[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Вот те хрен
О новом романе Михаила Успенского
Новый роман Михаила Успенского с нетерпением ждали самые разные читатели. От тех разновозрастных "тинэйджеров", что читают исключительно фантастику (любого пошиба и производства), до рафинированных интеллектуалов. От продвинутых "постмодернистов" до кичащихся своими устарелыми "истиной-добром-красотой" традиционалистов. Ждали в многошумном Столенграде и по всем прочим городам и весям нашего необъятного Многоборья (Поскония тож). Ждали обученные посконскими выходцами жители Бонжурии, Неспании, Немчурии, Стрижании и вольного города Чизбурга. Ждали рыцари, купцы, маркитантки, конокрады, чародеи, блудодеи, лиходеи, боляре, хворяне, цари, короли, императоры. И, вестимо, с особенным завистливым напряжением, трубадуры, рапсоды, мифографы, хроноложцы, журналюги, критиканы и прочие буквослагатели. И если за дальним морем, как заверяют нас стародавние газеты и новейшие мифы, впрямь есть блаженная эльфийская страна, то, конечно же, ждали и там. Иначе и быть не могло после того, как Успенский заворожил всю эту разношерстую публику трилогией о похождениях богатыря Жихаря и его славных побратимов ("Там, где нас нет", "Время оно", "Кого за смертью посылать"). Приохотивший нас ко всяким новеллам, устареллам и волынам сочинитель гений свой воспитывал в тиши, а мы - три года с гаком - ждали. Прямо как посконцы после вещих слов всеведающего старца: "- Ладно, ждет, ждет вашу страну великое светлое будущее! - сварливо сказал Килострат. - Да только хрен дождется!"
Вот кто-то кого-то и дождался - взошел "Белый хрен в конопляном поле", выпустило издательство "ЭКСМО-Пресс" новый роман Успенского. Про мужицкого короля Стремглава Бесшабашного, эльфийскую принцессу Алатиэль, их сыновей Тихона, Терентия и Тандарадена. Про войну и про бомбежку, неслыханные перемены и невиданные мятежи, прогресс, государственную службу и очередной конец человеческой истории. Про любовь и смерть. Потому как о другом, если верить нашему сочинителю, романы и не пишутся. Похож новый опус на Жихареву эпопею? Разумеется. Та же изящная игра с фольклором и "фольклоризированной" словесностью (от "Войны и мира" до "Трех мушкетеров"), те же забавы с сопряжением времен (Средневековье, XVII век, современность в одном флаконе), то же скрещение капустника с энциклопедией, те же переходы от удалого разгулья к сердечной тоске. Последняя, впрочем, в "Белом хрене..." стала более ощутимой - и это, конечно, следствие сознательной авторской установки. Успенскому захотелось стать "серьезным писателем" - не теряя всем любезной "кавээнистости", завернуть что-нибудь эдакое. Трагическое. Лирически трепетное. Не побоимся грубого слова - экзистенциальное. Это по-человечески понятное желание совпало с переходом писателя под знамена "ЭКСМО", издательства, что называется, "делового", нацеленного на коммерческий успех и - соответственно - на массовую простодушную аудиторию (на обложке книги ее жанр обозначен с солдатской прямотой - "юмористическая фантастика"). Кажется, издательство и сам писатель несколько переоценили незаурядную (кто бы спорил!), но все же имеющую предел способность Успенского к жанровому, стилевому, культурному многоязычию.
В результате "Белый хрен..." оказался книгой и более плакатной (прямолинейной, по-телевизионному аляповатой) и более метафизичной, чем трилогия о Жихаре. Там ведь (в первой и третьей частях больше, во второй - на мой взгляд, меньше) тоже немало говорилось про звезды над нами и нравственный закон внутри нас. Только касался Успенский этих самых "последних вопросов" как-то мягче, тактичнее, без "звериной серьезности", что вдруг расцвела в "конопляном поле". Слишком сильно давит вообще-то усмешливый и здравомыслящий автор на "метафизическую" педаль: вот и лезут в словах "любовь", "измена", "смерть" аршинные заглавные буквы, вот и шибает в нос какой-то "метерлинковщиной". А газетно-куплетные репризы (часто уморительно смешные) и интертекстуальные навороты (часто по-настоящему изысканные) никак не попадают в "высокий" (на грани невольной пародии) общий тон. Эклектичность утрачивает свойство "приема" и видится проколом. Но не настолько, чтобы усомниться в неповторимости писателя Михаила Успеского. А приставить бы к нему внимательного и умного редактора (из тех, что, сердечно любя автора, не боятся с ним подолгу спорить из-за "проходного" эпизода или ритма отдельной фразы), так и воцарилось бы полное благолепие. Может, дождемся. А пока будем радоваться "хреновому" роману. Каламбур, конечно, так себе, но ведь автор, хорошо зная наше рецензентское племя, сам его запланировал.
11/04/02
[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]