стр. 118
К. Зелинский
КНИГА, РЫНОК И ЧИТАТЕЛЬ
1. В океане книг.
Все труднее становится ориентировка среди книг. Десятками и сотнями тысяч расходятся они по всевозможным каналам. Фундаментальные библиотеки растут, как вавилонские башни, готовые задавить новичка своим косноязычным гулом.
Рабочая оценка всех выходящих книг становится делом почти непосильным. Происходит интереснейшее явление - рабочее самоопределение книги. В книге на первый план выступают информация и методика.
Я вижу себя в библиотеке среди книжных шкафов. Они тянутся как проспект или Аппиева дорога, по бокам которой - статуи умерших. Но я вижу, что на полках лежат тысячи и тысячи всевозможных инструментов: напильники, копья, пилы, французские ключи, сложные инструментарии.
В наши дни, все отчетливее и все непреложнее проясняется истинное значение книги: книга есть сложный рабочий инструментарий.
Каждый день все больше людей приходит к признанию этого факта. И нигде это не обнаружилось с такой ясностью, как у нас в Советской России, где печатное слово, где книга - есть дело, есть непосредственный участник нашего строительства и борьбы.
Французский ключ может отвинчивать гайки разного калибра - книга - это гораздо более универсальный ключ.
Оценить книгу со стороны ее рабочих функций, со стороны прикладной (в широком смысле) выгоды ее потребления - это значит указать место книги на социально-экономической карте наших дней, это значит ее рабочий коэффициент вынести за скобки.
Не даром все подходы к книге упираются в это главное: как сделать новую книгу или как расщепить старую книгу, чтобы выделить в ней нужную информацию и дать возможность ее прощупать Ленинским методом.
Могучий книжный оборот, книга, которая потекла в рабочие кварталы и глухие крестьянские избы - заставляет заботиться о пригонке книги к читательской технике, указывает на основной недостаток: неразработанность, недифференцированность книги.
Книга зачастую полна "души", сырья, субъективизма. Книга (а таких очень много) часто является только полуфабрикатом. Книга часто построена на кривых осях и вертит мозги в обратную сторону.
Не случайно, что рабочее использование книг стоит в центре всех съездов и совещаний. Не даром эти вопросы стояли на нынешнем
стр. 119
Октябрьском Совещании секретарей деревенских ячеек при ЦК РКП (б). Не даром этот вопрос стоял в центре речи Н. К. Крупской на Союзном Совещании Наркомпросов.
Интересно, что в своей речи Н. К. Крупская отметила значение для деревни прежде всего информации в книге.
Н. К. Крупская указала на чрезвычайно важное значение справочных столов в деревенских избах-читальнях.
И разве не тот же вопрос о рабочей информации, разве не тот же подход к книге стал в центре внимания Всесоюзного Съезда Библиотекарей.
Библиотеки становятся методическими мастерскими и лабораториями. Библиотекарь и читатель завязываются в одну организацию.
Эта организация - есть организация подъема пролетарской культуры.
И по тем же причинам в наши дни особо выростает значение рецензий на книги в библиографических отделах.
Неудовлетворительность наших библиографических журналов и отделов очевидна. Слишком много субъективизма и слишком мало самого главного: информации о книге, методических указаний и объективно-марксистской оценки.
Всякая библиография должна выделять рабочий коэффициент книги, учитывать читательскую технику и указывать на форму пользования этой книгой.
Нужно что то придумать. Какая то реформа в ориентации среди всех выходящих книг явно назрела. Это повседневно ощущается в работе всеми.
Это также чувствуется научными работниками, которые всю жизнь иногда посвящают беспрерывному поглощению книг. В сборнике "Творчество" (академик С. Ольденбург, академик А. Ферсман и др.) В. Курбатов пишет:
"Формальная трудность изучения всего, что уже сделано научными и научно-техническими исследователями, привела к тому, что появились специалисты в каждой области и для них стремление к истине, т.-е. к общему миропониманию, сделалось невозможным.
