стр. 36

     В. Кашницкий

     УМНАЯ МУЗЫКА

     (К постановке вопроса.)

     Музыка является одним из самых действительных средств тонизировать организм ("подымать настроение").
     Отсюда все более возрастающее потребление ее в прямой пропорции с пивом, водкой и прочими наркозами. Музыка в кино, в театре, в радио, на собрании - обычно пользуется для смазывания плохой работы режиссера, актера, сценариста, докладчика. В этом случае, как наркоз во время тяжелой операции, музыка нужна. Хорошая же программа в сопровождении обычной музыки теряет четкость, остроту, приобретая блеск общеприятной слегка возбужденной глупости. Этого совсем не нужно. Отвратительно было слушать музыкальную порчу культур-фильма "Нанук" или "Симфонии города"; эти вещи, рассчитанные на интеллектуальное восприятие их в первую очередь, не требовали никакого постороннего возбудителя эмоций, и музыка была здесь так же глупа, как приставание пьяного.
     Все эти "ведра" музыки поглощаются "населением" как бы из уважения к старой культуре, которую действительно "должен использовать пролетариат". Но как это сделать?
     Старая культура в лице своих изобретателей умерла.
     Сегодня жизнь ее поддерживается лишь многочисленными наследниками, владельцами художественных погребов, дегустаторами искусств довоенного "разлива" и армией безработных, которые собственно и представляют действительное "наследие прошлого".
     Борьба с допотопными формами оперы сегодня фактически упирается в посредрабис, на учете которого состоят сотни музыкантов, требующих работы. За музыкантами стоит "масса", которая недостаток

стр. 37

культуры может восполнять только "упоительными" средствами.

          "Дай мне тобой налюбоваться,
          Упиться нежностью твоей".

     Вот путь прямой от Гатоба к Чубаровке.
     Музыкальное новаторство, как смена одних форм другими - ни в какой степени служить культурному оздоровлению не может. Вопрос только в целевой переустановке. Наркоз можно сделать из таблицы умножения, превратив ее в ряд эротических символов, пить можно керосин: любая форма в изобретательных руках может иметь любое применение.
     Выставка французской живописи (в Москве) в этом, 28 году показывает невозможность найти выход из эстетического тупика для самых талантливых и изощренных мастеров, если все их мастерство не устремлено к новой, противоположной всему старому цели. При том же тупиковом интересе и музыканты - Стравинский, Прокофьев, формальные изобретатели, не желающие "порвать" с прошлым и вырваться к современным нуждам сознательного построения жизни с утилизацией отбросов, с переключением разрушительной силы эмоций на общеполезную работу, с развитием аналитических страстей и трезвостью во что бы то ни стало.
     Музыка Прокофьева и Стравинского, обладая потенцией выйти из сферы материала и оформления, ставших академическими, боится больше всего перестать быть музыкой и, приближаясь к возможности стать новым звуковым явлением, отказывается быть "ни на что не похожей", возвращаясь в предел тактовой черты. Даже такое значительное течение современности, как четвертитонная музыка, в действительности не расширяет поле слуха, а является лишь вопросом интонаций в отношении темперированного строя.
     Джаз, нарушая окаменелый в своем трафарете состав оркестра и пользуясь преимущественно синкопированным ритмом, заметно поднял технику сочинения, исполнения и слушания музыки, но формы, возникшие в условиях джаза, уклонившись от традиций инструментальной и вокальной интерпретации, архитектонически остаются вполне традиционными, как в отношении общей композиции, так и в смысле ярко выраженной камерной танцевальности. И в то же время - восторги по поводу клубной постановки "Русалка", как и мечта о пришествии красного Бетховена, не могут иметь следствием научно-изобретательскую работу в области музыкального искусства.
     В старой музыкальной культуре мы имеем такие неограниченные запасы "наслаждений", что к новой музыкальной продукции следует подойти с совсем иными требованиями, и, разумеется, не "рокфор", не "какофония" - это было бы "из той же оперы" - то же "наслаждение", но с другого конца.
     Нам нужно стать совсем за пределами того, что называется музыкой. За пределы: такта, инструмента, голоса, композиции, мелодии, гармонии.

