стр. 188
Артем Веселый
ВОЛЬНИЦА
БУЙ
Весна восемнадцатого. Первая наша весна. Кубань, Черноморье, Новороссийск. Ресефесерия. Пыл, ор, ярь, половодье - урывистая вода...
Всю дорогу разговоры в вагоне.
Об чем крики. Об чем споры. Все дела в одно кольцо своди: бей буржуев, бей, душа с них вон. Все наше. Голова мы. Когти мы. Беломордые? Што нам беломордые, - сила наша. Всех потопчем. Всех порвем. Простонародная революция: плач и стенанье, песни и слезы.
Навстречу, под Тоннельной два эшелона попались - урезный фронтовик, кровь родная. Стогне Днипр, стогне широкий. И все одного направления: жабнуть. Все машут винтовками и страшными голосами эрзерумских высот гукают:
- Долой Хвилимонова...
- Рви кадетню...
- Поиздили, попили... Теперичко мы поиздимо...
- Крой, товарищи...
- Капиталу нет пощады...
- Долой...
А Хвилимонов главковерх царизма по-на-Кубани. В чине свахи гад ползучий-войсковой, казачий круг с Радой спаривал. Но мы раз и навсегда против всей этой лавочки. И бои кругом рикотят - под Тимашевкой, Тихорецкой, Невинкой. Скрозь бои по всей Тамани, по-над-Кубанью, аж до самого Терека.
стр. 189
Диствительно долой генерала Покровского - дюже вредный генерал для крестьянского населения.
Ду-ду. Фьюрр...
- Березай, вылезай.
Новороссейский город. Станция Новороссейская.
- Где комендант?
- Ах, братишка, сурьезные дела...
- Фронтовики не подкачают - в один мент обделают дела в луччем виде...
- Эх, ваша благородия, держись, не вались... Фронтовик он...
- Где комендант? под девято ево ребро!
- Есть.
- Здравствуйте.
- Ваш мандат.
- Налицо.
Правильный мандат: станичник Максим Кужель, как делегат за оружием. А комендант, сучара, развалился в мяхкой кресле и языком ледве-ледве:
- Ни от меня зависит...
- Як так?
- Так.
- Да як же так?
- Эдак.
- Да який же ты и комендант, коли оружие немае... А ежели екстренное нападение контры?
- Ни от меня зависит...
- Га, чортов сынок!
Плюнул делегат через коменданта на стенку, давай в город срываться.
Совет рабочих, солдатских...
На лестницах народ, в залах народ - руки не пробьешь. С Черноморья мужики. Молдаване с Джубги, Дефановки, Сапсульской. Матросики шныряют туда-сюда: где бы горилочки похрамчить. Тут же неизвестный солдат серебряны тарелки продает.
стр. 190
Потолкался-потолкался Максим: ходов не найти, и пронял его такой-то ли аппетит, такой аппетит... Примостился на подоконнике, хлеба отломил и токо-токо за сало... глядь: дорогой товарищ Васька Галаган. Каже:
- Здорово, голубок.
- Та неужто ж ты живый остався?
- Э-э, меня ни берет ни дробь ни пуля...
- Ах, в бога господа мать, рад я ужасно.
И вышел тут экстренный разговор. Смеется Васька - откровенный друг... Подманил товарищей и давай рассказывать как с Максимом в трубе ночевали, как вдвоем по телеграфу город кавказский взяли. Смеются матросы, щикатурка с потолка сыпится, советски шпалеры вянут - стружкой по стенам завиваются.
- А в Совет здешний всяка сволота понабилась: и большевики, и меньшевики, и кадеты, и эстервы... Оружья тебе, солдат, не достать.
- Як так?
- Да так.
- Да як же так?
- Да эдак.
- Що ж це такий за Совет, коли оружия для добрых людей не сготовил. А ежели экстренное нападение контры? Воны и вусом не моргне...
- Ни по назначенью попал.
Иэ-х, сердцу стало прискорбно. Уцепил Максим Ваську за рукав, давай молить-просить:
- Васек, товарищ подсердечный... За что мы скомлели, терхались? Долой золотую шкурку. И зачем нам кисла меньшевицка власть? В контрах вся Кубань - тридцать тысяч казаков. Што тут делать и как тут быть!
- Успокой ты свое солдатское сердце.
- Будь уверен, оружья достанем.
- Слово олово.
- Диствительно, долой кислу меньшевицку власть...
- А Совет. Совет - чхи! - будь здоров - погремушка...
стр. 191
- Вся власть в наших руках... Хоромы, дворцы и так далее.
