[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
"НЛО" и "Юпитер"
Сегодня издательство "Новое литературное обозрение" отмечает свое десятилетие. Искренне восхищаясь творческой энергией всех прошлых и нынешних сотрудников основателя и главного редактора "НЛО" Ирины Прохоровой, испытывая живую благодарность за 57 томов собственно "Нового литературного обозрения" (с этого литературоведческого журнала будущий "концерн" и начинался), 25 номеров "Неприкосновенного запаса", великое множество книг (литературоведение, история, культурология, философия, современные поэзия и проза, мемуаристика, эссеистика, публикации наследия), организацию серьезных научных конференций и веселых дружеских праздников, непрестанное стремление "структурировать" жизнь "культурного сообщества", необходимо признать: без "НЛО" карты нашего звездного неба теперь не нарисуешь. И пожелать юбилярам мужества, оптимизма, верности филологическому духу (духу любви к слову) и вечной молодости. Не говоря уж о коммерческом успехе и связанных с ним материальных радостях.
Ясно, что юбиляром в этом, последнем в 2002 году, обзоре - первое место. "Новое литературное обозрение" (N 57) открывается блоком "После Cultural Studies: эстетическое как новый горизонт?", где центральное место отведено статье Бориса Дубина "Классическое, элитарное, массовое: начала дифференциации и механизмы внутренней динамики в системе литературы" (другая статья Дубина - "Литературная культура сегодня" - опубликована "Знаменем"). Американский опыт освещается Татьяной Венедиктовой - "Республика писем": институт литературы и реалии Нового света". Весьма любопытно и остроумно сопоставление двух "народных романов" - "Унесенных ветром" и "Хождения по мукам" - предпринятое М. Литовской ("Аристократия в демократические времена"). Достойны внимания материалы из разделов "Бахтин ex occidente", "Российское студенчество начала ХХ века: легенды и фактография" и легенды" и "Игра и превращения: творчество Леонида Гиршовича" (статья Марка Липовецкого и беседа с писателем Ильи Кукулина).
Три главных темы "Неприкосновенного запаса" (N 5/25) - "Миграция: невеликое переселение народов", "Просвещение как социальный проект" и "Архитектура: искусство забвения". Советую не пропустить здравую и ответственную статью Святослава Каспэ "Империя под ударом. Конец дебатов о политике и культуре".
Считается, что литературные журналы сваливают в декабрьские номера "остатки" былого пиршества. Честно говоря, всегда сомневался в непреложности этого правила, что решительно опровергнуто "Знаменем" (N 12). Вот уж воистину "остатки сладки"!
Превосходны два рассказа "Из опущенной жизни" Эдуарда Кочергина, живописующие жутковатый, увечный и в уродливости своей поэтичный мир питерского "дна" послевоенных лет. В "Мытарке Коломенской" речь идет об артели нищих женщин (!), что промышляла отпеванием - строго по церковному обряду! - покойников, чья запуганная родня страшилась позвать священника. "Анюта Непорочная" - сожительница старого опытнейшего вора, один сеанс "работы" с которым навсегда отпечатался в памяти мальца-затырщика. Как и ночной разговор любовников, нечаянно им подслушанный: - Не знаю, как тебе, Анюта, а мне подфартило к концу житухи. Наградила она меня тобою, покрыла твоей добротой. Правда, не тот я стал работничек по всяким действиям, как раньше. - Степушка, татик ты мой севериновый, перкуша ненаглядная, - ласкала Анюта своего старого вора, ловко мешая русский язык с родным чухонским. - Лунь-пойка мой любимый, достаешь ты меня так, что и молодому не снилось. И так же двуязычно костерит милиционеров, что утром после поминок по старому вору в законе пришли брать "поминальщиков", а застали только вдову, еврея-скрипача да бездомных псов, яростно защищавших Анюту от блюстителей закона. - Сатана-перкеле, фараоны проклятые, собак-то за что кураты мокрушные!
Симпатичны рассказы о журналисте Жене Троицком журналиста Петра Образцова - особенно "Подворотня Расемон" и "Жизнь Труппа" (Женя, лихо расправляясь с редакционной текучкой, параллельно сочиняет детектив, конспект коего вполне увлекателен). Интересны "Записки на память" переводчицы Людмилы Синянской, воссоздающие гротескно-обыденную картину бытия-функционирования советских надзирателей при культуре (автору выпало служить сперва в фурцевском Минкульте, а потом в Союзе писателей). Трогательны стихи Ольги Арефьевой...
И главное: роман Леонида Зорина "Юпитер". В некоем театре ставят пьесу об отношениях "Юпитера", "отца народов", "лучшего друга советских писателей" (кликуха, с которой тиран вошел в историю ни разу в тексте не названа - опущу ее и я) с художниками, чьи имена вошли не только в историю, но и в зоринский текст - Мандельштамом, Булгаковым, Маяковским, Мейерхольдом, Ахматовой, Зощенко, Пастернаком... Пьеса "либерально-обличительная" и попросту пошлая. Роль Юпитера поручена рассказчику, премьеру труппы и, судя по всему, артисту незаурядного дарования. Давно и страстно ненавидя своего персонажа, актер браться за работу не хочет. Но, убежденный близким, берется и начинает входить в образ. А для того ведет записи внутренних монологов Юпитера, разумеется, его оправдывающих. Двигаясь от дней первого ареста Мандельштама к 5 марта 1953 года, по ходу дела теряя работу (театру нужно не оправдание Юпитера, а его "абличение"), жену, сына, единственного друга, любовницу (все оказались мелки и корыстны - точно как исторические оппоненты Юпитера), оставшись в полном одиночестве (как властитель на ближней даче), артист полностью сливается с ролью. То есть со сгустком небытия, которое его и утягивает - то ли (Бог милостив!) до излечения, то ли навсегда. Чему предшествует разговор Юпитера с Пастернаком. Тот самый, от которого он ушел в 1934 году - о жизни и смерти. И заканчивается он, как и должен закончиться: - Прощайте. Мы никогда не поймем друг друга <...> - Почему же? Разве вы не артист? - Нет, - закричал я. - С чего вы взяли? Забудьте об этом. Я - Юпитер <...> Да, - закричал я. - Да, я артист. <...> Черт бы вас всех взял! До единого. Вас и ваши игры с дьяволом. Они надоели мне до смерти, до смерти. Я только артист. Поздно. 5 марта 2003 года (день, который нам еще предстоит, пятидесятилетие слияния того Юпитера с тем, кому он верно служил) стало 5 мартом 1953-го. Нет места писать о филигранной точности сюжета и мастерстве психологических мотивировок. Зорин сказал о том, куда ведут модные ныне игры с дьяволом - триединство "апологии зла" (в России нельзя иначе, у истории свои законы, человек жаждет рабства), нравственного релятивизма (зло и добро категории исторические) и завистливого стремления принизить гения (так же просили сладенького, трусили и пресмыкались). Да, от "либеральных" благоглупостей и желания наварить капиталец на крови мучеников сильно тошнит. Да, у исторической науки есть свои права. Да, "все сложнее". Но у разнообразных игр с дьяволом один итог, тот самый, к которому Шекспировы ведьмы с их зло есть добро, добро есть зло, привели Макбета.
Об этом хорошо знал Феликс Светов, замечательный прозаик, узник совести, человек редкой душевной чистоты, что нежданно покинул нас в уходящем году. Его последняя проза - рассказ "Воля" и страницы неоконченной повести "Рязаночка" - тоже опубликована в декабрьском "Знамени".
24/12/02
[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]