стр. 18

     С. Третьяков.

     ГАЗЕТА НА ШЕСТАХ.

     В иностранных журналах первых годов революции есть фото-праздничных советских столиц.
     Праздники - торжество живописчиков-плакатистов: фрески, панно, лубки, фигурные плакаты пытаются захлестнуть стены улиц. Чувствуется реальность маяковских строк -

          Улицы - наши кисти,
          Площади - наши палитры.

     Художник - работник кисти и краски в первые годы революции задает тон оформлению.
     Я смотрел в день десятилетия московскую демонстрацию, проходящую через Красную площадь, оглядывал убранство площадей и улиц и поразился одним фактом - до какой степени стало вербально (словесно) наше оформление.
     Надписи-лозунги, надписи-цитаты на фасадах домов, лозунги-рапорта, агит-строфы, эпиграммы на стягах, проносимых колоннами. Краткие хронологические таблицы на Советской площади.
     Фанерные буквы, розданные демонстрантам и складывающиеся в слова.
     Три четверти демонстрационного оформления - это белые абзацы на красном фоне.
     Родителем этого абзаца, несомненно, является газета. Причем интересует демонстрацию только семантика надписей.
     Если бы хоть сколько-нибудь интересовала эмоциональная сторона, от этих надписей не несло бы таким серым газетным сукном. Я пропустил мимо своих глаз за шесть часов тысячи две плакат-абзацов, разглядывал их профессионально внимательно, память у меня очень хорошая, но запомнил я только один на фанерной каррикатуре:

          Голова - что полено (или - не голова, а полено)
          У мистера Чемберлена.

     Да один на стяге, написанный разными красками (о нем дальше).
     Чаще всего эти лозунги-плакаты прямо списывались с газетных лозунговых списков, где опять-таки эти лозунги были поданы семантическим сырьем, без переработки речевиками-лозунгачами на потребу специальным демонстрационным заданиям.
     Точно так же мало интересует демонстрацию изобразительное оформление плакатов. Полотнище уписывают всплошную, зачастую в несколько строк, лишь бы вмять в него порою весьма неуклюжую фразу.
     В десяти саженях прочесть такое полотнище нельзя.
     Шрифты также берутся однотипные, и вариация шрифтов как впечатляющее средство неупотребительна.
     Напор на семантику (рациональный смысл) материалов демонстрационного воздействия особенно сказался в одном плакате, где

стр. 19

разные слова были окрашены разными красками в зависимости от смыслового значения этих красок. Плакат этот гласил, кажется:

          "Подрывающие единство
               рядов ВКП -
          предатели социализма".

     "Подрывающие единство рядов" нарисовано фиолетовой (нейтральной) краской; "ВКП" - красной; "предателей" - желтой; "социализма" - красной.
     Рисунок в демонстрации уцелел только в виде плакат-шаржа, прямого родственника нашей газетной карикатуры и по теме, и по конструкции, и по сатирическому эффекту.
     Поскольку карикатура наших центральных газет главным образом трактует темы международные (Чемберлен - Пуанкаре - амстердамцы - фашисты) и относительно редко продергивает внутренних "вредителей социализма", вроде бюрократа, прогульщика, кулака и т. п., ту же пропорцию повторяет и демонстрация.
     Шаржевая трактовка Чемберлена карикатуристом Дени оказалась стандартной для сатирических плакатов демонстраций.
     Плакатов героико-символических было так мало, что их почти можно игнорировать.
     Отмечая в качестве ведущего стандарта в демонстрации газетный абзац и газетную же карикатуру, нужно указать, что намечается еще большая семантическая рационализация советского демонстрационного плаката. Рядом с фразой на стягах все чаще появляется цифра. Цифра и формула взбираются на плакат. Рядом с картиной и карикатурой вырастает плакат-диаграмма, где расцветка и размеры изображаемого стоят в тесной связи со статистико-информационными заданиями.
     Элемент рационалистической сути в цифрах и диаграммах, конечно, еще более силен, чем во фразах и шаржах. И то, что эти цифры и статистические таблицы на шестах вызывают повышенный эмоциональный взрыв в праздничных массах, великолепно подтверждает ту лефовскую мысль, что можно и нужно агитировать настоящей, подлинной действительностью, а не художнической выдумкой, подлинной пропорцией и темпом роста, а не вдохновенно-монументалистическими искажениями "творцов".
     Усыхание художественно-эмоциональных моментов и усиление за их счет элементов хозяйственной рационалистики мы ни в коем случае не считаем явлением отрицательным. Здесь недоверие к поэтическим "ахам" и желание говорить по существу. Трезвость, но без зубоскальства. Некоторое, может быть квакерское, верующее недоверие к иронике - это все особенности нашего дня. То, что газетчик и карикатурист на стягах демонстрации вытесняют прежних живописца и поэта - есть факт, несомненно, положительный.
     Важно только, чтобы газетчик, отпечатывающий на стягах свои строки, был действительно первоклассным, квалифицированным газетчиком. Чтобы его лозунги и сентенции были построены с учетом

стр. 20

обстановки и искомого воздействия. Чтобы они запоминались, чтобы они врезались в зрачок не только смыслом, но и своей изобразительной конструкцией, чтобы они зацеплялись неожиданностью и своеобразием своих оборотов за человеческие мозги, как репей цепляется за овечий хвост.
     Отсюда наш очередной лозунг: "Речевики - лозунгари, ближе к демонстрационным плакатам".
     Культурный и изобретательный журналист, он же демонстрационный организатор, с хорошим чутьем уличных масштабов и рефлексов протекающей массы - вот, с нашей точки зрения, очередной социальный заказ, бросаемый юбилейной демонстрацией в советскую писательскую гущу.