Обрадовался Максим. Так-то ли обрадовался - сало и хлеба краюху на подоконнике забыл.
Табуном притопали в гостиницу "Россия". Картинки, диваны эти самые и занавески чистый шелк. Барахла понавалено, барахла: сюда повернешься - чемодан, туда - узел, двоим не поднять. Расстегнули бутылочку, другую. Вспоминали с Васькой, как на ахтомобиле мимо дороги чесали, - выпили. Про трубу вспомнили, - еще выпили. За поповский сапог на-ново выпили. Опосля того вывел Васька гостечка дорогого через стеклянную дверь на терраску. Вывел да и показывает:
- Вон немцы в Крыму. Вон Украина, страна хлебородная, всю ее покорили стервозы, а флот наш сюда отсунули.
- Немцы?
- Немцы, Максим, немцы, хлесть иху мать... Шелм-блем даешь флот по брест-литовскому. Шалишь. Распустили мы дымок - сюда уплитовали. Выпьем вино до последнего ведра, дальше поедем, разгромим все берега и с честью умрем.
- Вася, зачем умирать. Умереть не хитро...
- Я? Мы? Никогда сроду. Все прошли с боем, с огнем: гайдамаков били, Раду били, под Белградом Корнила шарахнули, с Калединым цапались, в Крыму с татарами дрались, офицеров топили в пучине морской... Раз офицер - фактически контрик...
- Бей с тычка. Бей с навесу. Бей наотмашь. Хрули гадов. Ни давай курвам пощады...
- Справедливо, дядя. Полный оборот саботажа. Весь путь под саботажем. Мокроусовский отряд: слыхал. Наш отряд... Черный флот... И кругом теперь судовые комитеты - наша бражка: чумазая, нечесаная, ни одного в очках нет. Дни и ночи у нас собранья и митинги, митинги и собранья. На дню выталкываем по тыще резолюций - клянемся, клянемся и клянемся: бей контру. Баста...
Правильно, от Новороссейска море начинается. Корабли гуськом. Весь черный флот. Пушечки, дымок, флаги праздничные. По утрам с дредноута "Воля" малым током радио по всей эскадре:
стр. 192
В
сем
всемв
семсего
днявечеро
мвгорсадуот
крытаясценана
вольномвоздухек
онцертмитингшампа
нскоебалдоутравходс
вободныйвоенморыпригл
ашаютсябезисключениядаз
дравствуетдаздравствуетдо
лойдолойдолойдаздравствуетсв
ободныйчерноморскийфлотТройка.
Команды на берегу. Двенадцать тысяч матросов на берегу.
Сколько это шуму!
Гостиницы и дома буржуйские ломятся. Хоромы, дворцы и так далее. Совет, што Совет! Лучше об нем и не говорить и слов не тратить. Даешь шампанского, - и кислый Совет из бездонных подвалов Абрау-Дюрсо перекачивал на корабли шампанское. В неделю по два ведра на рыло. И цена подходящая - двенадцать рублей бутылка - твердая цена. Хватало и водки, николаевской, белоголовой. Слезу вышибала, за сердце брала старорежимная, злая водка. Совет - чхи! - будь здоров - погремушка с горохом. И такое бывало. Ночью, загнав всех рысаков и смеху ради перетопив лихачей в вине и керенках подваливалась к Совету буйная ватажка, обвешенная бомбами, кольтами...
- Даешь авто!
- Тыл штатска провинция.
- Душу вынем.
- Го-го-го...
- Даешь авто!..
Высунется в окошечко дежурный член, в шинель одетый.
стр. 193
- Товарищи, я сам четыре года кровь проливал, но автомобилей в Совете нет... Вы, как сознательные, должны...
- Ботай.
- Куда подевали?
- Пропили?
- Немцам берегут.
- Душу выдерем...
- Товарищи...
Из толпы для забавы стреляли. Можбыть, кверху. Можбыть, в члена промахивались. Ни всякий, скажем, понятие о прицеле имеет. Да.
А член мечет:
- Я ни против... Я сам фронтовик... Вместо авто Совет выставит пятьдесят бутылок шампанского.
- Мало...
- Ни заливай нам.
- Тоже фронтовик - нажевал рыло-то...
- Мало.
- Двести...
Сходились на сотне.
Всяко бывало.
