стр. 11
Ник. Асеев
МОСКВИЧИ
Своею,
совсем особою кастою, -
чужие придут -
сгорим от свечи, -
жили
лобастые
и очкастые
закоренелые москвичи.
На Сивцевом Вражке,
на Старой Конюшенной
и дальше,
за тусклым просветом реки
еще и теперь
могут быть обнаружены
их старые гнезда
особняки.
Носители славы
и знания светочи,
стр. 12
они
родовое хранили лицо
среди
дорогой им
наследственной ветоши,
покрытой
душистой
истлелой пыльцой.
Всем семейством,
за компанию
ездили в баню.
Всей Москвою
правили свадьбищи,
и отсияв,
отплясав,
отгорев,
род за родом
сбирался на кладбище
тем же цугом
фамильных карет.
Трещали комоды
пузатого дерева,
ложились
пасьянсовых карт
веера,
и маятник
грузное время отмеривал
над хитрыми
росчерками пера.
Так проходило
лет полсто,
и в перебродившем
вине поколений,
скопившись в застое
довольства и лени,
крепчал
зародившись
Лев Толстой.
Он,
будто ударить страшась, -
за пояс
засунув
огромную руку клешню,
вставал,
распирая
и полня собою
дубового века
тугую квашню.
стр. 13
II
Быть может
они и взаправду сгорели,
когда,
разливая весенний галдеж,
от плоских Башкирий,
от тусклых Карелий
пришла
непонятливая молодежь.
Пришла,
молодыми плечьми
колыхая,
и из-под верблюжьих шерстей
и овчин
глядит,
запрокинув свои малахаи:
"Учи нас
науке своей,
Москвичи".
Ей хочется
нынешней новины
свежей,
как ноздри оленя
парной и простой -
А мы ей:
постой, товарищ,
а где же
таящийся
среди вас Толстой?
Чтоб он появился -
под нашей опекой
концерты послушай,
музеи обегай!
Чтоб ты научился
переживать
к следующей
зиме -
выслушай лекцию
о кружевах!
Выучи
метр и размер:
"Ветром густым
ломит кусты,
"мчится стрелой
олень.
"Я на весу
пулю несу,
"мог бы догнать, - да лень.
стр. 14
"Что мне бежать, -
если свежа
"вечера
сонь и тень,
"это не лес -
города блеск,
"это -
трамвай -
не олень".
III
Когда возвращался
какой-нибудь пьяненький
от вин,
почета
и времени дряхл,
он был раздеваем
столетнею нянькой
в повойнике пестром
на серых кудрях.
А эти -
не требуют наблюдений.
Крепки их клыки
и упруга рука.
Высок и росист
рассиявшийся день их,
и ночь их спокойна
и глубока.
До их кочевого
тревожного быта
еще не коснулся
бродильный застой,
Из них не придет -
- на носу зарубите -
ни Пушкин,
ни Гоголь,
ни Лев Толстой.
Мы молодость мира,
мы только на старте,
мы только
от города взяли ключи,
и вы нас не
гните,
вы нас не старьте
мы -
новых повадок
и дел Москвичи,
стр. 15
Болота и пустошь,
тайга и избушки...
Пожалуйста,
вы им
не делайте сцен!
Наш Гоголь,
наш Гете,
наш Гейне
и Пушкин
сидят,
изучая
политику цен.
Довольно ходить
поколению с соской,
в ответ на язвительный
старческий смех,
Мы нянькам ответили:
- мой Маяковский -
с бульвара
плечьми
протолкавшись в век.
Мы с ним потупимся
прищурью зоркой,
Мы не сгорим
от грошевой свечи.
С обношенной шапкой,
с обглоданной коркой
Мы -
новой формации Москвичи!