стр. 156

     В. Силлов.

     Георгий Устинов. Литература наших дней. Изд. "Девятое января". М. 1923 г., стр. 101, тир. 3000 экз.
     Георгий Горбачев. Очерки современной литературы. ГИЗ, Ленинград, 1924 г., стр. 101, тир. 3000 экз.

     Книжка Устинова похожа на книжку Когана ("Литература этих лет") не только по названию, Устинов, так-же как Коган, пытается говорить обо всем: о политике, общественности, литературе и даже о 50.000 р. полученных Горьким в 1917 году на издание "Новой Жизни", но результаты получаются довольно жалкие - не только разрешения литературных вопросов - а просто четкой постановки их не делает автор на 100 страницах своих разговоров с читателем. Для чего-то в 1923 году вытаскиваются на "обсуждение" давным давно решенные даже в школах 2-й ступени "проблемы" о классовом или бесклассовом, аполитичном искусстве для искусства, искусстве с целевой установкой и бесцельной, с важностью достойной больших дел, цитируются строки Плеханова о том, что "вообще говоря, форма тесно связана с содержанием (43 стр.).
     Малограмотные мнения Арцыбашева (кому они интересны сейчас) о соотношении искусства и социально политических движений опровергаются "истинами" вроде "литература зеркало жизни" (стр. 7).
     Легкость мыслей Устинова поразительна. Он него мы узнаем такие напр., ценные сведения по истории футуризма. "Он (Маяковский) - начал с того, что одел желтую кофту, чтобы отличить себя от прочих". "Затем он выступал публично, читал свои стихи" (стр. 42).
     И заключение: "Маяковский не поэт. Это один из публики, горячий и впечатлительный человек"...
     Всего три строчки, а как много сказано - и творческий процесс об'яснен (сперва надел желтую кофту, затем стал читать стихи) и этикетка соответствующая для Маяковского найдена - не поэт, из публики...
     А через три страницы - "Маяковский - прекрасный, вдохновенный творец".
     Не поздоровится от этаких похвал.
     Также точно и кратко расшифровывается теоретическая позиция Брика.
     Оказывается, что "Брик - сторонник не революции (в искусстве? В. С.), не диктатуры (вкуса), а отображения. "Узнал это Устинов из следующей цитаты из Лефа "Поэт-мастер слова, речетворец, обслуживающий свой класс, свою социальную группу. О чем писать подсказывает ему потребитель". "Где же здесь отображение?" Легкомысленно пишет Г. Устинов.
     Перейдем к более серьезной книге Горбачева.
     Новый молодой читатель нуждается в систематизированном изложении истории развития современной литературы. Эту задачу, повидимому, поставил себе Горбачев. Материал для своей работы Горбачев взял обширный. В кратком введении он дает обширный обзор русской литературы от 40-х годов до возникновения футуризма. Обзор современной литературы в семи главах: пережившие себя (символисты), Сменовеховщина в художественной литературе (Эренбург, А. Толстой), Рожденные в грозе и буре (Аросев, Буданцев, Либединский, Тарасов-Родионов, Сейфулина, Лидин и др.). Отдельные главы посвящены Пильняку, Тихонову и Маяковскому.
     Горбачев пользуется формально-социологическом методом, но доминирует у него социологический подход. Об'ясняется это малой разработанностью в современной критике формальной стороны сегодняшней литературы. А проделать в популярной небольшой по размеру работе самостоятельный анализ современной литературы, при обширности материала, взятого Горбачевым, было-бы крайне затруднительно. Этим-же об'ясняется и некоторая методологическая вульгарность, допущенная Горбачевым в его работе, так напр. вульгарным, конечно,

стр. 157

является причисление Гоголя к школе "реалистов" 40-х годов (стр. 4). Или замечание о том, что "о форме Тихоновской поэзии много не скажешь" (стр. 89).
     До статьи Эйхенбаума о Некрасове казалось-бы, что можно было сказать о "форме" Некрасова? Горбачев умеет найти и определить социальную категорию потребителей всякого литературного товара, социальные группы, выдвинувшие писателя или литературную школу. Вообще социально-организующей роли литературы Горбачев отводит в своих очерках первое место.
     Внимательно и серьезно написана большая глава о Маяковском, являющаяся, вернее сказать, очерком эволюции русского футуризма.
     Значение книги Горбачева, повторим, именно в том, что она представляется первым опытом популярной систематизации сведений о современной литературе.