стр. 79

     Леопольд Авербах

     ПО ЭТУ СТОРОНУ ЛИТЕРАТУРНЫХ ТРАНШЕЙ.

     Съезд нашей партии в резолюции по агитпропработе, специально указал на исключительную важность художественной литературы. Если на этом съезде еще можно было ограничиться общими указаниями о необходимости уделения соответствующего внимания литературе, то на следующем съезде должен будет стоять вопрос о практических шагах партии по пути овладения ею, о литературной политике.
     Поэтому на партийцев, соприкасающихся с художественным творчеством, ложится серьезнейшая задача подготовить партию к обсуждению этого вопроса, дать должный материал для внутрипартийной проработки его, коллективным усилием выработать партийную линию.
     "На посту" приобретает, в связи с этим, чрезвычайную значимость. Да, действительно на посту! Ибо если "На посту", орган наиболее революционной сейчас группы поэтов и писателей, партийных застрельщиков в литературе, не будет на посту, то партия принуждена будет констатировать полное отсутствие дисциплинированных марксистских отрядов на литературном участке идеологического фронта.
     Вот почему чрезвычайно важно разобраться в тех литературных группировках, которые, по моему глубочайшему убеждению,

стр. 80

стоят наиболее близко к нашей партии.
     Это: "Октябрь", "Кузница" и "Леф".
     Начнем с конца.
     "Леф" - орган левого фронта, ни в коей мере не является органом действительно крепко-идеологически спаянной группы. Это конгломерат, показывающий, что футуризм переживает сейчас процесс коммунистического перерождения. Наиболее талантливые представители его "практики", все более и более отбрасывают от себя (быть может субъективно не всегда осознавая это, но объективно это - несомненно) "чистых" футуристов, имеющих все права на историческую преемственность по отношению к дореволюционному футуризму - Каменских, Крученых и проч. - и неимеющих ничего общего с пролетариатом.
     Лефовские теоретики, злоупотребляющие сейчас марксистской терминологией примерно в такой же степени, как учащиеся совпартшколы первой ступени, - усвоившие терминологию, и всячески свою "ученость" выказывающие, - насквозь метафизичны. Возьмите, например, как понимает отличие эстетики буржуазной от эстетики пролетарской Н. Чужак... "водораздел теории искусства отчеканился по линии искусства, как метод жизнепознания (вчерашняя эстетика), и - искусство, как строение жизни (наша наука об искусстве)". Слова то какие! Стиль то, стиль то. (Не знаю, насколько Чужак влияет на Крученых, но Крученых

стр. 81

несомненно наложил серьезнейший отпечаток на facon de parler Чужака).
     А по существу путаница. Что это за противопоставление? Разве классово оформляя художественным произведением миропонимание и чувствования пролетария, мы тем самым не выступаем в качестве самых непосредственных строителей жизни? А диалектик только так может ставить вопрос. - "Пора конструктивистам слова в самом деле влиться в производство", пишет тот же Н. Чужак. Эти рассуждения могут быть логически поняты только как призыв к "чистому речетворчеству", "использованию слова во всей его звукальности" и прочему из Лефовского арсенала. Вот тут нам не по пути! Здесь мы будем на посту! Мы не дадим протаскивать ересь, будто отражающие современный быт пролетарские писатели делают контр-революционное дело (Б. Арватов). Подобные утверждения более, чем вредны (мы не хотим употреблять более резкого термина, а следовало бы).
     Несмотря на все это, руководящее ядро "Лефа" даже в том виде, в каком мы его имеем сейчас, при известных условиях может стать нашим союзником в борьбе против буржуазной идеологии и литературы. Его лучшая часть идет и придет к нам, зовущим на путь отображения революции, как быта, как действительности, на путь отображения живых людей революционного сегодня. И если "основной задачей "Лефа" является углубить до предельной возможности классовую траншею на театре военных действий искусства" (С. Третьяков), то нам хотелось бы думать, что мы, несмотря на все расхождения и разногласия, будем по одному сторону траншей*1.
_______________
     *1 Уже во время набора настоящей статьи, в "Правде" появился фельетон тов. Л. Сосновского. Вчера я прочел ответ Н. Чужака.
     Мне кажется, что статья тов. Сосновского принесет не меньше вреда, чем пользы. Рассматривая Леф как нечто целое, а не как конгломерат тов. Сосновский, ударяя по одной части Лефа, сплачивает его составные части, цементирует их. Хорошо, однако, то, что Лефу дан сильный и необходимый удар. Прекрасно также то, что "Правда", центральный орган нашей партии, начала заниматься литературными вопросами. Ответ Н. Чужака - нет о нем лучше не говорить, ибо он безнадежно ... не интересен.

