[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Выходи на букву «Эс»
Названы соискатели премии «Большая книга»
Борьбу за три «большекнижных» награды продолжат десять романов. Почему претендентов десять, а не больше, что дозволяет регламент? Видимо, потому, что экспертам захотелось проявить взыскательность и до предела сократить группу соискателей. Чтобы знатоки языками цокали: Ну, строги! Всем шортам шорт! В результате этой изящной операции с дистанции слетели несколько приметных и живых сочинений, «культовые» опусы двух «культовых» авторов, впрочем, уже одаренных нашей самой денежной премией («Ананасная вода для прекрасной дамы» Виктора Пелевина и «Зеленый шатер» Людмилы Улицкой) и прекрасный роман Елены Катишонок «Когда уходит человек», который, по моему разумению, непременно должен был войти в тройку победителей. Больше скажу: работу Катишонок я считаю самым отрадным событием отнюдь не дурного (лучшего за последние годы!) литературного сезона. Досада же от решения экспертного совета «Большой книги» особенно сильна потому, что история «Русского Букера», похоже, прекратила свое течение. Бог весть, на время или навсегда (этот сюжет требует отдельного разговора), но и при добром расположении звезд едва ли очередная (двадцатая!) романная награда будет вручена в срок.
Не потому ли эксперты «Большой книги» впервые отринули установку на жанровое разнообразие, которым эта премия так кичилась? Ни тебе «ЖЗЛ» (в длинном списке светились три книги с факелами) и ее аналогов, ни интеллектуальной эссеистики, ни новеллистических сборников. И правда, зачем теперь на уши вставать, если треклятый конкурент впал (загнан) в летаргию? Ведь о том, что «большой книгой» у нас может быть только роман, все знали и в пору активно разогреваемой моды на non fiction. Поиграли — и будя. Порядок в танковых частях.
Правда, романный статус «Метели» Владимира Сорокина может показаться спорным. Все-таки страниц (букв) маловато. Но кого, кроме учредителей и судей премии Белкина, волнует жанровые различия. (Кстати, подлинный автор болдинских побасенок был бы сейчас выдвинут за любую из них не на награду имени своего героя, а на «казаковку». Или на «Большую книгу» — за цикл в целом.) Какой тут жанр (вообще-то «Метель» — перекормленный рассказ), когда на повестке дня — легитимизация Сорокина. То есть накрут крутизны «Большой книги». Вы думали, что это замшелый официоз? А тут в прошлом году всеми обиженного Пелевина премировали. Очередь за Сорокиным — «Большая книга» идет ноздря в ноздрю с НОСом, уже приветившим великую и ужасную «Метель».
Цветут, цветут на большекнижной клумбе сто цветов. Дерзость изо всех сил поощряют. А также молодость. О чем председатель экспертного совета Михаил Бутов счел необходимым сообщить специально. И правильно сделал. Дерзость, которую всяк понимает по-своему, может и без него бы заметили. А с молодостью как-то сложнее. Вот самые юные соискатели: Сергей Кузнецов («Хоровод воды») родился в 1966-м, Дмитрий Данилов («Горизонтальное положение»), — в 1969-м. Только вот беда, между ними в 1967-м на свет явился Дмитрий Быков («Остромов, или Ученик чародея»), получивший главную премию за биографию Пастернака в 2006-м — моложе он был тогда, чем Данилов с Кузнецовым сегодня. Еще, наверно, Михаила Шишкина надо по молодняку числить — ему полтинник стукнуло уже после публикации претендующего на премию «Письмовника». Но ведь и его лавром увенчали за «Венерин волос». В том же 2006-м, что Быкова. Только почему-то тогда несменяемый Эксперт Аналитикович Бутов гимнов тревожной юности не пел. Должно быть, с годами изменились у него представления о возрастных градациях. Что ж, бывает. Будем теперь знать: молодость кончается в пятьдесят. Или в шестьдесят?
Впрочем, выход на финишную прямую «Остромова…» и «Письмовника» занимателен вовсе не вдруг обнаружившейся юностью авторов. Их романы — солидные, преисполненные велемудрой скорбью, блещущие наработанными изысками, каждым словом подтверждающие «культовый» статус сочинителей (Смотрите, как глубоко все про жизнь понимаю… тьфу, как я плаваю! — кричал Крошка Ру) — типичные «большие книги» нашего времени. Такие же, как пролетевшие мимо кассы творенья Улицкой и Пелевина. С тем же снисходительным высокомерием оповещающие почтеннейшую публику: Все надежды кончаются конфузным пшиком; Ничто не ново под луною; Как не росли в оны годы уши выше лба, так и не вырастут… Так почему одним — карамелька, а другим — шиш без масла? А чтоб интрига была! Чтоб пари заключали: сработает на «Большой книге» чудесное правило «деньги к деньгам» (второе награждение — сильный сюжет) или голосовательная машина чудесным образом выведет на пьедестал трех новых лауреатов?
Хороши ли «романы века» от Быкова и Шишкина, судить не мне. Кому прежние нравились, те и от свежачков могут возликовать. Но при любом отношении к писателям должно признать: они выдали книги глубоко предсказуемые, дублирующие (с надлежащими вариациями) прежние, снискавшие успех, работы. К сожалению, примерно так же дело обстоит с «Орлеаном» Юрия Арабова и «Синей кровью» Юрия Буйды. Разница в одном: Буйде, на мой взгляд, есть, что варьировать, а Арабову — нечего.
Вот и добрался я до своей тройки: «Легкая голова» Ольги Славниковой, «Большая книга перемен» Алексея Слаповского, «Игра в ящик» Сергея Солоуха. Подчеркну: речь идет о моем выборе, а вовсе не о предсказании результата. Лучшие шансы несомненно у Славниковой. Несмотря на легкий скандалец, случившийся после публикации первой части романа, опрометчиво принятой кое-кем за целое, а, может, в какой-то мере и благодаря ему (любой шум на пользу). Славникова, хоть и замечательный прозаик, но в литературный истеблишмент крепко встроена. На «Большой книге» ее однажды обидели — обошли отличный роман «2017» (правда, тогда Букер утешил). Да и для более-менее широкой публики имя Славниковой не пустое. Перспективы Солоуха (о его романе я недавно рассказывал) и Слаповского («Большая книга перемен» покамест опубликована в саратовской «Волге», ее отшлифованная книжная версия должна появиться летом) туманнее. Но, кажется, не безнадежны. Бодрость внушает звукоряд: фамилии трех любезных мне претендентов начинаются с одной и той же буквы. Увековеченной в чудесном стишке о девице (машине), что шла темным лесом за любовным (каким-то) интересом… Впрочем, с той же буквы начинается и фамилия Сорокин.
Андрей Немзер
26/05/11