[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Не такие уж мы убогие
Русская литература в 2009 году
Уходящий литературный год был, по моему разумению, не слишком удачным. Прежде всего — скучным и монотонным. Заслуженно признанные (много лет назад или совсем недавно) публикой и критикой авторы аккуратно выдавали сочинения в стихах и в прозе, обеспечивая бесперебойную работу журналов и издательств. В свой черед раздавались премии. Решения судейских коллегий особыми бурями не отзывались. (Если вынести за скобки дежурный «праведный гнев» записных обличителей мнимой «либеральной диктатуры», то есть патентованных мастеров мелких интриганских подтасовок и тщательно отрепетированных хамских истерик.) Молчание нескольких крупных писателей (например, Ольги Славниковой и Андрея Дмитриева) угнетало куда больше, чем промахи их достойных собратьев (например, «Беглец» Александра Кабакова), появление очередных поделок обреченных на успех «звезд» («Т» Виктора Пелевина) или криворукое (но успешное) конструирование кумиров нового призыва (Александр Терехов с его «Каменным мостом», свистопляска вокруг которого явила собой идеальный пример попрания того, что зовется «добрыми литературными нравами»). Череда горьких утрат (Наталия Трауберг, Василий Аксенов, Григорий Бакланов, Петр Вайль, Михаил Генделев, Лев Лосев, Александр Межиров, Всеволод Некрасов, Михаил Поздняев, Алексей Песков, Александр Пятигорский, Лев Осповат, Евгений Сабуров, Юрий Щеглов….) наложила густую черную тень на и без того затуманенный пейзаж отечественной словесности. При такой погоде запросто можно проглядеть вполне реальные литературные факты, что противостоят мнимости и энтропии, напоминают о непрерывности традиции и предлагают с надеждой смотреть в будущее. О них-то и кажется необходимым напомнить, прощаясь с блеклым (но все-таки не безнадежно мертвым) 2009-м годом.
Всего выразительнее тут два премиальных сюжета. Сколь ни печальны общие картины «Большой книги» и «Русского Букера», но оба состязания выявили по одному яркому новому имени. Открытием «Большой книги» стал роман Мариам Петросян «Дом, в котором…», не получивший официальной награды, но привеченный читателями, голосовавшими в Интернете и не поленившимися там ознакомиться с огромным (960 страниц!) текстом (книга вышла одновременно с подведением итогов конкурса — М., Livebook / «Гаятри»). Букеровское жюри ввело в шорт-лист и тем самым актуализировало изданный мизерным тиражом роман Елены Катишонок «Жили-были старик со старухой…» (СПб., «Геликон Плюс»). Сердечно и поэтично рассказанная (местами — пропетая) Катишонок история о том, как семья донских староверов полвека обреталась у студеного балтийского моря, по-моему, одно из лучших сочинений в прозе уходящего десятилетия. Эпический тон словно бы бессюжетного (чисто хроникального) повествования, мягкий и не тривиальный юмор, трезвый (иногда и строгий) взгляд на обаятельных, но отнюдь не идеализируемых персонажей, вкус к бытописаню (но не к «умертвлению натуры» ради создания «очаровательных» картинок!), доброта без сентиментальности, изящная точность сущностно необходимых отсылок к пушкинским сказкам — все это рождает ощущение счастливой свежести, выхода за рамки привычных литературных (или как бы «антилитературных», ориентированных на «документальность») конвенций. Сходные чувства десять лет назад вызвал роман безвременно ушедшего Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени», переиздание которого, по-моему, крайне необходимо. Как и превращение странного раритета, каким является сейчас роман Катишонок, в издание, доступное обыкновенному читателю (посетителю книжных магазинов): сейчас книги этой днем с огнем не найдешь ни в Москве, где, по общему мнению, как в Греции, есть все, ни в Питере, где расщедрились на квазииздание. Впрочем, и на том искреннее спасибо!