Девочки-мармуленочки до одной за моряками. Вихрем свадьбы. Сплошная гульня. Свадебные поезда кишками. Через весь город. Сквозь. Свадьбы каждый час, кажду минуту. Пьянка-гулянка. Дым-ураган. Жизня на полный ход. Хриплые женишки. Невесты первый сорт карамельки. Шафера, подруженьки, тетушки - честь честью. Колец ураган: с пальцами нарубили у корнил-офицеров. Венчанье, лохмачи осипли. Музыка крышу рвет. Денег много. Все пляшут. Все поют. Дым в небо.
Женится Васька на буржуйской дочке. Денежки всему шапка. Васька с Маргариточкой за красным столом сидят, друг дружке эдак улыбаются. Маргариточка в форменке - женихов подарок. Куражится Васька. Уцепил ее за хребет. В миндальные губки целует. Вино пьет, стаканы бьет, похваляется:
- ...в натуральном виде с подливкой...
стр. 194
Ах, и веселый же народ матросы. Делегат за оружием Максим среди них, ровно ржавый курган в зеленой степи. Дума грызет - и как бы оружием разжиться - ждут станичники... Хотя какое тут оружие, ежли Васька женится?.. Отгуляем, отпляшем и...
Ржет братва, на слово не верит:
- ...................
- ...................
- Га-га-га!
- Го-го-го!
- А-ха-ха-ха!
Васька пузырится:
- Што я вам, - говорит, - чувырло какое?
Васька из двух шпалеров на спор садит в пустые бутылки, понаставленные на рояль. Бабы визжат. Братва потешается. Чечоточку, ползунка, лягушечку как тряхнет-тряхнет Васька, локти на отлет:
- Рви ночки...
- Равняй деньки...
Папаша, то-есть буржуй ихний, безусловно пляшет. На затылке смятый котелок. Глотка буржуйская шире голенища разношенного. Рвет камаринского на демократических началах:
- Аарррара... Ааррра...
Ржут матросики. Над буржуем подтыривают:
- Нет. Спой-ка ты нам яблочку...
- Тряхни брылами...
- Повесели гостей...
- Сыпь на весь двугривенный...
- Уморушка-Татьянушка...
А матушка, то-есть буржуйка ихняя, дышит над голубками. Пылью стелется:
- Девушка она у меня чуткая, деликатная. Гимназию с золотой медалью... Уж ты, Василь Петрович, ради бога, будьте с ней понежней... Она совсем, совсем ребенок...
Ваську от умиления слеза прошибает:
- Мамаша, да рази ж мы ни понимаем... Да я в лепешку расшибусь...
стр. 195
Маргариточка за роялем трень-брень. Ее восковой голосок гаснет в мутном утробном реве:
Ах, ты, яблочко,
Д с боку верчено...
И на улице под окнами подхватывают с подсвистом. Ни поймешь, плачут или смеются стекла, и в раму рожа дико веселая:
- Э, да тут гулянка...
Под окошками летучий митинг:
- Свадьба.
- Ну!
- Верно дело.
- Залетим, братва...
- Вались...
- Заходи, братишки, заходи... Места хватит. Вина хватит...
- Зачем же бить окошки?
Утром с похмельки:
- Ах, ах...
- Где молодой?
- Нет молодого!
Пропал молодой.
Теща плачет. Маргариточка белугой ревет: охорашивает ягодки помятые. Шафера похмеляются, к подруженькам присватываются. Ребятишки выжимают из бутылок похмельку.
Нету Васьки.
Оказывается, на фронт махнул. А можа, и не на фронт. Вечером будто видали Ваську - в гортеатре зеркала бил. А завтра слышишь, будто влюбилась в него артиска. Зафаловал Васька артиску францускую. Раз-раз по рукам - и в баню. Лафа этому Ваське. Куражится, подлец: артиска, прынцеса, баба свыше всяких прав.
Пришли ребята гулять и видят: артиска ни артиска, а самая заправская чеканка Клавка Бантик. Кто ж ни знает Клавку Бантика. Васька на что доброго сердца человек и то взревел:
- Ах, ты, кудлячка...
стр. 196
Плеснул ей леща, другого - и в расчете: бесхитростный Васька человек.
Стонут, качаются дома.
Пляшут улицы.
Прислонился ходя к "России". По неизвестной причине плачет ходя, разливается:
- Вольгуля мольгуля...
Выкатились из "России" ребятки и навалились на ходю:
- Хам...
- Гам...
- Китаеза...
- Черепаший хвост.
- Что обозначают твои слезы?..
- Вольгуля мольгуля... Моя лаботала, лаботала, все денихи плолаботала: папилоса нету, халепа нету...
Слезы эти из него так и прут.
- Ха-ха!
- Гу-гу!..
- Бедолага, сковырни слезы, едим с нами.
