стр. 49
Юр. Либединский
КЛАССОВОЕ И ГРУППОВОЕ
Процессы, происходящие в базисе и проходящие от одного слоя надстройки к другим, познаются субъектом (отдельной личностью, классом) в известной последовательности. Но если данный общественный процесс в политике, в реальной форме классовой борьбы достаточно уяснен даже и отсталыми, то этот же процесс, специфически усложненный и видоизмененный идеологической культурной надстройкой, осознается даже и передовиками гораздо позднее. Причина эта каждому марксисту ясна. В области политики все положения заостренней и повседневно насущнее, а для строительства культуры задачи классовой борьбы в настоящий период позволяют партии дать очень незначительное количество своих членов, и совсем ничтожное для литературы и искусства. Основная (90%) масса коммунистического авангарда прежде всего - в газете, на партсобрании, в брошюре - осознает исключительно политические задачи своего класса.
Но эти же политические задачи повелительно диктуют партии не забывать о культуре. Не говоря уже о проблеме ликвидации безграмотности, борьбе с нашей российской неорганизованностью и прочих культурных моментах, имеющих глубокополитическое и экономическое значение, - во всех областях культуры, начиная с философии и эстетики в университетах и умных книгах и кончая кино и цирком,
стр. 50
начавшееся наступление на рабочий класс выдвигает, конечно, необходимость контр-выступления, в той или иной тактической форме.
Необходимость этого ранее всего, понятно, осознается товарищами, работающими в "культурных" областях, и оттого-то в области литературы группа "Октябрь", персонифицированная тов. Воронским в Родовых и Лелевичах, раньше всего осознала и это наступление и необходимость контр-наступления. В этом пока еще первый момент осознания, за ним неизбежно должны следовать другие, но уяснением этого момента класс уже обязан "Родовым и Лелевичам".
II.
Почтенный седобородый предрассудок, которым дряхлеющая и издыхающая культура буржуазии заразила некоторых политически наиболее стойких и передовых товарищей, блестяще демонстрируют наши литературные споры. "Методы искусства - не методы марксизма", - утверждает тов. Троцкий. Эта фраза безусловно должна ошарашить товарищей, работающих в области искусства и, естественно, пытающихся к познанию его приложить марксистский метод. Встает вопрос: следовательно, объективная реальность познаваема при помощи марксизма только в политике и экономике, а искусство для марксизма не познаваемо? Но ведь без познания невозможно овладение процессом?
стр. 51
Безусловно, что почтенные профессора, одевающие мистико-идеалистические покровы на "святое искусство", ободрятся, и аргументация их увеличится авторитетом тов. Троцкого!
Мы считаем, что совокупности объективно-реальных общественных процессов, именуемые культурой, искусством, литературой, так же познаваемы, как и всякие иные общественные процессы, относительно которых они являются частным по отношению к общему.
III.
Литература, как и остальные области культуры источником своим имеет прибавочный труд, который в капиталистическом обществе выражается в форме прибавочной стоимости. Прибавочная стоимость, находящаяся в руках буржуазии, позволяет ей направлять и регулировать "производство и потребление культурно-интеллектуальных ценностей" через рынок. Такова, в схеме, - зависимость между экономикой и культурой.
Основным противоречием капиталистического общества является его разделение на классы и растущий антагонизм между двумя основными классами. Если литература является частным относительно общего, то основное противоречие, характерное для всех общественных процессов, не может не отразиться и на положении литературы относительно остального общества и на ней самой. Здесь - зависимость между культурой, литературой и политикой.
Литература, будучи, как таковая, отражением жизни, преломленным через классово-познавательную систему того или иного художника, по отношению к обществу является оружием организации психики, как господствующего класса, так и широких масс всего общества.
Оттого смешны путаники, которые, основываясь на утопических схемах Богданова, тщетно ищут пролеткультуру уже в эпоху буржуазного господства. Ни политика, ни экономика капиталистического общества не дают никаких данных для появления
стр. 52
пролетлитературы. Существуют только количественные зачатки ее, которые на другой день после пролетарской революции переходят в качество и идут в основу пролетлитературы.
IV.
