Озабоченная перспективами отечественной словесности, редакция "Знамени" (N 7; вообще-то о нем ниже) решила опросить нескольких критиков и писателей: появились ли в последние два-три года обнадеживающие дебютанты-прозаики моложе 35 лет? Критики и писатели (Сергей Боровиков, Никита Елисеев, Валерий Попов, Ольга Славникова и др.), как водится, отвечали уклончиво: мол, кое-кто есть, а если и нет, то будут; и два-три года не срок, и "возрастные" критерии не всегда работают. В общем, поговорили о своем, о девичьем. Куда эффектнее ответил на вопрос коллег другой журнал - "Новый мир" (N 7), разбивший по летней поре площадку молодняка.

Для начала почти патриарх (родился 1959, автор нескольких книг; "НМ" славен справками об авторах) Алексей Зикмунд, благословленный самим Миланом Кундерой: "На сегодняшний день состояние европейской литературы таково, что о большинстве авторов и писать не хочется. О Зикмунде хочется написать, но лучше о нем не писать. Лучше его прочесть". И лучше - в переводе, как, видимо, читал Зикмунда чешско-французский классик. Герой повести "Герберт" - четырнадцатилетний отрок; время и место действия - 1936 год, Третий Рейх и Швейцария, где Герберт навещает отца. Все очень "стильно": "Медные чернильницы, тяжелые каменные стаканы для карандашей, неуклюжий квадратный пресс с головой орла были бастионом (одним? - А. Н.) на поле условных сражений с сутью реального". Пробуждение плоти, трепетание духовности, эстетизированная декадентская гнильца, роскошные интерьеры, двусмысленные разговоры, хряпающая поступь хрякообразных штурмовиков, тяготение к силе (нацизму), переходящее в омерзение, любовь к полуеврейке, первый стакан коньяка, первое знакомство (теоретическое) с презервативами, первая ночь с полупьяной шлюхой по призванию, сны и видения, "любовь и смерть состоят из одного вещества"), трагическая гибель изысканного "все усложняющего" героя (он сперва стреляет в штурмовиков, а потом в себя). Автор безусловно не только прочел много книг, но посмотрел много фильмов. Сами знаете каких. И хотя Зикмунд не дебютант и разменял пятый десяток, его уверенно можно причислить к "молодым", "начинающим" и "подающим надежды". Пусть подает. Похоже, это надолго.

Лев Усыскин (родился в 1965; эх, тоже за 35 перешагнул!) прежде был известен как гроссмейстер либерального речеговорения (преимущественно в "Неприкосновенном запасе"). Ныне он представлен рассказом "Новая секретарша". "Девятнадцатилетнюю девочку, без следов английского" взяли по блату в некую фирму. У девочки все из рук валится, она плачет, а загруженный производственными неурядицами шеф (из тех, что раньше книжки читали и под гитару пели) ее терпит. И однажды предлагает подвести до дома. Подвозит, заходит в гости, сидит на кухне. "Он скорее почувствовал, чем услышал, как Жанна вновь появилась на кухне; какая-то неведомая, бархатисто-властная сила заставила его отпрянуть от подоконника, повернуться ей навстречу, сделать шаг вперед... <...> Она распахнула халатик, обнажив груди, неожиданно крупные для ее детской фигурки, с большими очень темными кругами вокруг сосков. Куныгин сделал еще шаг и коснулся их своими ладонями осторожно - и тут же прильнул к ним со всей непреодолимой прямотой несдерживаемой страсти..." Курсив мой. А вообще-то хочется закурсивить весь рассказ, венчающийся размышлениями героя о том, "что, если бы тогда, на втором курсе, задумчивая, зеленоглазая Аня не сделала аборт, их ребенку было бы сейчас как раз девятнадцать..." и прибавкой к жалованью новой секретарши пятидесяти долларов. "В общем, она оказалась неплохим работником". Он - молодой, наконец-то отысканный писатель - тоже.

После Зикмунда с Усыскиным повесть Юлии Песковой (родилась в 1976) "Привет, красавица!" кажется даже милой. Описаны тут вполне бессмысленные каникулы русской барышни (впрочем, замуж уже сходившей) в испанском захолустье. Бары, танцы, цыгане, горы, занудливый придурок-соотечественник, флирт как воздух. Очередная "невыносимая легкость бытия". Но, во-первых, все-таки Гишпания. А во-вторых, как говаривала тетушка Ивана Федоровича Шпоньки, "Воно ще молода дытына".