- А-яй, чудачок, кругом слобода, а ты плачешь.
- Едим...
- Мая каласо, тавалиса...
Эх, развезло, размазало.
- Стой, не вались...
В дымину пьяного делегата Максима в десять рук втолкнул в реквизированную архиерейскую карету с проломленным боком. Ввалились - Галаган, Суворов, китаеза, еще кто-то. Сорвалась пара, разукрашенная красными лентами. И у лошадей праздник. И лошадям весело.
- Пошел!
- Качай, качай!..
- Рви малину!
- Руби самородину!..
- Хха, Фьюьюьюьююю!..
Помнил Максим станицу. Фронт помнил. Гнеденького жеребчика Сокола. А слова, ровно раки, пьяные, расползаются:
стр. 197
- Вася... Родной... Господи... Братишки... Контра вся Кубань... Тридцать тысяч казаков...
- Погоди, и до казаков доберемся и их на луну шпилить будем.
- За што мы страдаем?..
- Ни расстраивай, солдат, ты своих нервов... Всех беломордых перебьем, и ббаассттаа - останется одна пролетария...
- Оружья тебе достанем...
- Должны мы погулять... Первый праздник в жизни...
- Вася...
Гортеатр. "Гейша". Занятная штука. Радовался китаеза, ровно малый ребенок. Смеялся китаеза, в ладоши прихлопывал:
- Уф, мая каласо...
Максим под стульями спал. Трое в карточки перекидывались на заднем плане. А Галаган с Суворовым расставили по борту ложи бутылки. Хлебали шампанское. "Гейшей" интересовались и языками причмокывали:
- Вот это нда!..
- Браваааааааааааааааааа!..
- Вахтаналия!
Разбудил Васька Максима.
- Едим!
- Куда?
За денежками на дредноут "Свободная Россия". Открыл Галаган сундучок кованый: керенки, николаевки, гривны, карбованцы, браслеты - все на свете. Подарил дружку бинокль Цейс на три фазы.
- Вот и портсигар бери... Ни сомневайся: портсигар семь каратов...
У делегата руки трясутся. Бинокль за пазуху сунул. Портсигар в кулак утопил. Подмигнул делегат Максим:
- За два оглядка куплено.
- Ни боже мой... Грабиловки никогда нигде на грош не сочинили. Все у мертвых отнято. Скажи, зачем мертвому портсигар в семь каратов?
стр. 198
Максиму, безусловно, крыть нечем. Пощупал бинокль за пазухой, оглянулся:
- Показал ба ты корабль мне, Вась... Эка махина...
- Можна.
Спускались в кочегарку. Васька сыпал:
- У нас на миноносце "Пронзительной" триста мест золота на палубе без охраны валяется, никто пальцем не трогает. А ты грабиловка... Тут, браток, особый винт упора... Понимать надо.
- Золота?
- Триста мест золота из кеевских-харьковских сейфов. Мы, браток...
Черно. Угарно.
Топки жаром плескали, ревели ветрогонки. Забитые угольной пылью, задымленные кочегары в рукавицах без рубашек. Бегали, мотались. Ширяли ломами. Подламывали скипевшийся шлак. Из угольных ям на руках чугунные кадки подтаскивали. Сопел, ревел огонь в топках. Угольные лампочки еле дышали.
Максим утерся:
- Дюже жарко.
Падая на него, Васька кричал:
- Это што... Два котла пущены... Это што. Вот когда все десять заведем... ууууууу... Жара восемьдесят. Ветрогонки стара система - тяга слабая: жара восемьдесят... Да ведь надо ни сидеть, платочком обмахиваться. Надо работать. Без отверту, без разгибу... Ни пот - кровь гонит с тебя...
- Жизня горьки слезы.
- Эх, в бога господа мать... Пять годиков я тут отчубучил. Теперь свет увидал. Али и теперь ни погулять? Первый праздник в жизни...
- Айда!
Прыгнули в ялик. В город поцарапали.
Город в огнях, в музыке. Кафе-рестораны - все за матросами. Черно от матросов.
Пьяно.
Пыльно.
Пляско.
стр. 199
Сплошной праздник.
Штатским вход воспрещен.
Горсад. Куплетисты. Цыганы. И кругом дешевка. Вдесятером за тыщу всю ночь с девочками, с музыкой, с вином. Не любил Васька деньги пересчитывать. А денег этих самых у него с полпуда. Пропивай - не пропьешь. Гуляй - не прогуляешь.
- Э-эх, братишки, в бога боженят...
- Нынче гуляй, завтра фронт.