Однако, период, непосредственно последовавший после Октября, не мог быть периодом органического строительства культуры. Источник "накопления культурных ценностей" - прибавочная стоимость - целиком обращается на цели политического подавления свергнутых классов. Основной кадр строителей новой культуры лежит в окопах гражданской войны, митингует, преподает политграмоту, заседает в комитетах, собирает продразверстку и прочее. Идеологического фронта не существует оттого, что борьба политическая, выливаясь в форму террора и гражданской войны, оставляет мало места борьбе идеологической.
А культура и, прежде всего, наиболее боевая ее область - литература, может развиваться только из противоречия, из диалектического отрицания (наследования и преодоления) культуры предыдущей, буржуазной, которая в этот период застывает и, отчасти, разрушается материально.
При НЭПе, двинувшем наши заводы, забил также иссякнувший источник прибавочной стоимости. Благодаря ему, ожили университеты, журналы, начались публичные лекции, появилась художественная литература.
Эта сдвинувшаяся с места культура есть, почти целиком, культура буржуазная. Оживление ее было неизбежно, и в этом - главная опасность, опасность для диктатуры рабочего класса - быть съеденой снизу более сильным культурно противником.
Отсюда новый идеологический фронт.
Но, одновременно, с фронтов боевых и хозяйственных, отовсюду, - к источникам этой культуры приходят уже новые люди, они заполняют вузы, рабфаки, военно-учебные заведения. В себе они приносят новые интересы, новые вкусы, - то, что тов. Бухарин называет "классовыми принципами культуры". И, усваивая старую
стр. 53
культуру, отчасти отравляясь ею, они перерабатывают ее объективные элементы, берут их в ином принципиальном сочетании.
В тот момент, когда рабфаковец, не удовлетворенный тем образцом "познания жизни", который ему преподносит Пильняк или один из бесчисленных Ходасевичей, берет сам карандаш и начинает писать корявое и свое, в этот момент рождается новая пролетарская культура, основной фактор которой - принцип отрицания и преодоления культуры предыдущей.
И так как литература, вообще говоря, легче всего восстановляется и наиболее чутко прислушивается к трубному голосу класса, идущего в борьбу, то раньше всего это проявляется в литературе.
Оттого первым отрядом пролетискусства была "Кузница", возникшая в эпоху военного коммунизма и давшая в свое время прекрасные образцы классового пафоса конечных целей пролетариата и индустриальной лирики.
И оттого же в раннюю весну НЭПа первой также подняла голову буржуазная литература, легко и быстро побившая аморфную и отвыкшую от столкновений с идеологическими противниками "Кузницу".
Группа "Октябрь" выросла из отрицания возрождающейся буржуазной литературы и из внутренней потребности новых людей, - свое - противопоставить чужому и органически ненавистному.
Серапионы и Пильняк "побили" "Кузницу" беллетристикой, передающей обыденных живых людей и революционную действительность, но, будучи чужими революции, не понимая ее, они исказили и революцию и живых людей современности. Их произведения имеют дезорганизующее, контр-революционное действие, возможно даже помимо желания их авторов. Группа "Октябрь" поставила ту же задачу - дать живую обыденную действительность... но глазами рабочего класса.
Безотносительно, замечены или не замечены более или менее талантливые члены "Октября", они отмечены одним, тем "классовым", что так неприятно коробит т.Воронского при чтении "На Посту". И естественно,
стр. 54
что эта группа художников-коммунистов принесла в литературу марксистский метод познания и овладения жизнью, и мы не видим причин, почему этот метод должен давать осечку в литературе.
Благодаря ему, все явления общественной жизни представляются в великолепной ясности, он рассеивает миражи и грезы, порожденные классовым обществом, и обнажает их внутренние пружины.
И мы помним основное монистическое положение общественной жизни - зависимость надстройки от базиса. Мы знаем, что процессы, происходящие в базисе, очень сложно и специфически вслед за тем преломляются в областях надстройки. А так как основным процессом базиса, экономики является разделение на классы и обостреннейшая классовая борьба, то естественно что в области надстройки мы тоже ищем преобладания классовых линий.