Гордясь сейчас нашими колоссальными библиотеками, мы забываем что все они - плод специализации, а использование их совсем не так просто, как это видно по судьбе работ Менделя, которые через 34 года были открыты вновь Де-Фризом, Корренсом и Чермаком".
Происходит это потому, что техника пользования книгами у нас находится (да не только у нас, но и на Западе) еще в совершенно патриархальном состоянии. Это находится в связи с общей крайней отсталостью организации вообще всякого научного труда.
Если бы книга воспринималась нами не как самодовлеющее "творение", а мы подходили бы к ней со стороны формы ее потребления и со стороны дифференцированного рабочего использования, то классификация книг и ориентировка в них значительно бы облегчилась.
Мы должны перейти к стандартизации методических оценок книги. Нужно искать в книге не "откровений" и "единственных в своем роде" пифийских вещаний, а перспективы и также организационный костяк, по которому сделана книга - объективно отражающие характер современных производственных и социально-экономических отношений. На втором месте должен стоять учет факторов физиологических.
Но возникает тогда вопрос - как же ориентироваться в художественной литературе, самодовлеющей и воспринимаемой только при посредстве "эстетического вкуса".
Но этот "коварный" вопрос немедленно теряет свою остроту, если мы подойдем к нему со стороны общей картины потребительских интересов. И здесь возможен учет, и здесь возможна однородная методологическая оценка, и здесь возможно помогать конструировать в своем представлении художественную книгу по двум-трем примерам, по нескольким идеологическим и формально-техническим замечаниям.
стр. 120
Но главнейшей предпосылкой нашей теперешней библиографии и библиографических отделов всех журналов должен явиться общий учет читательских интересов и классификация форм пользования книгой (для чего читают).
Всякая библиография должна ориентироваться именно на этот "фон".
Эта общая картина составится из учета по двум линиям: учет того, что и кто покупает книги и учет читательских интересов по библиотекам.
Сопоставление и анализ этих моментов даст возможность определить формы потребления книги современным читателем, а так же одновременно выяснит и роль в этом деле читательской техники.
2. Картина книжного рынка.
Ограничим свою задачу. Будем говорить только о городском покупателе книги.
Прежде всего приходится констатировать, что учет конъюнктуры книжного рынка и учет именно под углом читательских интересов - дело, к которому соответствующие учреждения едва едва приступают.
Не говоря уже о том, чтобы сделать этот учет рычагом обще-культурной работы, но даже просто торговая погода на книжном рынке еще целиком делается в слепую. Если мы имеем в этом отношении исключение для учебников (потому что знаем, сколько у нас школ), то удовлетворение культурных нужд нового читателя проводится без знания потребителя своей книги.
Но именно потому, что в старое время не делалось таких конъюнктурных обзоров, но именно потому, что этот учет имеет для нас значение не только с точки зрения одной коммерческой выгоды - он должен быть поставлен.
Первые шаги в этом направлении были сделаны Бюро Совпартиздательств и Госиздатом (в частности т. Марьясиным). Предполагается также организация для этой цели Издательского Комитета при Наркомвнуторге.
Я не буду здесь говорить о тех вопросах, которые встанут в порядке организации такого учета, о выяснении положения книги в бюджете рабочего, крестьянина, рабфаковца и т. д.
Какую роль на рынке в старое время и теперь играет литература с наиболее ярко выраженным рабоче-прикладным характером, т.-е. учебники?
По данным Госиздата в его торговом обороте учебники теперь занимают 50%; 23% политико-экономическая литература и 27% остается на долю литературы художественной и научной (при чем научная литература раскупается несколько меньше).
В 1912 году учебники по количеству экземпляров составляли 17% общего количества продукции всех издательств; по названиям они составляли 6% (всего 34.680 названий).
Если мы примем в соображение, что продукция советских издательств в 1924 году приближается к продукции довоенного 1912 года, мы на основании производственных планов и торговых оборотов издательств можем сказать, что книга резко передвинулась в сторону рабоче-прикладного ее использования.
