стр. 41

     В. Перцов

     АНЕКДОТ

     (Опыт социологического анализа)

     Быстрота, с которой распространяется и доставляется потребителю современный, по преимуществу политический, анекдот - анекдотична.
     Анекдот не имеет автора, штатов, гонорара, пренебрегает всеми известными средствами связи - печатью, телефоном, телеграфом, радио - и превосходит их. Он поражает, как ток, советский аппарат; без промедления, в тысячную долю прохождения "срочной, личной, секретной", бьет в следующую секунду за секундой своего зарождения. Как порыв ветра, разносит семена - пух одуванчика, анекдот садится сразу и одновременно в десятки тысяч голов, впивается верностью ухваченного им соотношения, ошеломляет поразительным знанием предмета и момента.
     Вклиняясь в советского человека, как туго заведенная пружина, он распирает его, чешет, сверлит и требует немедленной разгрузки - передачи из рук в руки. Если нужно дать пример антитезы современного бюрократизма, то она - в анекдоте. Это тем более, удивительно, что анекдот сплошь и рядом - родное дитя бюрократической системы.
     Специальные экспедиции собирают частушки в деревне. Анекдоты живут не записанные и не прописанные. Они уничтожаются в едином акте потребления, как пища. Никто не слушает анекдот дважды; одержимый анекдотом человек ревниво следит за тем, чтобы не попасть впросак, рассказав его во второй раз.
     Нет ничего более злободневного и принудительного, зовущего к исполнению, чем анекдот. Нет ничего более фантастического, дикого, невероятного, приподнятого над действительностью и в то же время врезающегося корнями в реальность сегодняшнего дня.
     Но с быстротой его распространения соперничает только быстрота его производства. Последняя, очевидно, превосходит скорость света, ибо уловить момент возникновения, оформления и выпуска готового анекдота не может самая тщательная слежка.

стр. 42

     Во всяком случае, анекдот, на пол-ноздри, сплошь и рядом опережает материал, из которого он сделан. Анекдот - это ребенок, оплодотворяющий себя раньше того чрева, которое его примет и выносит. Может быть потому нельзя определить процесс производства анекдота, что он никогда не рождается окончательно. Зато и умирает он непрерывно, как затухающее колебание радиоволны, пересеченные новым отправляющим посылом.
     Можно думать, что сейчас на советский рынок работает целая анекдотная фабрика. Она торгует на корню. Ее товар каждый день взрывается. Спрос рынка - неутолим.
     "Похабный жанр" русского анекдота сейчас почти вымер. Где теперь эти "мужские компании"?
     "Политический жанр" процвел. Политический анекдот может быть революционным и контрреволюционным. Но в том и в другом случае он не выдерживает цензуры. Напечатать его нельзя, можно только рассказать.
     Это своеобразное устное, "народное", по преимуществу городское творчество. Оно работает на крайних полюсах советской жизни. Его производители - высший работник советского аппарата, с одной стороны, и нэпман-верхушечник - знаток советского строя, политграмоты и текущего момента, с другой стороны.
     С эпосом анекдот сближают его безымянность, неуловимость созидания, коллективность обработки, враждебность письменности, отсутствие личной славы выдумщика. Это индустриальный городской "эпос", однодневный, телеграфно-экономный, портативный продукт общего пользования.
     Иногда - это "словесность" одурелого, затурканного бюрократическим аппаратом горожанина, отводящего душу между 7-м и 8-м заседаниями или отдыхающего на верхней полке с командировочным удостоверением в портфеле.
     Анекдот в этом случае - поэзия бюрократической прозы.
     И в то же время социальная функция советского анекдота двойственна. Ответственный советский работник-революционер - собирательный тип - выдумывает и продвигает анекдот как еще одну формулу борьбы. Он без зазрения совести выставляет в смешном виде самые высокие государственные титулы, как только они представляются ему достойными осмеяния в лице их конкретных носителей. Бич анекдота бьет тем злее, чем меньше нужно размахнуться, чтобы ударить.
     На противоположном полюсе тот же анекдот может сыграть прямо противоположную роль. "Конкретный носитель зла" не отделяется здесь от присвоенного ему государственного революционного титула. Нэпман, смакуя этот анекдот, показывает советской власти онанистический кукиш в кармане. Никто не может отнять у побежденного класса в эпоху диктатуры пролетариата возможность самоудовлетворения.
     И обратно: анекдот, сочиненный нэпманом, попадая в революционную среду, может при известных условиях стать революционным орудием и сигналом.

стр. 43

     Почему же творцом анекдота выступает сейчас и класс-победитель? Это происходит в меру того, как наша общая некультурность, обнажая вопиющие язвы аппарата и быта и вызывая резкий действенный отпор, требует разрядки досады и страсти - смехом. Идейный протест снижается до каламбура, вскрывая тем самым временное и переходящее значение уродливых этих явлений.
     Социальная установка политического анекдота определяется его потребителем. Один и тот же анекдот сплошь и рядом служит разным классам по-разному и в этом случае представляет собой явление нездоровое, в какой бы среде он ни возникал и ни обращался. Но он лишь отраженное явление нездоровья отдельных участков переходного периода.
     Анекдот, несомненно, служит хорошей почвой для укрепления утилитарной литературной формы - газетного и журнального фельетона.
     Краткость и энергия - черты, роднящие его с лозунгом.
     Емкость материала и точность словесной отделки - признаки мастерства.
     Вот в каком смысле следует говорить о культуре анекдота.