Литература, особенно в эпоху такой обостренной классовой борьбы, как сейчас, очень близка политике, политика овладевает ею, как оружием, хочет или не хочет этого субъективно тот или иной художник. Но мы продолжаем помнить, что литература сама по себе - не политика, ее закономерность не есть закономерность политики, и хотя те же пружины классовой борьбы в литературе действуют, но это действие совершенно иного типа. Если в области политики определенным действием является политическая речь, статья, та или иная насильственная мера, то в литературе, в частности, и в искусстве, вообще, на классово враждебное художественное произведение отвечают или художественным же произведением, или же большим социологическим и формальным анализом, который, сам по себе не являясь контр-ударом, облегчает этот контр-удар художнику.
Такова в схеме закономерность, действующая в области литературы. В основе своей она уже была осознана основоположниками марксизма, но осознание это было попутным в ту эпоху, когда политические и экономические задачи совершенно заслоняли перед рабочим классом задачи культурные.
стр. 55
Теперь классовая борьба докатилась до самых высоких этажей надстройки и прежде всего до литературы. Процессы, происходящие в ней сейчас, так же закономерны, как и всякие процессы в природе и обществе; и хотя закономерность эта другого порядка, но она познаваема, как и всякая объективная реальность, и то что она не познана до сих пор, не может служить доказательством ее непознаваемости.
Группа "Октябрь", сформированная законом классовой борьбы, стремится познать процессы, переживаемые литературой, объективно с классовой точки зрения. Она продолжает работу основоположников марксизма, которые особенно не жаловали сторонников и изобретателей надклассовых теорий. И далее, познавая процессы, действующие в литературе, группа хочет, сплотив вокруг себя всю пролетарскую и подлинно-революционную истиннопопутническую литературу и выправляя вредные уклоны ее, постоянно участвовать своим творчеством в борьбе за будущее общество и через это стать основным элементом в искусстве этого общества.
V.
"Если сегодня место данной группировки определить еще нельзя, то партия как партия, благожелательно и внимательно... подождет" (Троцкий, "Партийная политика в искусстве").
Но можно ли определить место какой-либо из литературных группировок изолированно, не по отношению к остальным? А если места всех группировок уже определены и вдруг появляется новая группировка, "места" которой определить нельзя, то следовательно... вся схема неправильна и какая-то из классовых пружин учтена не была.
Мы считаем, что партия - в основном - может уже наметить место каждой из группировок. Совершенно объективный социальный критерий дается, конечно, не субъективными утверждениями той или иной группировки, того или иного поэта, и опять-таки не субъективными вкусами того или иного, пусть весьма ответственного, товарища.
стр. 56
Критерий этот - в организующем или дезорганизующем действии произведения на читателя, в направлении к коммунизму.
И не ждать должна партия, а действовать!
Она должна наметить свою классовую линию в литературе, должна выделить наиболее близкие ей группы и отдельных писателей, воздействовать на них, прояснять их классовое сознание и, главное, сознательно использовать их в определенном стратегическом пункте классовой войны пролетариата. С другой стороны, разлагать лагерь буржуазной литературы, нащупывать в ней перебежчиков, организовывать их в отряды и переводить последние "по эту сторону литературных траншей".
Под таким заглавием в первом номере "На Посту" шла статья Леопольда Авербаха. Очевидно не случайно тов. Воронский, с громом и гиком обрушившись на теорико-полемические статьи "На Посту", совершенно игнорировал эту тактическую статью. Там мы вовсе не предлагаем взять "Октябрь", к нему добавить праведников из "Кузницы" и "Лефа" и остальных уничтожить посредством Чека (такие тактические рецепты приписывает нам тов. Воронский). Эта статья говорит, что в силу определенной закономерности классовой борьбы, классовая траншея в литературе существует и не может не существовать в эпоху Нэпа, когда идет частичный процесс восстановления классов на экономическом базисе рынка, свободы торговли и спекуляции.
