Ирина Балабанова. Говорит Дмитрий Александрович Пригов. М.: ОГИ, 2001.

От автора-составителя

Дмитрий Александрович Пригов - выдающееся явление современной культуры. Если бы он не родился в 1940 году, окружающая среда выглядела бы иначе. Как если бы - взять аналогию из естественной истории - перенестись в машине времени в Меловой период и съесть яйцо тираннозавра-рекса. Прикиньте множащиеся миллионы лет последствия!

За 60 лет кропотливой деятельности Дмитрий Александрович объездил столько стран, городов и поселений, встретился с таким количеством мужчин, женщин и детей, налепил столько чебурашек, быков и коров, нарисовал так много рисунков и написал столь много текстов - словом, вписался в такое количество контекстов, что его след в культуре смог бы монументально воссоздать разве что конгениальный по масштабности Зураб Церетели.

За Приговым закрепился титл "поэт". И это правильно в том смысле, что поэт в России больше, чем стихотворец - традиция, идущая от Пушкина до Бродского. Чем поэт больше? - Тем, что он есть выразитель народного духа (в 19 веке) или языка (в веке 20-ом), но при этом противостоит толпе, свету, а в идеале, то есть в случае великого поэта, власти как таковой - Царю, тирану, Системе. Этот идеальный поэт, который больше самого себя, - фигура, конечно, архаичная, но сильная. И Дмитрий Александрович ее отыграл - властям противостоял и прочее.

Но Пригов больше, чем поэт, который в России больше, чем поэт. Пригов - Artist, то есть Художник, делающий проект под названием "Дмитрий Александрович Пригов". Это просто: Пригов-скульптор лепит Дмитрия Александровича Пригова из Пригова, так сказать, натурального, отсекая все лишнее, отменяя все, что не нравится. Такое вот клонирование по квази-соцреалистическому методу: действительность берется в ее радикальном развитии. Какой-нибудь незадачливый литературный критик указал бы, что это технология 21 века.

Между Приговыми, бесспорно, сложные отношения, в которые они, кажется, никого не посвящают. Собственно, мы с вами знаем только Дмитрия Александровича Пригова. Но однажды мне приснился другой Пригов. Он был мягкой игрушкой с большими ушками и препечальными глазами. Мы с ним беседовали, но молча, одними глазами. О чем, передать трудно, поскольку слов-то не было. Но сон оказался в некотором смысле вещим: Дмитрий Александрович любезно согласился поговорить путем слов. Так и родились нижеследующие записи.

И.Б.