[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Между первой и второй
Древние греки не знали о себе главного: что они — древние. Старая грустная шутка, страхуя от высокомерия, не отрицает необходимости самоанализа. Эллины о себе знали не так уж мало, а их опыт сыграл весомую роль для будущих концепций античности. Вот сюжет поближе: самоощущение людей позднесоветской эпохи отлилось в удобную (соблазнительно простую, а потому, в сущности, лживую) формулу — «застой». Недавно я сказал дочери, что, будь посвободней, занялся бы эволюцией российской словесности 1950–80-х, ибо период этот видится сложно организованным, «темным», интересным. И что так не только с литературой, но и общественной жизнью, политикой, экономикой. Дочь (студентк-историк) изумилась: Что там интересного? Застой и застой. Конечно, тут сработал закон исторической оптики, гениально выраженный Пастернаком: Повесть наших отцов, / Точно повесть / Из века Стюартов, / Отдаленней, чем Пушкин, / И видится / Точно во сне. Но и специфика культуры «брежневского» эона тоже. Слишком многим тогда мнилось, что «развитой социализм» вечен. Мало кто умел слышать Солженицына, трезво и с тревогой размышлявшего о порядке вещей и его перспективах (в частности — революционных, но совсем не радужных).
Мы не греки и не римляне, но должны стремиться понять свое время (и через то — свое назначение). Этой задаче была посвящена многолетняя работа критика, историка, филолога, журналиста, прозаика, телеведущего (тысячеискусника) Александра Архангельского «Важнее, чем политика» — цикл публичных бесед с художниками и интеллектуалами, проходивших на площадке Высшей школы экономики, где преподают Архангельский и ваш обозреватель. Теперь отредактированные и прокомментированные стенограммы одиннадцати вечеров (было их много больше) собраны под переплетом — «Важнее, чем политика. Почему мы так живем и как могли бы жить» (М., «Астрель»). Ведущий (он же составитель книги) сказал мне, что не доволен подзаголовком. По-моему, зря. Второй нерв сюжета (осмысление современности) неотделим от первого: важнее политики — культура.
Важнее не значит лучше. Культура может быть бесчеловечной и бесперспективной. (Не всякий опыт и артефакт востребован потомками — даже в эру нашего оголтелого «историзма». Сентенция При слове «культура» я хватаюсь за револьвер — плод не «варварства», а изощренной — и мерзкой — культуры.) Ни искусство, ни наука, ни техника, ни религия не могут сами собой защитить человека (и состоящий из личностей социум) от дурной политики. Пословицу Богу молись, а к берегу гребись придумали не атеисты, а православные. (Помнить о ней стоило бы тем, кто заменил безответственную «веру» в Бога таким же упованием на рынок или Интернет.) Важнее значит объемнее. Культура формируется не только индивидуальными усилиями мыслителей, творцов, менеджеров, но и обществом, ищущим баланс между «старым» и «новым». Принимающим (варьируя по-своему) вечные ценности или их отвергающим. Иногда — в наглую; чаще — скрытно, разводя красивые слова и дьявольскую практику.
Собеседники Архангельского говорили о своих трудах (книгах, фильмах, идеях, «проектах») и днях, о своем понимании конкретных событий, своем опыте, но так или иначе выходили к ключевым вопросам: Где мы обретаемся? Кем себя чувствуем? Как жить дальше? Наряду с именитыми гостями (теми, что могли быть не в зале, а на трибуне) в диалог серьезно вступали студенты. Читая, я не раз гордо вскидывался: во где служу! во кого учу!
Мешали ликовать обстоятельства времени. Ибо вникал я в замечательную работу Архангельского между первой и второй. Не рюмками, а пересдачами экзамена студентами выпускного курса той же самой Вышки. На одной я столкнулся с «текстом», какого не видел никогда, хотя преподаю больше двадцати лет, — в зачетке было начертано: незачет. Чтобы вырвать такой автограф, надо довести преподавателя до белого каленья. Заверяю: мой сорвавшийся коллега — человек, обычно отменно владеющий собой. Страх прослыть плагиатором, удержал меня от сходного жеста, когда на другой пересдаче безответным стал вопрос: Что произошло в России в 1917 году? Только не надо витийствовать свободе от советских стереотипов. Все проще, опаснее, страшнее. И важнее, чем политика.
Андрей Немзер
03/06/11