И в Чека мы никого тащить не собираемся. Чека иногда, конечно, не мешает, и правильно тов. Троцкий говорит о необходимости бдительной революционной цензуры. Но превратить эту цензуру в решающий критерий современной литературы мы не собираемся. Наоборот, мы считаем существование литературы "потутраншейной" необходимой предпосылкой и стимулом развития литературы нашей... Мы считаем только необходимой правильную, классовую литературную и издательскую политику.
стр. 57
Пример отсутствия таковой - предисловие, которое составляется по принципу: о вкусах не спорят (предисловие тов. Бухарина к книжке Эренбурга, - "Приключения Хулио Хуренито"). Тут и Госиздат. Он не должен поручать писать предисловия литературным дамам и кастрированным от классового чутья профессорам. Предисловия сейчас никто не читает, да и правильно - пользы от него ни на грош. А нужно, чтобы предисловие стало сильнейшим оружием марксистской социологически-формальной критики, которое культурно воспитывало бы нашего читателя и будущего нашего писателя.
"Ни на один день партия не может придерживаться либеральных принципов: lessez faire, lessez passez (предоставьте вещам идти своим ходом)". (Троцкий, "Партийная политика в искусстве").
VI.
Страницы статьи тов. Воронского в "Красной Нови", N 5, "Искусство, как познание жизни, и современность" настолько пестрят обвинениями нашего журнала в групповой политике, что из них одних можно составить, правда не очень доказательную, брошюру. И все же тов. Воронский в двух местах достаточно определенно признает:
"Эта позиция (позиция "На Посту") не является случайной, досужим упражнением и пописыванием... позиция эта отражает настроение части наших товарищей...".
"Эта точка зрения не является уделом небольшой литературной группы, а отражает настроение более широких кругов нашей партии, главным образом партийного молодняка".
Эти цитаты только сжато формулируют все нами выше сказанное, и если бы тов. Воронский хотел думать до конца, он бы понял, что "На Посту" делает не групповое, а большое классовое дело. Но так как всегда дело класса раньше всего осознается авангардной в данной области группой, то в литературе к осознанию этого процесса раньше всего пришла группа писателей-коммунистов, - "Октябрь".
Журнал "На Посту" возник в результате литературной деятельности "Октября", его
стр. 58
творческой работы и полемики. Но "На Посту" не есть орган группы. Он орган боевой марксистской "заезжательской" мысли в области литературы. В своей критической работе журнал, говоря об ошибках и уклонах в творчестве различных литературных групп, будет максимум зоркости направлять на творческие достижения "Октября".
На ряду с марксистским анализом творчества, журнал "На Посту" ставит себе определенную политическую цель - выпрямить линию партии в области литературы, побудить ее к осознанию роли литературы и необходимости использовать ее в классовой борьбе.
Это та часть политики, которая, соприкасаясь с литературой, является совершенно необходимым условием нормального развития последней.
VII.
Тов. Воронский пытается вбить клин между "Родовыми и Лелевичами", с одной стороны, и "Либединскими и Артемами" - с другой, указывая на то, что, мол, первые бездарны, а вторые даровиты, поэтому... тем с другими не по пути.
Этот недобросовестный демагогический прием, тов. Воронскому, конечно, не приставший, приобретает особенно специфический характер, если вспомнить, что Воронский почти совсем не останавливается на самом творчестве "Родовых и Лелевичей". Поскольку спор между Родовыми и Лелевичами, с одной стороны, и Воронскими, с другой, лежал до сих пор в области литературной политики и теории искусства - плохие или хорошие стихи ни к чему. Ведь тов. Воронский совсем их не пишет. Но было бы глупо поэтому его отлучать от литературной критики.
"Либединские" целиком принимают на себя основную линию "На Посту" вместе с ее возможными ошибками.
А о полемических методах тов. Воронского вообще стоит поговорить.
Пример:
..."Наши литературные разногласия, как нельзя лучше напоминают партийные споры не очень отдаленного времени о специалистах. Позиция Родовых и Лелевичей
стр. 59
есть результат перенесения этих споров из области хозяйственной, военной и административной - в область художественной литературы, точнее, в область художественной политики".
Итак, "Родовы и Лелевичи" переносят спор - из области хозяйственной, военной и административной - в область художественную?
