«МИФ О ПУТИ» И ЭВОЛЮЦИЯ ПИСАТЕЛЕЙ-СИМВОЛИСТОВ^*1

1. «Миф о пути», исчерпывающе рассмотренный применительно к творчеству А. Блока Д. Е. Максимовым², особенно важен потому, что:

1.1. Миф о пути лирического героя у Блока — часть мифологизированной концепции его творческой эволюции, которая, в свою очередь, часть «глобального» мифа о «пути мира». В поэтических символах последнего отражается диалектический характер блоковских взглядов, его устремленность к историзму.

1.2. «Идея о пути» присуща не только Блоку. Заложенная уже в мифо-поэтическом варианте гегелевской «триады» Вл. Соловьева («миф о синтезе»), она, с большей или меньшей отчетливостью, выявилась почти у каждого из символистов (Д. С. Мережковский, А. Белый, Вяч. Иванов и др.). Для авторов же, внутренне чуждых «идее пути» (к ним Д. Е. Максимов справедливо относит Ф. Сологуба), характерно именно отрицание этого поэтического представления.

2. «Миф о пути» как концепция собственной эволюции у художника-символиста может быть рассмотрен с точки зрения:

2.1. Отображения в нем объективных особенностей творческого пути художника;

2.2. Активного влияния мифологической автохарактеристики на последующее творчество писателя;

2.3. Отражения в нем мифопоэтической концепции того или иного художника, лишь в какой-то степени соответствующего его реальному творческому пути.

3. В статье Д. Е. Максимова акцент делался на двух первых аспектах проблемы; в настоящей работе делается попытка отделить «идею пути» от эволюции художника-символиста.

4. Как известно, А. Блок осмыслял свой путь в образах триадического мышления (три тома лирики — «трилогия»; в развитии русского символизма выделяются «теза», «антитеза», «синтез» и т. д.). Влияние этого самоосмысления на творчество Блока 1910-х гг. (и на исследователей, начиная с А. Белого и С. Соловьева) самоочевидно. Однако в творчестве А. Блока отчетливо выделяются не три, а, по крайней мере, следующие семь периодов:

4.1. 1897–1900 гг. — ученичество; освоение традиций романтизма, Пушкина и поэтов «пушкинской плеяды», «чистой лирики» и т. д.;

4.2. 1900–1902 гг. — влияние Вл. Соловьева, создание мифа о преображении лирического «я» (и мира) высокой любовью;

4.3. 1903 – начало 1907 г. — разрушение соловьевской мифологии, влияния «декадентства» (субъективизм, ирония);

4.4. Начало 1907 – начало 1909 гг. — процессы, в которых преобладало разрушение исходного поэтического видения мира, сменяются поисками нового позитивного (объективного, внеличностного) поэтического идеала, обращением к традициям реалистической литературы и демократической критики;

4.5. Весна 1909–1911 гг. — временный отход от идей «общественности», интерес к искусству как высшей реальности, оказывающейся вместе с тем реальностью истории, культуры, путем к историзму;

4.6. 1912–1917 гг. — расцвет блоковского поэтического мироощущения как исторического; интерес к темам действительности; диалектическое восприятие «нераздельности и неслиянности» разных сторон жизни, ее противоречивости, «полифоничности»;

4.7. 1917–1921 гг. — послеоктябрьское творчество; становление «мифа о пути» в поэтическую концепцию революции как стихии и «гуманизма» (противостоящей стихиям буржуазной цивилизации).

5. В отличие от А. Блока, Ф. Сологуб поддерживает созданную критикой начала 1900-х гг. (А. Измайлов, П. Пильский, А. Белый) версию о неизменяемости его творчества, которая во многом становится объективным свойством творчества писателя (ср. отказ от датировок в Собрании сочинений («Шиповник», 1909–1912), перемешивание в поздних сборниках ранних стихов с только что созданными, настойчивое варьирование постоянно повторяющихся образов, сюжетов, мифов, появление «застывших» средств художественной изобразительности, о которых писали В. Брюсов и К. Чуковский, и т. д.). Сологуб рисует образ поэта как мага и чародея, уводящего «от мира» в принципиально неизменяемое царство красоты, созданное авторской фантазией; он представляет себя читателю создателем единого, лишенного развития корпуса текстов³. Однако изучение творчества Ф. Сологуба убеждает в том, что и его художественные принципы претерпевают существенные изменения. Основные этапы эволюции творчества Ф. Сологуба таковы:

