[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Фантастическая история продолжается
Многие, наверно, помнят анекдот о генерале, прозевавшем царские именины и отправившем государю телеграмму: Третий день пью здоровье Вашего Императорского Величества. Не важно, имел ли место сей случай или придуман злоязычным умником — нравы наши байка характеризует точно. Мы можем забыть о серьезном событии, но, коли вспомним, будем ликовать долго и вдохновенно. Нынешний год — юбилейный для «Литературного наследства», одной из самых осмысленных и в то же время фантастических российских гуманитарных институций ХХ века, к счастью, пережившей советскую власть.
Весной 1931 года завидно энергичный историк литературы, искусствовед и коллекционер Илья Самойлович Зильберштейн сумел договориться с главой «Жургаза» («Журнально-газетного объединения», теперь бы эта структура именовалась «холдингом») Михаилом Кольцовым о создании журнала публикаций по истории словесности и общественной мысли. Видимо, не без помощи влиятельного Кольцова было получено «высочайшее» одобрение. При этом формально «Литературное наследство» начало выходить (на деньги «Жургаза») под эгидой самой зловещей литературной организации той поры — РАППа (правда, недолго — всего 2 номера). Точную дату основания «журнала» (обернувшегося серией непериодически выходящих увесистых томов) назвать трудно — лишь совсем недавно сотрудники «ЛН» обнаружили запись в трудовой книжке Зильберштейна — он был зачислен в штат только что созданной редакции «ЛН» 1 августа 1931 года. Об этом открытии мне рассказал нынешний руководитель «ЛН» (теперь — отдела Института мировой литературы РАН) яркий историк литературы 1920–30-х годов Александр Галушкин. Вот тут-то и вспомнился «генеральский» сюжет: Третий (четвертый?) месяц поем хвалу «Литературному наследству»! Не желая вспоминать об ответе императора проштрафившемуся подданному: Пора бы остановиться.
Не пора. Потому что значение «Литературного наследства» для движения отечественной гуманитарной мысли и всей русской культуры минувшего века «преувеличить» невозможно, а говорилось о том мало, редко и невнятно. В советскую пору иначе и быть не могло. Назвать вещи своими именами, признать, что именно «Литературное наследство» хранит дух настоящей науки, что кропотливая работа его немногочисленных сотрудников под руководством Зильберштейна и Сергея Александровича Макашина — несоизмеримо важнее тьмы «академических» трудов, что подлинная история литературы выстраивается (реконструируется) здесь, а не в конторах по изготовлению диссертаций («на все проливающих свет»), что при государственной установке на «полезную» фальсификацию прошлого можно сохранять уважение к факту и документу (а значит, к исторической реальности и ушедшим людям — писателям, публицистам, мыслителям) — значило бы «подставить» содружество подвижников и их «сторонних» коллег-сочувственников.
Конечно, 30-е годы мало схожи с 50-ми или позднесоветской эрой: первые тома «ЛН» сильно отличаются от последующих. Конечно, в «вегетарианские» времена у издания появились достойные (или тщащиеся таковыми выглядеть) конкуренты. Конечно, история «ЛН» изобилует компромиссами (иные из которых сегодня могут кого-то ужаснуть — что ж, вас там не стояло!) и горькими поражениями. Но факт остается фактом: издание оставалось собой. И остается — встречая юбилей в куда лучшей форме, чем тоже некогда славные «Литературные памятники» и ставшая «Новой» «Библиотека поэта».
В ближайшее время должны появиться вторая книга фетовского тома (первая стала крупным событием) и том автобиографических материалов Андрея Белого. В будущем году «ЛН» надеется представить «отчет» о своих деяниях — аналитический указатель к вышедшим 103 томам. Фантастическая жизнь продолжается.
А легендарные редакторы уходят. В юбилейном году скончались сперва Татьяна Георгиевна Динесман, а вскоре за ней Лия Михайловна Розенблюм. Памятником им и всем уже оставившим здешний мир подвижникам великой серии должны стать новые тома с заветными литерами «ЛН». Что зависит не только от сегодняшних сотрудников издания.
Андрей Немзер
05/08/11