стр. 44

     В. Шкловский

     ПОД ЗНАКОМ РАЗДЕЛИТЕЛЬНЫМ

КАНОНИЗАТОРЫ

     Наконец издан Велимир Хлебников. Вышел первый том его поэм. Все издание будет в трех томах. Книга не только хорошо издана Ленинградским издательством писателей, но даже неплохо идет. Прошло десять лет, и Хлебников получил свою аудиторию.
     Примечание к книге сделано академично Степановым и Тыняновым.
     Очевидно, дело идет о создании нового классика.
     Тынянов в своих теоретических статьях по старой литературе и даже в своих романах умел рассредотачивать писателя, снимать с него лак.
     Тынянову удавалось показать связь Тютчева с архаистами, Пушкина с Кюхельбекером, Грибоедова с Катениным и лично понимать, как жанровое и групповое.
     Между тем, в статьях о Хлебникове Тынянов начинает "снимать леса" и заниматься обратной работой, работой создания классика, выделения писателя из группы, из жанра.
     Говоря о Хлебникове, можно и не говорить о символизме, футуризме, и необязательно говорить о зауми. Потому что до сих

стр. 45

пор, поступая так, говорили не о Хлебникове, но об "и Хлебникове": "Футуризм и Хлебников". "Хлебников и заумь". Редко говорят "Хлебников и Маяковский" (не говорили) и часто говорят "Хлебников и Крученых".
     Это оказывается ложным. Вопервых, и футуризм и заумь вовсе не простые величины, а скорее условное название, покрывающее разные явления, лексическое единство, объединяющее разные слова, нечто вроде фамилии, под которой ходят разные родственники и даже однофамильцы.
     "Не случайно ведь Хлебников называл себя будетлянином (не футуристом), и не случайно удержалось это слово" (стр. 19).
     "Ни в какие школы, ни в какие течения не нужно зачислять этого человека. Поэзия его также неповторима, как поэзия любого поэта" (стр. 30, статья Ю. Тынянова "О Хлебникове", Собрание произведений Велимира Хлебникова, т. I. Из-во писателей в Ленинграде, 1928 г.).
     Отделение Хлебникова от футуризма - теоретически реакционная работа, она минус для Хлебникова, так как она работа типовая, именно так всегда делают классиков и именно так стремятся окончить литературную группировку.
     Андрей Белый в красноречивой книге "Ветер с Кавказа" хвалит меня. Он утверждает, что все у меня жест, пантомима и символ и что я "сплошность весьма содержательных тем", а вина моя в том, что я наплодил седобородых убийственно скучных формалистов.
     "Я же люблю натолкнуться на Шкловского; люди мы - разные, но с ним не скучно и просто: он - остр, непредвзят, умен, добр и терпим, хотя силится выглядеть непримиримым; потом - человек без "приема", без "формы": он - сплошность весьма содержательных тем; и одно содержанье - всегда интересно: то - "метод формальный", им выдуманный, потому что анализ приемов, сведенье к приему в нем - жест, пантомима и символ; когда говорит он "прием", я - не верю: "прием" - угаданье: его интуиция; "метод формальный" его нечто вроде известного "психо-анализа"; а преступленье его в том, что он, наплодив формалистов, добыл им кафедры: "профессора" от шкловизма - седы, препочтенны, убийственно скучны". (Андрей Белый, "Ветер с Кавказа", изд-во "Федерация" 1928 г., стр. 180.)
     Таким образом, Андрей Белый "снимает леса" с Виктора Шкловского и отделяет его от Тынянова и Эйхенбаума так, как Тынянов отделяет Хлебникова от футуристов.

БЛАГОПОЛУЧНЫЕ ХУТОРЯНЕ

     Есть еще более печальный случай - в этом году Брик иронизировал над Сергеем Эйзенштейнем, который поставил себя вне групп и думал ориентироваться прямо на политическое руководство,

стр. 46

художественно додумывая все "собственной гениальной головой".
     "Решив, что он сам себе гениальная голова, он решительно отошел от всех своих товарищей по производству, вышел из производственной дисциплины и начал работать, опираясь непосредственно на мировое признание" ("Новый леф", N 4 за 1928 г., стр. 29, ст. О. Брика "Октябрь" Эйзенштейна").
     Сегодня Брик "снимает леса" с Маяковского. Маяковский уже готов, и Леф может вырваться из клетки лесов.
     На диспуте в АРКе и кризисе советской кинематографии Рафес укоризненно говорил, что Эйзенштейн считает себя ответственным непосредственно перед ЦК ВКП.
     Маяковский более скромен - в своей афише "Левее лефа" в пункте - Семь или 2 миллиона - он противопоставляет группе Леф ВЛКСМ. Это одно и то же, Эйзенштейн только последовательней, и здесь есть только самодеятельность - люди сами себя изолируют. В основе эта замена художественной группировки непосредственным обращением к политическому руководству является всего только крайним индивидуализмом, отсутствием понимания коллективности творчества.
     Партия никогда не предлагала себя и никогда не брала на себя роль руководительницы художественного творчества непосредственно. Вся работа партии сводилась к поддержке и руководству группировок. Здесь просто были перенесены на искусство правильно понятые и для искусства обязательные принципы коллективизма. Человек входит в партию не непосредственно, а через свою ячейку, через маленький рабочий коллектив, перед которым он отвечает. Человек, который хотел бы входить в партию через Коминтерн непосредственно, болен индивидуализмом, у него всего-навсего психология швейцарского средневекового крестьянина, который считает свой участок земли леном, данным от императора, это психология картофелины, которая понимает, как объединение только мешок.
     Отрицание литературных коллективов, литературной групповой работы, выделение одного себя, под чьим бы протекторатом оно ни происходило, - это повторение старой песни о классике.
     Очень жалко, что вещи гениального писателя Хлебникова вышли под этим знаком выделения и очень симптоматично, что превосходно мыслящий Тынянов в своей работе над современностью сделал обратное тому, что он делает в работе над историей.
     Очень симптоматично, что трезвый Брик не сумел применить к себе и Маяковскому то, что он так резко, таким высоким голосом сказал про Эйзенштейна.
     Если старая группировка отжила свой век - значит рождается новая группировка, потому что люди должны работать и думать вместе.