- Иисус Христос проигрался в стос...
- Пей, все равно - флот пропал...
- Кто там бузит?
- Бей буржуев: деньги надо...
Наверх вы, товарищи, все по местам...
- Надоела вся борьба... Домой...
- Ни хочешь ли на мой?..
Врагу ни сдается наш гордый Варяг...
Пощады никто ни желааает...
- Братишки, в угодничков божьих, в апостолов мать...
Сцена. Вальсняшка. Яблочко. Танец "Две киски".
- Дамочки, мамочки, бирюзовы васильки...
- Цыганка Аза, в рот тебя, в глаза...
- Рви рр-рр-рр ночки... Равняй деньки...
- Руби малину... Не хочешь ли чаю с черной самородиной?..
Хор цыганский:
Где болит? Чево болит?
Голова с похмелья.
Нынче пьем, завтра пьем,
Целая неделья...
Иэх, давай,
А ну, давай,
Пошевеливай, давай!
Иэх, даю,
Вот даю,
Пошевеливаю,
Даю,
Даю,
стр. 200
Даю,
Пошевеливаю.
Эх, даю,
Вот даю,
На, даю,
Бери, даю,
Расшевеливаю...
- Ой, резвы ноженьки, верти, верти, верти...
Смоляные факелы пляшут. Пляшут матросы Рогачевского отряда. Обвешаны они бомбами, пулеметными кишками, пушками. Пахнет от них пылью, порохом, кровью: вчера только с фронта убежали. Погуляют день-другой и на извозчиках покатят обратно на позицию. Позиция под боком. Кругом бои. Кругом вода.
- Арра барра...
- Засобачивай...
- Ходи-ходи...
- Отдирай пятки...
Отречемся от старого ми-и-и-ра
Отряхнем ево прах с наших ног...
Наливался-наливался китаеза на голодное-то брюхо, и вдруг хлынуло из него все обратно: мадера, шампанское и всевозможные закуски.
За столом Максим, Васька, Ильин, Суворов, жид - Абрашка - слесарь из депа, мадьяр Франц и опять же потрясенный китаеза. На привольном воздухе. Якорь глубины морской. Максим целует всех под-ряд, сморкается в рукав:
- Абрашка, дай свою черствую руку... И рассознательный жа у вас в депе пролетареят-ох... Абрашка, законный пролетареят из рабочава строю... глаза стращат - руки делают. Руки ни достанут - ребрами берите...
- Берем.
- Это так. Это по-нашему. Шутка ли - в неделю два бронепоезда сгрохали... Под Батайском, под Кущевкой шибко они нам помогли... Вот как помогли, Абрашка... Вася, обороти внимание: в неделю два бронепоезда...
стр. 201
И Васька угощает китаезу, Максима, шкипера Ильина, Суворова, шестерку, Абрашку, в круговую:
- Пей, гуляй, бражка... Нонче наш праздник... Хозяин, даешь ужин из пятнадцати блюд... За все плачу... Есть ответ... А беломордых передушим до одного. Душа с них вон... Мы...
...На горе стоит ольха,
Под горою вишня.
Буржуй цыганку полюбил,
Она за матроса вышла.
Иэх, раз,
Еще раз,
Еще много,
Много раз...
- Больше жизни...
- Больше жару...
А ну, раз,
Еще раз,
Еще много,
Много раз.
А-ах, раз,
Еще раз,
Еще сотню,
Тыщу раааааз...
Кажда башка весела. Кажда башка бубен.
Распалилось сердце Васькино. На стол влез ревом:
- Братишки... Слушай сюда-а-а...
И начался тут митинг с слезами, с музыкой.
Гра
Бра
Вра
Дра
Зра
С кровью
С мясом
С шерстью.
стр. 202
И ночью же прямо из города на вокзал добровольческий отряд. Васьки Галагана партизанский отряд в двести голов. Навалились на коменданта бесповоротно:
- Оружья... Вынь да выложь...
С пятого пути два вагона винтовок. Один Максиму достался. На крыши пульмановских ставили пулеметы. Грузили мешки с рисом, хлебом, сахаром. Китаеза работал, как чорт.
- Садииииись...
Длянь... Длянь... Длянь...
Ду-ду-уу...
Эшелон сорвался и, гремя буферами, раскачиваясь на стрелках, сразу пошел на-рысях.
Мотай. Крути. Винти.
Поезд мчится.
Огоньки.
Дальняя дорога...
(Перевал: Сборник / Под редакцией А. Веселого, А. Костерина, М. Светлова. Л. Гиз. 1925. Сб. 3)
