стр. 30

     Кузнец.

     Чернозем, литературный сборник. Выпуск второй. Издание Суриковского Литературно-музыкального кружка. М. 1919 г. 48 стр. Цена не указана.

     "Писатель пописывает, читатель почитывает", когда-то было сказано в прошлом. Но мы это пережили, мы уже не почитываем, а читаем, а потому и требуем от писателя (если он так себя называет) не пописывания, а серьезной вдумчивой работы в области искусства, не злоупотребления на печатном станке, а искреннего творчества.
     Суриковский кружок выпустил второй сборник рассказов и стихов. Первый, в 1919 году, прошел бесследно, без внимания, как и многие "произведения" Суриковского кружка, ибо работа членов его в целом дальше одного безличного сборника в год не шла.
     Мало приходится говорить и об этом втором сборнике "Чернозема".
     Что в нем есть?..
     Старые затасканные истины, подчас проникнутые не пролетарским чувством отношения к жизни, образы, чуждые духу коллективизма, барабанный бой пустых слов и мутный старческий взгляд на новый день.
     Теперь много пишут и диспутируют о пролетарском творчестве, пролетарской поэзии. Многие, писавшие гимны папиросам и лайковым перчаткам, возомнили себя пролетарскими поэтами и писателями. Не раз, устно и печатно, и Суриковский кружок писателей-народников вкупе накладывал на работу свою печать "пролетарское"...
     Во втором сборнике все можно найти, но только не пролетарское.
     Власов-Окский пародирует Северянина: красный шквал

          Блестками игривыми
          Земь зачаровал...
          Распростился с бедами
          Овесненный люд.
          В океанность тинами
          Выбрался родник...

     Стихотворение А. Смирнова "Песня поэта-пролетария" есть песня поэта ... Бальмонта.
     Интеллигентским нытьем, серым пессимизмом веет от стихов Ив. Морозова. Тут и астры, и саваны на деревьях, и смерть с косою, и песнь похоронная и затасканное изречение индивидуалиста:

          "Как хороша весна и как печальна осень...
          Как грустно на земле"...

     С. Дрожжин не сходит со старой дороги и старчески все еще мечтает:

          "Ах если-бы я вольною
          Такой же пташкой был,
          Когда бы жизнь бездольную
          Я прожил и забыл.

стр. 31

          То пел бы точно так же я
          Про счастие людей,
          А то в душе тоска-змея,
          Да только горе в ней".

     О городе пишет Нефедов:

          "Асфальт и пыль, железо и туман,
          Зловонье дня без солнечной улыбки,
          Довольство, роскоши чарующий обман
          И черни хрип изменчивый и зыбкий...
          Все, все в тебе проклятом и пустом...
          ...В бездушном Молохе, Вампире неустанном"...

     И дальше пророчествует:

          "Наступит час - велением судьбы
          Ты сгинешь, проклятый, как древняя Гоморра"...

     Нет, мы, рабочие, не такими глазами смотрим на город. У поэта-пролетария, сознавшего силу и значение труда, не должно быть рабского безволия, рабской покорности городу, созданию рук своих.

          "Только в городе возможны
          И движенье и борьба.
          А равнины безнадежны -
          Такова равнин судьба...
          Дальше, дальше от равнин.
          В царство фабрик и машин.
          В город шумный и суровый,
          Где зачатки жизни новой"!..

     Так сказал еще в 1914 году пролетарский поэт, питерский рабочий, И. Логинов.
     Город - огненная купель Нового Мира, светоч науки, искусства: в нем сцепление сил, в нем рождение Великого Коллектива... "Это - гигантская кузница, где выковывается новая радостная жизнь, это - могучая симфония труда, железа и стали!.." (Кириллов).
     В прошлом живет поэзия Нефедова, а прошлому в настоящем места нет.
     Есть в сборнике и революционные стихи. Вот конец стих. "Сердца рабочих" Р. Меч:

          ..."Пред нами целый мир лежит.
          Теперь он нам принадлежит,
          Рабочим всей вселенной.
          Мы грозной силою стоим
          И не теперь разоружим
          Мы лагерь свой военный.
          Могуч теперь рабочий стан.
          Нужна свобода нам всех стран
          И солнце просвещенья.
          В одно биенье слив сердца,
          Вперед к победе до конца
          Войдем без отступленья"...

     Мы уже забыли объявления в стихах "дяди Михея" о папиросах Дюшесс, а Р. Меч своим "произведением" напоминает нам.

стр. 32

     Есть и лирика в сборнике: М. Толстая, стихотворение "Одуванчик".

          "Среди некошенной травы,
          Среди цветов душистых мая,
          Рос одуванчик без забот,
          Головкой нежною качая"...

     Какое странное совпадение фамилии и стихотворения: еще со школьной скамьи помнится милое Ал. Толстого "Колокольчики мои"...
     Перепевами Никитина, Надсона, макулатурой слова являются стихи И. Голикова, А. Суслова, С. Ганьшина и Сеничева.
     Ни яркого образа, ни радующей аллитерации, ни искреннего настроения, - вымученные слова, избитые рифмы, в большинстве глагольные (разливается-улыбается), растянутость и частое невладение размером стиха.
     В отделе прозы, за исключением бойко написанного рассказа И. Юрцева "Кляуза", рисующего страницу современной жизни, - остальное "ходячие затертые пятаки".
     Украшением сборника - случайно попавшие два-три стихотворения выявивших себя пролетарских поэтов да образное стихотворение умершего поэта С. Кошкарова.
     Многим участникам сборника надо пожелать не печатного станка, а долгой усиленной работы над самим собою, над своим мировоззрением. Надо не "пописывать", надо отдаться до конца творческой работе, быть аскетом искусства. Вечно гореть в огне творчества, непреклонной ищущей думой выискивая в многогранной трудовой жизни новые слова, новые образы.
     Отметая в сторону все ненужное, дряхлое, весь щебень-мусор старых истин и понятий, - стройте Великую Кузницу-Мастерскую, где ярко должен гореть горн Коллективных Усилий, не стихать дружная ковка остро-пламенных Слов!..