Ю. М. ЛОТМАН — ЗАВЕДУЮЩИЙ КАФЕДРОЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ^*

Любовь Киселева

Если самым выдающимся славистом в Тарту в XIX в. был И. А. Бодуэн де Куртене, то в XX в., конечно, Юрий Михайлович Лотман. Ниже речь пойдет лишь об одной грани его деятельности в Тартуском университете, и я постараюсь показать, какой смысл, с моей точки зрения, он вкладывал в работу заведующего кафедрой¹. Я далека от мысли приписывать все, что делалось в 1960–1970-е годы на кафедре русской литературы, усилиям одного заведующего. Это было бы наивно и несправедливо. По глубокому убеждению самого Лотмана, кафедра может действовать только как единство всех ее членов. Кроме того, Юрий Михайлович начал свое заведование не на пустом месте. Он всегда ощущал себя преемником своего предшественника Б. Ф. Егорова, которого высоко ценил. Лотман также мыслил себя частью высокой традиции российского и европейского высшего образования, ориентируясь на своих учителей — профессоров Ленинградского университета (преемников филологической школы старого Санкт-Петербургского университета), а также на историю Тартуского университета, которую знал, любил и ценил².

Когда мы говорим о Лотмане-заведующем, проблема организаторского дара приобретает актуальность. Начну с эпизода, о котором Юрий Михайлович любил рассказывать и которым гордился. Р. О. Якобсон, побывав в Тарту и Кяэрику в конце 1960-х гг., сказал, что Лотман — прекрасный организатор. При этом Юрмих³ всегда с лукавой усмешкой добавлял, что с этим отзывом никто из его друзей и близких, а тем паче из университетского начальства не согласится, но что, мол, Якобсон — единственный человек, который его правильно понял. Воздержимся от выводов, пусть факты говорят сами за себя.

Известно, что Ю. М. Лотман приехал в Тарту в 1950 г. после окончания Ленинградского университета и после долгих мытарств в поисках работы в родном городе, когда ему удалось получить преподавательское место в тартуском Учительском институте⁴. Однако академическая его карьера всецело связана с Тартуским университетом, где он начал свою работу на кафедре русской литературы — сначала на почасовых основаниях (с 15.09.1950 г.), потом — по совместительству на полставки старшим преподавателем (параллельно продолжая работать в Учительском институте). С 1.09.1954 г. занял штатное место доцента⁵, а с 1962 г. — профессора; в 1960 г. он сменил Б. Ф. Егорова на посту заведующего кафедрой (приказ ректора был подписан 8.07.1960 г.). 6 января 1977 г. Ю. М. Лотман был вынужден подать заявление об освобождении его от должности заведующего — «в связи с ухудшившимся здоровьем». Здоровье, действительно, было не в лучшем состоянии, но подлинные причины заключались в усилившемся административном давлении, которое, в свою очередь, было вызвано указаниями компетентных органов. «Добровольное» заявление помогало избежать дополнительных неприятностей и унижений. Вскоре вердикт был вынесен, и 16.02.1977 г. Лотман был перемещен с поста заведующего на место профессора, а с 1.09.1980 г. и вовсе переведен на кафедру зарубежной литературы. Он невесело шутил, что высылка Солженицына на Запад может объяснить, почему профессор по русской литературе работает на зарубежной кафедре.

Таким образом, на посту заведующего кафедрой русской литературы Тартуского университета Ю. М. Лотман проработал немногим более шестнадцати с половиной лет — с июля 1960 по февраль 1977 г., но эти годы составили эпоху в науке, эпоху в истории Тартуско-Московской школы, в истории Тартуского университета и, конечно же, отделения русской и славянской филологии.

В настоящее время основной административной единицей в университете является отделение, в лотмановские времена это было не так, базовой единицей была именно кафедра. Однако в его сознании кафедра была не просто местом работы и уж, конечно, не административной единицей, а живым организмом, за само существование и за жизнедеятельность которого он был в ответе.

1. «Кадры решают всë».

Как свидетельствует справочник «Структура и личный состав Тартуского государственного университета» (“Tartu Riikliku Ülikooli struktuur ja isikuline koosseis”), изданный в 1961 г. и содержащий данные на июнь того года (как раз первый год заведования Ю. М. Лотмана), кафедра русской литературы имела в своем штатном расписании шесть ставок (две с половиной — доцента и три с половиной — старшего преподавателя) и состояла из восьми человек. Доценты: Ю. М. Лотман, В. Т. Адамс, Б. Ф. Егоров (полставки). Старшие преподаватели: кандидаты филологических наук З. Г. Минц и П. С. Рейфман (полставки) и преподаватели без степени: С. Г. Исаков, а также В. И. Беззубов и Й. А. Фельдбах (оба на полставки). Таким образом, в составе кафедры не было ни одного доктора наук и ни одного профессора. Уже очень скоро ситуация меняется. Сам Лотман защищает докторскую диссертацию, становится профессором. Кандидатскую диссертацию защищает С. Г. Исаков. Егоров окончательно покидает кафедру. Зато в 1963 г. приходит неожиданное пополнение: Ю. М. Лотман добился перевода с кафедры русского языка известного диалектолога Т. Ф. Мурниковой (1913–1989), которой грозило увольнение из университета по религиозным мотивам⁶. Это был типично лотмановский жест: он всегда был деятелен в отстаивании интересов своих коллег, часто в ущерб собственным. Результатом активной позиции заведующего, продуктивной работы всей кафедры и доброжелательности университетского руководства (в первую очередь ректора Ф. Д. Клемента) явился кадровый рост: в 1967 г. — уже девять ставок, а осенью 1976 — десять.

