стр. 153
А. Реформатский.
А. ВИНОГРАДОВ. СТИЛЬ ПЕТЕРБУРГСКОЙ ПОЭМЫ "ДВОЙНИК".
("Достоевский". Статьи и материалы под редакцией А. С. Долинина. Издание "Мысль" Петербург, 1922 г.)
Одиноко стоящая в обширном сборнике материалов и статей по Достоевскому, статья В. Виноградова "Стиль петербургской поэмы Двойник" представляет из себя очень ценную и интересную работу. Рассматривая в ней "Двойник" как "окаменелый памятник прошлой жизни поэтического языка, автор ставит себе задачей выяснить "стилистические задания и приемы их осуществления", которые "не были выяснены ни современными его появлению рецензентами, ни последующими исследователями", хотя неуспех поэмы "Двойник" и объяснялся "слабостью ее формы". Остановившись на традиционном взгляде исследователей, анализировавших в "Двойнике" "поприщинскую психологию Голядкина", автор указывает, что близость ограничивается "лишь частичным совпадением сюжетной схемы. В остальном глубокая разница: в "Записках Сумасшедшего" - форма дневника, события в генеральском доме в виде переписки двух собак, где сумасшествие - мотивировка, а в "Двойнике" - "сумасшествие - тема" и форма "рассказа постороннего наблюдателя", обусловливающие иную композиционную схему и "рисовку лиц". Поэтому "анатомо-морфологическое описание "Двойника", как и других произведений Достоевского, должно начинаться с стилистического анализа и лишь затем перейти к композиционной схеме. Далее (в I главе) автор устанавливает основное стилистическое задание "Двойника" - "изложение преломляется через маску скромного повествователя похождений сумасшедшего г. Голядкина", - отсюда "прием точной и детальной регистрации мельчайших движений героя".
Во II главе автор выясняет точки соприкосновения "Двойника" с Гоголем, взятые как "ряд реминисценций по разным частям поэмы": 17 сопоставлений с "Мертвыми Душами" и 4 с "Носом". Что касается "Записок Сумасшедшего", то любопытно, что единственное и более или менее яркое отражение "Записок Сумасшедшего" восходит не ко второй части этой новеллы, в собственном смысле рисующей сумасшествие, а к первой".
На основании подробного анализа ряда стилистических особенностей, обставленного блестящим и исчерпывающим подбором примеров, автор выводит, что в этих приемах "вскрываются два слоя повествовательного стиля: высокий и низкий, которые требуют раздельного рассмотрения" и в III главе он и переходит к рассмотрению "высокого стиля". Отмечается свыше пятнадцати особенностей (синтаксических, лексических, семасиологических), из которых главные: "градация, осложненная тавтологией".
IV глава посвящена анализу "низкого слоя". Достоевский "крапляет" в повествование типичные черты канцелярского разговорного диалекта причем "уснащение повествовательного стиля особенностями канцелярского письменного и человечьего разговорного языка дается без всякой мотивировки", этим достигается тот эффект, что время от времени за маской рассказчика начинает представляться скрытым сам Голядкин, повествующий о своих приключениях". "Звукоречи" самого Голядкина посвящается V глава после чего следуют суммирующие выводы, из которых отметим последний.
стр. 154
"Описание стилистических приемов "Двойника", выяснивши каковы были формы стиля, их переливы и достигаемые ими эффекты, дает ключ и к архитектонике "петербургской поэмы". Это суждение положено в основу VI главы, рассматривающей архитектонику "в той мере, в какой она определяется чередованием форм стиля". В этой главе автор дает ряд отдельных интересных наблюдений над композиционным строением "Двойника" (напр. распадение на четыре части с тождественным зачином - пробуждением Голядкина, "Узнавание двойника" осуществляется в форме ступенчато-построенного наростания признаков ужасного сходства при ряде встреч. Но благодаря отсутствию точно установленной сюжетом структуры и функциональной значимости отдельных компонентов, многие утверждения кажутся необоснованными. Напр. о свиданиях Голядкина с "доктором, взятом на прокат у Гоголя, но получившим от Достоевского в соответствии с сюжетным заданием ("сумасшествие ради сумесшествия") крупную роль, так что он не только держит узел завязки, но и в эпилоге разрешает новеллу". Во первых - догматическое утверждение о сюжетном задании с ссылкой на Анненкова - "сумасшествие ради сумасшествия" (см. еще раньше: "сделал сумасшествие темой" - по нашей терминологии мотивом) - это дается на веру без анализа функций тематических компонентов: во вторых - тоже относительно роли доктора, которая может быть выяснена только анализом "персонажной схемы" и тоже в третьих относительно развязки - неясно, что именно считает автор завязкой. Сюда же относится утверждение, что любовная интрига имеет значение лишь мотивации вражды к Голядкину его врагов". Совсем не затронута композиционная функция переписки Голядкина (кстати интересная в связи с аналогичным явлением в "Носе" Гоголя). Указание в конце VI главы "Трагический исход борьбы рисуется на фоне своеобразно пародированной развязки сентиментальной любовной новеллы, которая обычно разрешалась неудачным похищением возлюбленной и ее заточением" ставит интересный вопрос о пародийности сюжетного развертывания в "Двойнике" на фоне предшествующей традиции. Но вопрос этот чисто исторический и по существу внеположный статическому анализу (в рамки которого ставит себя автор) и потом - почему взята только развязка, а напр. вопрос о воспевании "героической борьбы", отмеченной автором (250 стр.) в сюжетной теме, развернутой в традиционной "персонажной схеме" трагедии (герой, хор с корифеем, второй актер - двойник") безусловно важный в свете пародийности - остается в стадии упоминания. Все указанное делает интересные и в большинстве случаев по существу верные наблюдения VI главы случайными и не всегда убедительными и вся глава, данная после выводов, является некоторым придатком, который можно развить в самостоятельное исследование.
Что касается основной части работы - анализа стиля "Двойника", то строгость и точность методической обработки с блестящим подбором примеров и ясная методологическая линия телеологического рассмотрения стилистики под углом зрения задания как системы приемов, а не суммы - заслуживает особого внимания, и работа В. Виноградова является безусловно очень ценным вкладом в область русской поэтики.