Это неправда. "Родовы и Лелевичи" великолепно знают, что орудовать в литературе аналогиями, добытыми из хозяйства и военного дела, нельзя и знают, что если партия по отношению к воен- или хозспецу ведет одного типа политику, то по отношению к "литспецу" (в каковой чин тов. Воронский, очевидно, произвел Толстого, Ходасевичей, Пильняков и проч.) вести такую же политику она не может.
Нужно ясно понимать, что контролировать, воздействовать и даже воспитывать спеца в военном и хозяйственном деле мы имеем возможность только потому, что деятельность его есть составная техническая часть большого общественного процесса (управления производством, руководства армии), в котором руководящую роль имеем мы, коммунисты. Нужно твердо помнить: для того, чтобы превратить инженера или офицера в добросовестного спеца, мы должны нейтрализовать его буржуазную идеологию.
Имеем ли мы возможность контролировать и руководить деятельностью художника? В очень малой степени и совсем не в таких формах, как в военной или хозяйственной области, так как процесс производства "интеллектуально-культурных ценностей", технически опять-таки, есть процесс замкнутый, индивидуалистический, основная часть которого протекает в мозгу художника. И только окончательный результат, законченное художественное произведение общественно значимо.
Спеца в военном деле и хозяйстве мы можем просто нейтрализовать, добиться, чтобы он исполнял свое "специальное дело" и не вел контр-революционной пропаганды среди красноармейцев и рабочих. Но "спеца" в литературе, главным делом которого является создание культурно-интеллектуальных
стр. 60
ценностей, необходимо не просто нейтрализовать, а трансформировать, перевоспитать, т. к. продукты его деятельности активны с той или другой стороны классовой траншеи.
Армия у нас существует пять лет. Она выступала уже, как классовая боевая машина, и участие в гражданской войне не могло не подействовать разрушительно на старорежимную офицерскую идеологию. Военспец - постоянно под контролем и политвоздействием комиссара, под бдительным оком ячейки. В армии среди спецов ведется особая по программе и по методам работа. А много ли спецов трансформированы по своей идеологии, превращены в коммунистов? Не более 10%. Остальные очень преданы, добросовестны, но по идеологии они не коммунисты, они только очень хорошо нейтрализованы и поэтому являются великолепным составным механизмом нашего военного аппарата.
Артель "Круг" существует год, и хотя тов. Воронский поставил ей цель познания жизни, она эту цель выполнить не в состоянии, потому что глазами гибнущих классов объективно познавать жизнь невозможно. В армии мы видели всестороннее воздействие коммунистов на спецов, а тов. Воронский своих "спецов" всемерно оберегает от воздействия писателей-коммунистов, довольствуясь огульным обвинением нас в антиспецовстве.
Итак от всей аналогии спецов и "спецов" осталось только не особенно этичное желание тов. Воронского подвести "На Посту" под грозный пункт об антиспецовстве, путем довольно таки вульгарного использования приема перенесения "из области военной в область художественной литературы, или, точнее, в область художественной политики".
Таких аналогий добросовестный критик и публицист обычно избегает.
Два здесь приведенных метода полемики достаточно показательны для демонстрации бессилия тов. Воронского, которое объясняется тем, что исходная точка зрения его неправильна. И такие "доводы" "еще ярче оттеняют классовый характер журнала "На Посту". Тов. Воронский мечтает об
стр. 61
изоляции "Октября" и близких ему литературных групп, демагогически используя критику, которую "Кузнице" и "Лефу" дал "Октябрь". Действительность скажет иное. Водораздел ляжет между группами "Октябрь", "Леф", "Кузница" и настоящими попутчиками, с одной стороны, и буржуазной литературой - с другой.
Тов. Воронский - хватит выбирать!
VIII.
Мы не преувеличиваем своих сил. Знаем - неизбежны ошибки и поражения. Знаем - мы еще в отрочестве. Но -
стр. 62
Знаем:
из тех, которые сейчас учатся на рабфаках, вступают в РКСМ и сидят на скамьях школы I-ой ступени, поднимается к нам подкрепление
И
знаем:
у последышей буржуазной литературы этого подкрепления нет.