В конце 1960 — начале 1970-х происходит резкое омоложение кафедры. В 1969 г. уходит на пенсию Фельдбах (в сталинские времена присланный в университет для идеологического контроля и бывший на кафедре инородным телом)⁷, в 1974 г. — В. Т. Адамс (1899–1993) и Т. Ф. Мурникова. В конкурсе на освободившиеся места старших преподавателей Лотман призывает участвовать А. Э. Мальц (работавшую на кафедре с 1967 по 1999 гг.; в 1967–1974 гг. — в должности старшего лаборанта) и Л. Н. Киселеву (с 1970 по 1974 гг. занимавшую должность лаборанта). Юрий Михайлович всегда рассматривал лаборантские места как «трудовые резервы», как этап для будущей преподавательской карьеры, поэтому из нынешних работников Тартуского университета лаборантами кафедры русской литературы были С. Г. Исаков (еще в долотмановские времена), Л. Н. Киселева, Н. Г. Пустыгина (преподает в Нарвском колледже), П. Х. Тороп (заведует отделением семиотики).

В конце 1960-х гг. открылся еще один «резерв»: кандидаты наук П. С. Рейфман, З. Г. Минц, С. Г. Исаков один за другим переходят на должность старшего научного сотрудника (т. е. уходят в двухлетнюю докторантуру). Вместо них на временные ставки берут новых преподавателей, что дает возможность привлекать новые силы (с надеждой со временем добиться их перехода на постоянное место). Не все здесь получается гладко. В 1968 г. приехал в Тарту П. А. Руднев, которому удалось создать на кафедре свое направление исследований — стиховедческое, собрать вокруг себя активный студенческий стиховедческий семинар (его выпускниками являются, в частности, М. Ю. Лотман и С. А. Шахвердов). Однако в 1972 г. Рудневу пришлось покинуть Тарту, т. к. постоянных мест одновременно для него и его жены Л. П. Новинской добиться не удалось. Отъезд П. А. Руднева воспринимался всеми как большая потеря для кафедры.

Продолжалась полоса защит. Приведем полный список диссертаций, защищенных сотрудниками кафедры русской литературы за период заведования Ю. М. Лотмана (сент. 1960 — янв. 1977):

Докторские

Лотман Ю. М. Пути развития русской литературы преддекабристского периода. — 1961.
Рейфман П. С. Отражение общественно-литературной борьбы на страницах русской периодики 1860-х годов. — 1972.
Минц З. Г. Александр Блок и русская реалистическая литература XIX века. — 1972.
Исаков С. Г. Русская литература в Эстонии в XIX веке. — 1974.

Кандидатские

Исаков С. Г. Прибалтика в русской литературе 1820-х — 1860-х годов. — 1962.
Беззубов В. И. Леонид Андреев и русский реализм начала XX века. — 1968.
Руднев П. А. Метрика Александра Блока. — 1969.
Душечкина Е. В. Художественная функция чужой речи в Киевском летописании. — 1973.
Чернов И. А. Литературная культура русского барокко (пути и методы изучения). —1975.⁸

На момент ухода Лотмана с поста заведующего кафедра имела двух профессоров (Ю. М. Лотман, П. С. Рейфман), трех доцентов (из них двое — З. Г. Минц, С. Г. Исаков были докторами наук⁹; один — В. И. Беззубов — кандидатом), и пятерых старших преподавателей, из которых двое уже были кандидатами наук (Е. В. Душечкина и И. А. Чернов) и трое (А. Э. Мальц, Л. Н. Киселева, П. Х. Тороп) — без степени (двое защитили свои диссертации позже). Никто из «кафедралов» даже не приближался к пенсионному возрасту: старшему Ю. М. Лотману в 1977 г. исполнялось 55 лет, младшим (Киселевой и Торопу) — 27.

Таким образом, две тенденции кадровой политики Лотмана-заведующего прослеживаются отчетливо: укрепление научного потенциала кафедры и омоложение состава, смена поколений. Это были принципиальные лотмановские установки, которые шли вразрез с общей ситуацией на факультете и вообще с кадровой политикой советских вузов.

2. Научная жизнь кафедры.

Для самого Лотмана работа — преподавание и занятие наукой (обе составляющих были неразрывны и перетекали друг в друга) — была органической частью его жизни. От всех недугов он лечился работой. Так было всегда, особенно это стало очевидно в последние годы и месяцы жизни: смертельно больной, в весеннем семестре 1993 г. он читал лекции, за месяц до кончины диктовал статью и давал интервью. Но вот пример из другой эпохи. Приведу цитату из письма ко мне, написанного Ю. М. Лотманом 24.01.1981 из Москвы, где он был на конференции. Письмо грустное: Юрий Михайлович выражает недовольство конференцией, говорит об общем научном кризисе и потом дает автокомментарий к собственному настроению: «Занимался в этот раз мало. Это тоже не способствует».