5.1. 1890-е гг. — период сочетания постнароднического демократизма и идеализма «Северного вестника». Изображение быта соседствует с отдельными элементами сатирического гротеска и романтического «двоемирия», с мыслями о преображении мира красотой (лирика, «Тяжелые сны»). Однако в целом и «сны» мещанской пошлости, и высокая любовь пока оказываются разными сторонами одной — земной — действительности:

5.2. Начало 1900-х гг. — сближение с «младшими» символистами; отражение соловьевских утопий «Вечной Женственности» и одновременное усиление скепсиса в адрес этих же утопий. Изображение бытовой реальности, сохраняясь и даже выступая на первый план как тема, резко переосмысляется с позиций «неприятия мира». Романтическая сатира, фантастика обнаруживают призрачность бытового мира, которому — в духе романтического двоемирия — противопоставляется «творимая легенда» идеального бытия;

5.3. 1906–1907 гг. — период наиболее активного мифотворчества; формирование «индивидуального» мифа о Дульцинее; усиление утопизма и приглушение иронии; отход от реальности как темы творчества и преимущественное обращение к литературным сюжетам и образам; доминирование драматургии (как жанра, призванного создать «мистериальное» искусство);

5.4. 1908–1909 гг. — разочарование в мифотворчестве; господство иронии, приводящее к созданию «метаметатекстов» — произведений, иронически варьирующих «мифологию» символистов (А. Блока, самого Сологуба и др.);

5.5. 1910–1913 гг. — стремление преодолеть принципы символистской поэтики, сближение с экспрессионизмом Л. Андреева («Любовь над безднами»), эго-футуризмом И. Северянина и т. д.;

5.6. 1914–1917 гг. — отказ от «неприятия мира»; ноты примиренчества («ура-патриотические» сборники); частичное возвращение к бытовым темам;

5.7. 1918–1926 гг. — попытка вернуться к символистскому мифу, потенциально противопоставленному не принятой поэтом действительности; исчезновение идеи пересоздания мира, сменяющейся бегством от реальности в стилизованный «пасторальный» мир; перепевы мотивов прежнего творчества.

6. Как видим, «идея пути» и реальная эволюция писателя существенно различаются. Последняя, естественно, определена не мифопоэтическими (хотя бы и с элементами историзма), а историческими и историко-литературными закономерностями. Поэтому в движении столь разных художников, как Блок и Сологуб, много общего (ср. расцвет «жизнестроительских» утопий в предреволюционные годы, разочарование в «мифотворчестве» перед лицом революции, а особенно в годы разрушавшей все утопии столыпинской реакции — ощущение «кризиса символизма» и стремление к новому художественному видению мира в 1910-х гг. и т. д.). Реальное движение эволюции художников оказалось значительно динамичней даже «мифа о триаде».

7. Но вместе с тем мифологическая концепция «пути» и реальная эволюция тесно связаны рассмотренной выше двусторонней связью. Связь эта определена тем, что:

7.1. «Идея пути» имеет те же исторические, биографические, культурно-идеологические и т. д. истоки, что и другие представления писателя, а поэтому и «работает» в одном с ними направлении. Блок и Сологуб, развивая противоположные тенденции, заложенные в соловьевском «мифе о синтезе», идею движения и представление о «недвижности» основ бытия, — естественно пришли: один — к поэтически осознанному стимулированию собственной эволюции, другой — к игнорированию ее (по крайней мере, в какие-то периоды), признанию ее «несуществующей» или даже к скрыванию своего движения от себя и читателя.

7.2. Идея пути (как и ее отрицание) является одной из форм самопознания художником его творчества. В частности, Ф. Сологуб, создавая и активно поддерживая версию о своей «неизменяемости», безусловно, ощущал реальную «однострунность» своего таланта (вершина творчества — 1900-е гг., дальнейшие поиски носят хаотичный, нецеленаправленный характер, приводя к реакционному примиренчеству, созданию эпигонских и подчас даже графоманских произведений). Напротив, А. Блок, описывая свой «путь среди революций» как «верный путь», ощущает его общественную и художественную плодотворность, поступательный характер собственного развития (вершина творчества — 1910-е гг.).

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Совместно с Н. Г. Пустыгиной.

² См.: Максимов Д. Е. Идея пути в поэтическом сознании Ал. Блока // Блоковский сборник. Тарту, 1972. Т. 2. С. 25–121.

³ Точнее говоря, нарочитая «недвижность» творчества для Ф. Сологуба оказывается своеобразной маской (в том числе и иронической — «игрой», «морочением» читателя), за которой скрываются глубинные и отнюдь не статичные пласты поэтического сознания. Однако движение глубинной поэтической мысли не есть ее хронологическое развитие, а, скорее всего, внутренний путь: от кажимости мира к его сущности и от сущности — к «Единой» и окончательной Сущности.