Это, конечно, совершенно ясно, ибо пришел новый потребитель книги - широкий массовый читатель, рабочий и крестьянин для которого книга не является предметом праздного смакования, а необходимым культурно-практическим оружием. Естественно это и потому, что новый читатель в массе нуждается прежде всего в повышении своей общей грамотности.
Производственные планы Госиздата и других Советских и Кооперативных издательств построены прежде всего по признаку снабжения современного читателя деловой и ориентировочной литературой.
стр. 121
Интересен еще один момент, что например Госиздат на 100% выпущенных им учебников издает от 50 до 70% методической литературы (всяких руководств для учителей и т. д.).
Какая же литература остается на периферии? Если мы вспомним, что у нас роль частного капитала в книжном деле ничтожна (примерно 6%), в чем же реализуется этот последний?
Эти издательства ориентируются, примерно, по двум путям: 1) С одной стороны, они издают пассивно-наслажденческую, вагонную, художественную и тарзанную литературу, 2) с другой стороны, они издают марксистскую, ориентировочную и всякую иную "идеологическую" литературу, рассчитанную на интеллигентного потребителя.
Так, частные издательства конкурируют с Госиздатом в области психологической, философской и детской литературы.
Некоторые издательства (как например издательство "Мысль") издают исключительно "беллетристику".
Показательно для характеристики теперешнего потребителя книги большое количество хрестоматий и всякой иной энциклопедической и чисто ориентировочной литературы.
Опять-таки это обозначает методическое значение сегоднешней книги.
Особенно это относится к выпускаемой литературе по ленинизму (например сборники "Путь к Ленину"). Ленинский метод дается на различных случаях его приложения. Сочинения Ленина в этих сборниках строятся по предметному указателю.
Как правильно подойти к различным вопросам идеологии и жизни?
На этот вопрос современного читателя издательства отвечают выпуском хрестоматий и предметных руководств. Возьмем для примера сборник "Введение в изучение марксизма", составленное А. Максимовым и Э. Эссеном. Или возьмем например издания Товарищества "Мир": "Искусство и литература в марксистском освещении", затем сборники "История философии в марксистском освещении" (составленные Столпнером и Юшкевичем). В этом направлении можно привести очень много примеров.
Возьмем, наконец, большое количество выходящей рекомендательно-указательной литературы: "Как находить нужную книгу и как с ней работать" - В. Невский, "Организация самообразования" - П. Керженцев, "Простые беседы по самообразованию" - Н. Заровнядный, наконец, книжки Рубакина, Н. Книжника и др.
Советский книжный рынок - это поучительнейшее поле для серьезной культурной работы, это область, откуда можно извлечь интереснейшее и необходимейшее указание для нашей текущей работы.
Изучение нашего книжного рынка - это неотложная культурная задача.
Следя за торговой динамикой этого рынка, мы будем изучать и современные читательские интересы, которые развернутся перед нами во всей своей классовой пестроте. Мы увидим тогда, какую действительную роль играет книга в формировании нового организационного типа мышления. И прав В. Невский, когда говорит: Капиталистическое общество приучило людей пользоваться книгой или для того, чтобы уходить от жизни в область бездейственных мыслей, (так читают наиболее забитые люди, экономя скудные запасы своей трудовой энергии), или же для того, чтобы грабить других в инстинктивном порыве бездейственного накопления (академическое чтение).
Новые общественные отношения все в большей мере должны приучать нас обращаться к книге, главным образом, для того, чтобы высвобождать скрытую энергию нашего организма для труда и творчества".
стр. 122
3. Учет читательских интересов.
Приходится начинать с сожалений, что и в отношении учета читательских интересов теперешнего посетителя библиотек и читальных зал еще сделано очень мало. А только через этот учет мы можем улучшить, рационализировать потребление книги, методически осветить читательскую технику.