стр. 82

     Теперь о "Кузнице". В "Кузнице" часть тех, с кем раньше связывались все мысли о пролетарской литературе. В "Кузнице" многие из тех, чьи имена войдут в историю русской революции, как имена зачинщиков ожесточенной классовой борьбы на фронте литературы, кто создал исторические произведения, отразившие первый период революции - стремление к власти, пафос борьбы. Поэтому особенно больно нам резко ставить вопрос о "Кузнице". Но потому же мы и обязаны с исключительной четкостью вдуматься в ее положение. Если футуризм переживает сейчас процесс коммунистического перерождения, то в "Кузнице" происходит процесс обывательского перерождения. "Кузница" тяжело ранена нэпом. Мы не хотим сказать, что она убита, но утверждаем, что сейчас "Кузница" уходит от революции, теряет всякую связь с рабочим классом, поддается настроениям самой злой реакции или создает более чем двусмысленные в политическом отношении произведения.
     Пример первого - С. Обрадович. Прочтите его стихи в "Вехах Октября":

          "И над сердцем, когда-то неистовым,
          Чад полупотухшей свечи,
          Горько родные, горько
          Будни под блузой носить,
          И не знать, как воркует зорька,
          И рабочие песни забыть".

     Или В. Кириллов:

          "Еще одно есть преступленье...
          Судья, вины мои умножь,
          Писал пустые сочиненья,
          Где все мечты, мечты и ложь".

     Тов. В. Кириллову не делает чести то, что он свои "Мы" "Я послушал эти песни" и многие другие квалифицирует такими выражениями. Мы с ним не согласимся. Ваши прежние стихи, они не были пустыми сочинениями; к сожалению, мы эту характеристику вполне можем применить к "Перед судом" ("Недра").
     Пример второго - поэма Г. Санникова "Когда мертвые пробудятся". Мы не будем на ней останавливаться, поскольку она не опубликована и нам хотелось бы, чтобы этот документ, неделающий чести ни его автору, ни группе имеющей его в числе своих членов, не увидал света.

стр. 83

     А что дала остальная часть "Кузницы" за последний период? Что дал М. Герасимов, кроме переиздания своих прежних вещей, кроме "Электро-поэмы"? А мелкобуржуазный космизм - он, в нашу эпоху, эпоху "мелких дел", он не просто смешон - он вреден. Во всем, по существу, анти-революционном брюзжании Кириллова, Обрадовича, Санникова есть густой налет обывательщины. И нам кажется, что мещанство, по адресу которого шлет проклятие тот же Обрадович и Санников, оно постепенно засасывает товарищей из "Кузницы". Я говорил только о "Кузнице" - это относится и к другим "китам" пролетарской литературы (напр., большинства питерцев).
     Чем объяснить то, что произошло среди этой группы пролетарских писателей? В числе целого ряда прочих причин, одной из главных, является то, что пролетписатели, в своем большинстве, не были тесно связаны с непосредственной борьбой и практикой рабочего класса. Они не стояли в рядах борющегося пролетариата, они превратились - сначала в его рядах, потом рядом с ним, - в касту, в самодовлеющий цех. При крутом повороте они оторвались. Теперь перед ними два пути: или они будут все больше и больше отставать от революции, не понимая ее, становясь все более чужими - потом враждебными ей; или они пойдут по пути указываемому литературным молодняком.
     Пролетарский поэт воспевал мировое единство рабочего класса, создавал гимны труду, писал о коммуне и революции и т. д. Это соответствовало первому периоду революции. Изменившаяся эпоха в корне изменила задачу. Пришел такой период, когда революция стала не целью, а бытом, когда все наши будни есть революция и когда задача рабочего класса состоит в революционной перестройке быта. Теперь произведение, отвлеченное от сегодня, абстрактно революционное не может быть действенным. Общественная значимость такого творчества неизмеримо уменьшилась,

стр. 84

и в данных условиях будет уменьшаться и дальше. Теперь нужно не кричать о революции и борьбе, а показать всю силу и героизм рабочего класса в борьбе... с вошью, во "внимании к мелочам", показать нам живого человека. Теперь надо показать красноармейца в казарме, изучающего грамоту, - это самая серьезная, революцией ставящаяся для него задача; комсомольца, борющегося с самогоном во имя мирового единства пролетариата; найти пафос революции в корявой корреспонденции рабкора о непорядках на заводе.
     По этому пути идет группа пролетарских писателей "Октябрь", возникшая всего полгода тому назад. И дальше. Большинство пролетарских поэтов стояли и стоят от газеты весьма далеко. Среди значительной части пролетписателей установилось какое-то несколько снисходительное отношение - немного свысока - к Демьяну Бедному. Я утверждаю, что пустыми словами останутся все добрые пожелания пролетарских поэтов о слиянии своей работы с непосредственной работой и жизнью рабочего класса, если они не станут ближе к газете, если они не смогут несколько "одемьяниться". С удовлетворением могу указать, что "Октябрь" в лице тт. Родова, Лелевича, Безыменского и др. уже подошли к этой задаче.
     И если производственный опыт и достижения "Октября" пока не всегда находятся в должном соотношении с его программой, то следует помнить, что эта группа образовалась только 7 декабря 1922 года.
     "Октябрь" - это прежде и раньше всего группа верно нащупавшей путь и линию работы молодежи. Поскольку эта молодая группа только начинает развертываться - в этом слабость "Октября", но в этом же - лучший залог ее достижений. Вокруг "Октября" об'единяется и будет объединяться литературная молодежь, и только с "Октябрем" симпатии молодежи.