стр. 21
ИВАН РУКАВИШНИКОВ
БЕДА.
<Ярило. Две песни из поэмы. Стих напевный>
Перед той перед бедой за великой рекой
Боры древние загоралися.
Загорались боры древние дремучие.
Черный дым стоял со днем тридцать дней.
Черный дым стоял, застил солнце на небе.
Со днем тридцать дней народ сумерничал.
Из полымя выдирались, в стада собирались
Лисы с медведями, волки с ольнями,
Вепри-кабаны, с ними звери невиданные.
Стадами к воде бежали, друг дружку не трогали.
А и был зверь один, он повыше коня, повыше ольня, а рог семь.
А еще был зверь, дерз-храбер, как вепрь.
У того у зверя клыки по пол локтя, а ок три.
А над теми над борами из-за полымя, из-за дыма птицам лететь нельзя.
А которые птицы летные бежать не могли,
Небегучие те птицы летные погибали в огне.
Из далекой из пещеры выходил стар сед человек.
А и шел он, шел по-над-земью с рання утра до ночи.
А и шел он, шел каждый день с того краю, где солнце вставало.
А и шел он, шел в тот край, где солнце закатывалось.
А и тот стар сед человек в землю глядел.
А и тот стар сед человек ничего не говорил никому же.
стр. 22
Со днем тридцать дней без дождю, без ветру свежего бедовал народ.
Да еще бедовал-горевал, беды горшей дожидаючи.
На последнюю ночь в небо две луны взошло.
На последний день страшно гром загремел с того краю,
где далекие горы Югорские.
На последний день со всего неба тучи над борами сошлись.
А к полудню тучи те дождем пролились.
Уж таким-ли дождем ливным-проливным.
А и тем ливнем-дождем огонь-полымя в землю вбило.
И тогда народ вздохнул.
Трава-мурава опять вскорости зелена стала, зелена да радостна.
Только нет в заречьи бора на-далеко.
Стоит пенье черное погорелое.
Стоит пал, душу тоской мутит.
Только все зверье убежало-ушло далеко в боры другие.
Все зверье, что душу радует человечью.
Нет ни вепря, ни ольня, ни медведя, ни белочки.
А из птиц осталось воронье, галочье, воробье да ястребы.
А и змей-медяниц развелось видимо-невидимо.
Тогда по земле вести пошли. Вести страшные, вести ратные.
(Круг: Альманах артели писателей. М.; Л. Круг. 1925. [Кн.] 5)