Библиотечный Отдел Главполитпросвета только приступил к такому учету по своей сети рабочих и крестьянских библиотек. Читальный зал и библиотека имени Ленина в Москве (быв. Румянцевская) после семилетнего перерыва еще только готовит отчет о своей деятельности. Но и этот отчет будет по старым румянцевским образцам, т.-е. чисто формальный без углубленной оценки, как и для чего теперь используется книга.
Отдельные библиотеки (например Центральная Рабочая Библиотека МГСПС), правда, производят такую работу и иногда в направлении тех задач, которые здесь были мною формулированы.
Разберем сначала, как поставил свою работу Библиотечный Отдел Наркомпроса.
Наркомпросовская анкета сначала спрашивает читателя, что он больше всего любит читать; беллетристику, политические книги, научные книги или по прикладным знаниям. Потом этот же вопрос разбивается на две области, беллетристика и научные книги; анкета хочет выяснить уже более точно, о чем именно люди любят больше всего читать. Этот вопрос сделан так:
Беллетристика Научная литература.
О жизни рабочих. О социализме и коммунизме.
О жизни крестьян. О Ленине.
Военные рассказы. О происхождении мира и человека.
Про революционеров. О животных и растениях.
Про любовь. О здоровье и болезнях.
Приключения. О земельном вопросе.
Путешествия. О сельском хозяйстве.
Об электричестве.
О машинах, о ремеслах.
О других странах.
О том, как жили люди в старину.
О религии (вере).
Затем идет вопрос: какую газету вы читаете? Затем спрашивается название некоторых наиболее понравившихся книг и, наконец, общие замечания.
Ниже я скажу, как отозвался на эту анкету низовой читатель: рабочий и крестьянин. Но уже из простого пересказа содержания анкеты видно, как неверно подошел Библиотечный Отдел Главполитпросвета к своей задаче.
В самом деле, какую общую перспективу имеет эта анкета, которая в сущности состоит только из двух вопросов: первый вопрос выясняет избираемый читателем отдел, область и, наконец, книгу (т.-е. три ступени одного и того же вопроса); второй вопрос - чем нравится прочитанная газета.
Можно ли узнать из анкеты, для чего читает книгу современный читатель? Можно ли узнать, как пользуется он книгой, как он в ней ориентируется? Наконец, можно ли узнать условия современной читательской техники? Можно ли узнать, какое рабочее использование у читателя нашли прочитанные им книги, как
стр. 123
помогли прочитанные книги формированию его миросозерцания или просто сыграли подсобную прикладную роль? Как, наконец, подходит современный читатель к формальноконструктивным качествам книги (как книга сделана и написана?)
Словом, все эти первостепеннейшие вопросы не находят в Главполитпросветской анкете никакого освещения.
Анкета и учет читательских интересов никоим образом не должны носить мертвый статистический характер. Библиотечные анкеты тоже должны помогать читателю разбираться в рабочем использовании книги.
Но чрезвычайно интересно то, что в ответах на эту анкету читателей мы находим, как обнаруживаются эти живые читательские интересы, которые сами пробиваются сквозь неподвижную схему вопросов Главполитпросветской анкеты.
Так, например, некоторые рабочие в своих ответах (например рабочие читатели библиотеки при заводе "Авиоработник", затем при заводе имени Владимира Ильича и др.) мотивируют, почему они читают те или другие книги. Или, например, все рабочие на вопрос - почему им нравится избранная ими газета (обычно "Рабочая Москва" или "Рабочая Газета") отвечают: "Изложение краткое и ясное".
Т.-е. дается ответ не по существу, а с формально-технической стороны. Мышление городского рабочего ценит краткость, емкое и ударное изложение мысли. Это есть служебно-организационный и ориентировочный подход к делу.
Интересно, что крестьяне на этот же вопрос отвечают иначе: например, некоторым часто нравятся "обширные разъяснения". Сознание деревенского жителя, упирающегося в примитивную производственную технику, требует больше времени для усвоения новых идей. Динамичность и гибкость крестьянской ориентировки прямо пропорциональна "динамичности" его сохи.