Проза в "НМ" представлена рассказом Виктора Астафьева "Связистка". Публицистика - сельскохозяйственными размышлениями Бориса Екимова "Новое начало, или На колу мочало" (фермы лучше колхозов, а частной собственности на землю вводить не надо) и статьей Юрия Каграманова "Ислам, Запад и Россия" (о том, что стоит внимательно вглядеться в опыт Ирана последних лет). Критика - забавной дискуссией о пользе и вреде книг про Гарри Поттера (в целом получается, что книжки недурные, но бывают сказки и поинтересней; я и сам так думаю).

Теперь вернемся в "Знамя" (N 7). Здесь напечатан роман (на 53 страницы!) Елены Поповой "Большое путешествие Малышки" - ироничная, с притчевым налетом история про "девочку из литчасти" великого Театра. С тех пор, как "умер" (а на самом деле затворился в потайной комнате) основоположник Театра и родитель многочисленных театральных служащих великий Сам, в Театре все плохо. То производственные пьесы ставить надо, то коммерческие водевили с обнаженкой. Те и другие "до ума довести" может только шибко пьющий и еще шибче философствующий завлит. Режиссеры меняются, Прима выгуливает по залу белого шпица, актеры интригуют, а очередной гений репетирует "Ромео и Джульетту", но вынести самую печальную повесть на сцену ему опять не дадут. Все это и наблюдает Малышка, "хранительница очага", спасительница очередных гениев, партнерша временами пробуждающегося основоположника по игре в пьяницу. В итоге Сам умирает окончательно, Театр рушится, а на его месте компания старшеклассников репетирует веронскую историю. Наверно, трогать должно.

В поэтическом разделе интересны новая порция "Разговоров с богом" Геннадия Русакова и публикация из наследия Нины Искренко "и берегов не стало". Очень любопытен дневник критика Льва Левицкого: шестидесятые годы, густой литературный быт, живые размышления о словесности, культуре, истории.

Предъюбилейная книжка "Нового литературного обозрения" (N 49) - одна из самых ярких и насыщенных за последнее время. В номере доминируют три "культурных героя" - Мишель Фуко, Александр Герцен, Лидия Гинзбург.

Фундаментальные и весьма влиятельные в гуманитарном мире идеи французского культуролога, а равно возможность их корректного использования в "античных" и "российских" штудиях подробно обсуждают античники (Михаил Гаспаров, Андрей Россиус; здесь же перевод статьи Поля Вейна "Фуко: революция в историографии") и специалисты по русской культуре (психоисторик Александр Эткинд, социологи Лев Гудков и Борис Дубин, филолог Виктор Живов, философ-филолог Игорь Смирнов и др.) Сюжет достаточно напряженный, но временами сбивается на общие рассуждения про Россию, Запад, науку и интеллигенцию.

Герценоведение представлено западными исследованиями, начиная с классической работы Исайи Берлина (напомним, что "НЛО" недавно выпустило его двухтомник) и до сравнительно новых (к примеру, глава "Герцен против Шопенгауэра: ответ пессимизму" из книги Айлин Келли 1998 года). Весьма содержательна публикация герценовского эпистолярия из зарубежных семейных архивов и сопутствующие ей статьи директора московского музея Герцена Ирины Желваковой.

О незаурядном писателе и историке словесности Лидии Яковлевне Гинзбург размышляют как западные исследователи (Сара Пратт "Лидия Гинзбург, русский демократ на rendez-vous", Карин Грельц "Осажденный смысл. Заметки переводчика "Записок блокадного человека"), так и когдатошние молодые знакомцы Л. Я. (Кирилл Кобрин, Андрей Левкин). Настоящий интеллектуальный праздник - письма Л. Я. ее другу и коллеге, как и Гинзбург, участнику знаменитого семинара Тынянова-Эйхенбаума Борису Бухштабу. С не меньшим удовольствием читаются подробные мемуары Сергея Бочарова и Александра Чудакова.

В общем, журнал подходит к своему десятилетию во всеоружии. В ближайших номерах "Времени новостей" будет опубликовано интервью с главным редактором "НЛО" Ириной Прохоровой.

31/07/2001