Роман Петросян вызывает у меня куда более сложные эмоции. Раздражает и абсолютизация подростковых проблем, и культ «странностей», и мистические заморочки, и избыток физиологизма и жестокости в иных эпизодах. Раздражает, но… Как ни крути, а одолел я эту громадину очень быстро и не отрываясь. (Увидев книгу, изумился ее объему. Штудируя рукопись, я не предполагал, что текст настолько велик!) Точно так же (быстро и без передышек) читали (на моих глазах) «Дом, в котором…» мои дочери, одной из которых восемнадцать, а другой тринадцать лет. И обе отчетливо книгу одобрили. Такая «симфония» (увы, довольно редкая) весьма показательна. И свидетельствует о том, что мы имеем дело с незаурядным литературным событием.
Перечень удачных (помнящихся, радовавших, заставлявших думать) прозаических сочинений двумя позициями не исчерпывается. Тут необходимо назвать романы Олега Зайончковского («Счастье возможно» — М., «Астрель»), Романа Сенчина («Елтышевы» — «Дружба народов», № 3, 4), Олега Павлова («Асистолия» — «Знамя», № 11, 12), повесть Елены Холмогоровой «Граница дождя» («Дружба народов», № 7), «детскую» (но при этом очень даже взрослую) повесть Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак «Время всегда хорошее» (М., «Время»), повести Максима Осипова «Встреча» и «Камень, ножницы, бумага» («Знамя», № 2, 7; наряду с печатавшейся прежде и отлично помнящейся публицистикой вошли в его книгу «Грех жаловаться», выпущенную присоседившимся к «Астрелю» издательством CORPUS), подборки рассказов Марины Вишневецкой (из цикла «Вещественные доказательства» — «Знамя», № 9; особенное внимание в канун Нового года обращаю на «Елочные шары») и Евгения Шкловского («Поражение Маклакова» — «Новый мир», № 8). Замечательно, что «Время» выпустило двухтомник Бориса Екимова: один том — «На хуторе» — отведен рассказам (в том числе совсем давним и потому незнакомым новому читателю), другой — «Прощание с колхозом» — очеркам. Не говорю уж о том, что издательство это завершило публикацию «Красного Колеса» в окончательной редакции — теперь публике представлено больше трети (одиннадцать томов) тридцатитомного Собрания сочинений Александра Солженицына.
Переходя на поле изданий классической словесности, рад напомнить, что к читателю пришли «Сочинения и переводы, как стихами, так и прозою» Василия Тредиаковского (СПб., «Наука», серия «Литературные памятники»; издание подготовила Надежда Алексеева), снабженное обширным научным аппаратом факсимильное воспроизведение «Од и елегий» Александра Сумарокова (М., «ОГИ»), «Избранные сочинения» Александра Измайлова (там же; творения славного баснописца, «подгулявшего Крылова», несправедливо нареченного «писателем не для дам», любовно собрал и откомментировал поэт Максим Амелин), очередной том («Стихотворные повести и сказки») Полного собрания сочинений и писем Жуковского (М., «Языки русской культуры»), переписка Жуковского с Авдотьей Петровной Елагиной (там же), свод писем Корнея Чуковского за 1926–1969 годы, которым завершилось его пятнадцатитомное Собрание сочинений (М., «Терра»)…
Отнюдь не только специалистов должно порадовать, что Юрий Манн довел до конца взвешенный и спокойный рассказ о трудах и днях великого писателя, славного отнюдь не только безвкусно отмеченным юбилеем, — «Гоголь. Завершение пути» (М., «Аспект пресс»), что Ирина Сурат свела свои статьи и этюды в книгу «Мандельштам и Пушкин» (М., ИМЛИ РАН), что выпущены материалы прошлогодней солженицынской конференции («Путь Солженицына в контексте большого времени. Сборник памяти. 1918–2008» — М., «Русский путь»), что Евгения Абелюк и Константин Поливанов одарили «просвещенных учителей и учеников» «Историей русской литературы» прошлого столетия (первый том — «Начало ХХ века»; второй — «После революций»). Так что, право слово, не такие уж мы убогие.
И наконец — главное. Кроме всего исчисленного, в уходящем году миру явилась едва ли не лучшая (и уж точно самая цельная и стройная) книга Тимура Кибирова — «Греко- и римско-кафолические песенки и потешки» (М., «Время»). Ее одной хватило бы на оправдание современной словесности. И мы еще чем-то недовольны?
Андрей Немзер
25/12/09