Или, например, некоторые читатели указывают на технические неудобства пользования книгой-инструментом (плохая печать, неудобства читального зала, домашней обстановки и т. д.).
Если теперь по существу разобрать читательские интересы современного потребителя книги и графически изобразить их в виде кривой, то мы увидим, что, примерно, 80% читаемых книг относится к книгам социально-экономическим и учебным (в широком смысле), т.-е. мировоззрительным.
Замечательно, что, например, по данным Центральной Рабочей Библиотеки МГСПС, читатель которой вообще является типичным сегодняшним читателем, теперь нет интереса к старой беллетристике. Не читают даже Толстого, Достоевского и Гоголя (если эти книги читают, то только с учебными целями), читают только новейшую беллетристику и, главным образом, революционную.
Что это говорит. Это говорит о том, что современный читатель кипит в могучем котле наших дней, что он даже обходными путями, на кривых дорогах искусства ищет знаков и следов для своей правильной жизненной ориентации.
И, если по некоторым рабочим библиотекам, на первом месте стоит иногда беллетристика (75%; политическая литература 60%; научно популярные книги 58%; прикладные знания - 32% и т. д.), то это обычно говорит о пониженной организационной форме пользования книгой (стремление отдохнуть и развлечься), но отнюдь не меняет дела по существу.
Вот почему ложный наводящий вопрос в этом деле может сбить с толку и исказить действительную картину интересов. Так, например, тот же Библиотечный Отдел Главполитпросвета в другой своей анкете через библиотекарей спрашивает читателя о том, прочли ли они следующие книги: "Робинзон Крузо", "Хижина дяди Тома", "Мать" (Горького),
стр. 124
"Джимми Хигинс" (Синклера), "Железная пята" (Джека Лондона), "Басни Демьяна Бедного", "Неделю" (Либединского).
На основании каких данных составил Библиотечный Отдел этот список? Что обозначает, если человек прочел все эти книги?
Все это крайне произвольно и абсолютно бессодержательно, ибо не позволяет нащупать действительность, предлагая заранее готовый список.
Еще нелепее, когда эту анкету посылают... в деревню, где зачастую библиотеки еще полны книжного добра из окрестных помещичьих имений. Где уж крестьянину до Синклера или, еще того лучше, "Недели" Либединского.
Опять-таки в отношении учета читательской техники крестьянина правильнейшую мысль выдвинула Н. К. Крупская: поменьше названий - побольше тираж.
Поменьше книжной пестроты в крестьянской литературе. Нужно облегчить крестьянину ориентацию в книге, облегчить организационное овладение предметом. Круг необходимых предметов (о Ленине, о сельском хозяйстве, о советских законах и т. д.) должен быть выделен в ударную группу и помножен на миллионный издательский тираж.
Я хочу обратить здесь внимание на работу Центральной Рабочей Библиотеки МГСПС. Не говоря уже о том, что эта библиотека составлена из новых книг, что ее читателем является, главным образом, рабфаковец, рабочий и трудящийся интеллигент, но в работе этой библиотеки интересна ее методика.
Жизнь ставит вопросы - библиотека помогает на них отвечать.
Смычка руководящего кадра библиотеки с читателем здесь проведена самым широким образом. Первое - это ответы библиотеки на запросы читателей, которые даются в виде стенной газеты; второе - это рекомендательные плакаты, дающие ориентацию по отдельным предметам или группе предметов.
Здесь я хочу отметить, что большинство вопросов относятся к выработке миросозерцания. Так и спрашивают: "Помогите мне выработать свое миросозерцание".
Нужна обще-ориентировочная перспектива. Нужна рама, куда можно было бы вставлять встречающиеся неизвестные факты.
И все равно, как закон достаточного основания в логике обще-конструктивно связывает два суждения, так такую же жизненно-организующую роль играет и "миросозерцание".
Для этой работы под рукой ищут книгу, как столяр ищет под рукой рубанок, чтобы сточить мешающий сук.
4. Формы пользования книгой.