стр. 38

     Эта новая область есть - фонохроника.
     Музыка факта, фиксация звуковой натуры при помощи электрофонографа и передача этой записи через радио-усилитель. Этот род музыкального производства уже возник и развивается за границей. У нас он впервые применяется режиссером Терентьевым в постановке оперетты "Луна-Парк" в Москве. Кроме того Московская Радиопередача предпринимает фонозапись города Москвы для передачи в провинцию фоноэкскурсий.
     Изобретение звучащего кино в сильнейшей степени будет способствовать дальнейшему развитию фонохроники и ее применению в различнейших областях научной и общественной работы. Можно не сомневаться, что ближайшие годы будут до верху наполнены этой совершенно новой и исключительно увлекательной музыкальной работой.
     Недаром граммофон опять "входит в моду" не только в деревне, но и в городе. Сопротивление "музорганов" - хозяйственных и административных - тоже, нельзя сомневаться, будет очень велико. Хозяйственники скажут (и уже говорят), что это "товар не для массы". Администраторы просто сошлются на хозяйственников, образуя столь знакомый нам "порочный круг", когда художественная политика вытекает как бы из хозяйственных расчетов, а хозяйственные расчеты не "как бы", а на самом деле опираются на политику (случай с театром им. Вс. Мейерхольда).
     Теоретики будут утверждать, что фонохроника, требующая от людей музыкального аскетизма, есть "разрушительная тенденция", в будущем ничего для "музыки" не обещающая. В этом теоретики, конечно, будут правы, так как для наследников старой музыки фонохроника - гроб, т. е. означает резкое понижение авторских гонораров (за списывание и исполнение старых живых и мертвых мастеров), падение "авторитетов" и конец комиссариабельности громких спецовских фамилий. По нашему тут-то и произойдет долгожданная смычка старой культуры с нашей и осуществится мечта об "использовании наследия".
     Опираясь на целую систему новых приемов музыкальной работы, уже теперь намечающихся в натуральных свойствах внемузыкального материала, - мы будем уметь, не разлагаясь в наслаждении, работать весело и интересно в пределах любого звукового материала, в условиях любой композиции, в том числе и классических.
     Попутно с работой над внедрением фонохроники следует предпринять и научно-лабораторные опыты с целью преодоления старой музыкальной культуры. В этом вопросе главнейшая и единственная тема: заменить пассивно созерцательный подход к созданию и слушанию музыкальных произведений - активным, действенным, т. е. поставить преграды на всех путях эмоционального самотека.
     Например: 1) Одновременное исполнение двух "музык". 2) Чрезмерная протяженность или краткость звучания. 3) Фактурные задачи:

стр. 39

шумовой аккомпанимент в сочетании с обычной музыкальной мелодией.
     И другие способы, не подлежащие широкому опубликованию, ввиду их узкого лабораторного характера.
     Цель: этими средствами усилить работу ориентировочного центра, т. к. вся старая музыкальная культура была направлена как раз к погашению этого центра. Нам нужно заменить свободу эмоций, т. е. музыку, сделанную по законам чувства, диктатурой интеллекта, требующего от слушателя напряженной ориентировочной работы. Необходимый для организма эмоциональный заряд слушатель в этом случае будет иметь от факта, живьем включенного в звуковую картину (фонохроника), - чтобы убедиться, послушайте германские и американские пластинки "Футбольный матч" или "Встречу авиатора", - тогда как раньше он этот заряд получал от собственного "нутра", не обогащаясь внешней объективной действительностью, а наоборот, - замыкаясь от нее в уютной камерности "переживаний" и обстановки (Московским Музпредом получены новые электроаппараты для фонозаписи, и, конечно, первое, что он записывает - салонное трио, а о фонохронике не помышляет).
     Говоря вообще об "аскетическом" отношении лефов к задачам искусства, имеют, очевидно, в виду анекдот, передаваемый о Максиме Горьком, который будто бы в ответ на жалобы писателей сказал: "Дышать нужно, но я за советскую власть". Мы тоже считаем, что "дышать нужно", но для нас не безразлично, чем дышит человек. Воздух идеалистического неба для нас есть - небытие. Этим воздухом богаты боги от искусства. Настолько богаты, что торгуют этим воздухом в изящной упаковке романсов, симфоний, опер и в прочих художественных сосудах и коробочках. Нам это и не по карману и просто ни к чему.
     Трезвая музыка, приучающая к настороженности, к неверию, к ловкости мозга - наш новый союзник в борьбе за реальный воздух, которым не дышать нельзя.