3. Рогинская О. О. Роман в письмах как тип художественного текста // Текст. Интертекст. Культура: Материалы междунар. науч. конф. (Москва, 4-7 апр. 2001 г.). - М., 2001. - С. 41-45. 4. Рогинская О. О. Эпистолярный роман: проблема инварианта // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Тез. XV Тверской межвуз. конф. учен. - филол. и школьных учителей, посвящ. 200-летию со дня рождения В. И. Даля. - Тверь, 2001. - С. 146-148. 5. Рогинская О. О. Переписка как сюжет (О повести И. С. Тургенева "Переписка") // Историко-литературный сборник. Вып. 3: Сб., посвящ. 70-летию проф. М. М. Кедровой. - Тверь, 2002. - С. 146-163. 6. Рогинская О. О. Письмо и переписка в составе художественного целого // Методологические основания современной филологии: Материалы Летней молодежной конференции. - Калининград, 2002. - С. 12-21.
1 А. Алексин "Коля пишет Оле, Оля пишет Коле" (1965), А. Морозов "Чужие письма" (1968), В. Казаков "Теория монолога" (1974), А. Морозов "Общая тетрадь" (1975), Д. Липскеров "Пространство Готлиба" (1997) и др. Назад 2 А. И. Куприн "Сентиментальный роман" (1901), Л. Н. Андреев "Два письма" (1916), Ф. Степун "Из писем прапорщика-артиллериста" (1916), И. А. Бунин "Неизвестный друг" (1923), В. Б. Шкловский "ZOO, или Письма не о любви" (1923), Ф. Степун "Николай Переслегин" (1929), М. И. Цветаева [Флорентийские ночи]" (1930-е), А. Морозов "Прежние слова" (1985, 2001; опубл. 2002) и др. Назад
© Ольга Рогинская, 2002 |