Еще когда-то Кант говорил, что он разделяет читаемые им книги на четыре рода: книги, обогащающие знания; книги доставляющие удовольствия, книги, служащие нравственно - житейским руководителем и книги прикладного характера.
Это догматическое расчленение нужно развернуть шире.
Есть не четыре вида, есть десятки видов пользования книгами. Эти все виды суть организационные ступени потребления и усвоения книг.
На одном полюсе мы будем иметь косное, пассивно-наслажденческое пользование книгой, на другом - рабоче-прикладное.
Посредине целая шкала рабочего использования книги. Книга может литься, как песок, забивая голову, может пойти в чувственную область, произведя подготовительную работу взрыхления и возбуждения эмоционально-умственной сферы, книга может выпрямить и уточнить профессиональные навыки, книга может вложить оружие в руки, книга может быть отмычкой, но, главным образом, книга всегда разрядитель скрытой организационной энергии.
стр. 125
И вот мы наблюдаем в наши дни замечательное явление: революция круто повернула стрелку в сторону повышенных организационных видов потребления книги.
Германские вкусовые формы пользования книгой - отмирают. Безвозвратно миновала пора, когда до головной боли обсасывали Арцыбашева и Куприна, валяясь на канапэ и болтая шелковой ножкой. Все меньше читают книги и как валериановые капли перед сном.
"Вагонная" форма потребления книги уступает в Советской России ориентировочной и прикладной форме.
Это очень ясно показывают все анкеты и обследования. Но это отнюдь не обозначает упростительского подхода к книге. Напротив, можно отметить явственный рост формально технических требований к книге. Продукт городской культуры, конструктивной, ударной и емкой ценится теперь выше, как экономящий силы и в умственно-рабочем отношении более выгодный.
Так, например, я не без удовлетворения прочитал в одной анкете крестьянина - читателя из Барабановской волости, Бузулукского уезда, Самарской губернии, что на него произвели очень яркое воздействие анти-религиозные стихи Маяковского.
К каким же выводам обязывает нас обнаружение этого факта продвижки читательского подхода к книге, к организационно-динамическим формам ее потребления.
На основе анализа фактов этого рода мы во многом можем строить и свою культурно-просветительную политику, и книжное производство, и работу библиотек, и нашу библиографию.
Как массовый оборот товара и условия его потребления влияют на качество самого товара, уточняют в нем его служебную роль со стороны его практического использования, так и изменение формы пользования книгой в организационную сторону, выдвигает в книге на первый план части или стороны, подлежащие прежде всего рабочему использованию.
Такими главными жизненно-центральными моментами в книге являются идеология и формально-техническая сторона книги (например, простой словарь), поскольку через последнюю читатель добирается до главного звена.
Правильная идеология в книге - пуповина, связывающая книгу с самой жизнью.
Если ориентирующая идеология является, говоря словами Ленина, "тем главным звеном цепи, за которое следует ухватиться", то естественно все, уводящее в сторону, все смешающее прямолинейное восприятие (значит и самодовлеющее искусство) оттесняется в сторону.
Вот почему я бы сказал, что первым литературным жанром нашей эпохи является информация. Сейчас проза выше и нужнее поэзии. Сейчас нужна прозаическая поэзия. Сейчас хроника интереснее и нужнее художественной прозы. Сейчас Джон Рид интереснее и нужнее десяти Пильняков.
Если мы подойдем даже к художественной литературе со стороны новой формы потребления книги, то и здесь мы получаем новый ключ к оценке и современных литературных течений, и даже современной писательской техники.
Вот почему не только работа культурных учреждений, как, например, библиотеки, должна строиться на всестороннем учете оборота книги в читательской массе, условий и характера этого оборота, так и наша библиография, критика, наши оценки книг должны быть коренным образом преобразованы в вышеуказанном смысле.
Чтобы книга не задавила нас, она должна быть организационно - проработана.
Книгохранилища из музеев превращаются в мастерские.
Толпы книг - организуются в колонны.
Книга становится инструментом.