О научной активности Лотмана красноречиво свидетельствует список его печатных трудов: с 1961 по 1976 гг. им было опубликовано 322 работы (и мы все время должны помнить, что в 1960–70-е гг. возможностей для публикации было гораздо меньше, чем теперь). Конечно, с 1964 г. начинают появляться переводы трудов Лотмана на разные языки, но 202 из упомянутых 322 — это впервые напечатанные тексты, т. е. в среднем по 12 новых работ в год¹⁰. Монографии, изданные в этот период¹¹, отражают сферы его интересов: поэтика, история литературы, кино — могли бы мы сказать, вспоминая название сборника статей Ю. Н. Тынянова. Можно сказать и иначе: поэтика и семиотика культуры, методология науки.

Большинство статей, изданных за интересующий нас период, стали классикой литературоведения и семиотики. Выберем для иллюстрации по десять наиболее значимых из каждого направления, понимая всю условность такого выделения и то, что с начала 1960-х гг. эти два направления в наследии Ю. М. Лотмана уже трудно разграничить¹².

Жить в постоянной работе мысли было для Лотмана делом настолько естественным, что он не признавал иного modus’a vivendi для любого, кто переступил порог учебного заведения — и для тех, кто учит, и для тех, кто учится. Я помню его «непедагогические» советы нам, первокурсникам: надо стараться урывать время от сна, для того, чтобы читать — всегда, везде, все время читать. Он сам читал очень быстро и много, но всегда сетовал на то, как мало успевает прочесть. Одним из главных принципов педагогики Лотмана был синтез учебной и научной работы — не только в собственной деятельности, но и по отношению к коллегам — преподавателям и студентам. Он считал, что хороший студент сразу должен включиться в научную работу. Здесь бывали иногда странные «накладки». Например, я лишь задним числом узнала о том, что Юрий Михайлович был удивлен, что на первом курсе ни я, ни мои однокурсники не посещали его спецкурса для четвертого курса. Ему и в голову не приходило, что мы ни о каком таком спецкурсе и не подозревали, а тем более не знали, что нам можно туда ходить. На втором курсе мы уже были умнее и ошибку исправили. Вообще, нормой для каждого преподавателя кафедры было каждый год читать новый спецкурс, а для студента слушать их все (получалось по четыре-пять спецкурсов в год в дополнение к основному расписанию).

Центром учебной деятельности стали курсовые и дипломные работы. Отношение к ним было серьезным и ответственным. Список дипломных работ, составленный Г. М. Пономаревой¹³, ясно демонстрирует усилия преподавателей кафедры русской литературы превратить учебные сочинения в пусть небольшие, но научные исследования. Постепенно занятия в архивах и библиотеках Москвы и Питера становились для студентов нормой. В результате страдали «количественные показатели», что вызывало недовольство деканата: почему студенты пропускают занятия или имеют задолженности. Начальственные установки выражались неоднократно и недвусмысленно: надо давать такие темы, которые можно разработать, не выезжая из Тарту! Но Ю. М. Лотман не сдавался. Был ли он требовательным преподавателем? И нет, и да. Он был либеральным экзаменатором, но умел вызвать в студенте чувство неудовлетворенности своей подготовкой и стыда за незнание. В научной работе требовал полной отдачи, предельной добросовестности и ответственности. В результате дипломных работ, написанных под его руководством, не так много, как можно было бы ожидать. За весь период работы Ю. М. Лотмана в Тартуском университете под его руководством защищено 84 дипломные работы (1953–1991); за период заведования (1961–1976) — 23 работы.

И все же главное в научной деятельности «кафедры Лотмана» — это научные семинары, конференции, а также собственные научные издания. Для Лотмана это был показатель научной работы и ее стимул, ее условие и способ ее осуществления. Лекции считались важным, но недостаточным способом самореализации, главным считалась научная продукция.

Издания кафедры русской литературы за 1961–1976 гг.
(курсивом обозначены совместные издания с кафедрой русского языка)

1. Труды по русской и славянской филологии. IV. — 1961.
2. Труды по русской и славянской филологии. V. — 1962.
3. Труды по русской и славянской филологии. VI. — 1963.
4. Русская филология. I: Сборник студенческих научных работ. — 1963.
5. Программа и тезисы докладов в летней школе по вторичным моделирующим системам, 19–29 августа 1964. — 1964.
6. Труды по знаковым системам. I. (Лотман Ю. М. Лекции по структуральной поэтике). — 1964.
7. Блоковский сборник. I. — 1964.
8. Труды по знаковым системам. 2. — 1965.
9. Труды по русской и славянской филологии. VIII: Литературоведение. — 1965.
10. Труды по русской и славянской филологии. IX: Литературоведение. — 1966.
11. Тезисы докладов во второй летней школе по вторичным моделирующим системам, 16–26 августа 1966. — 1966.
12. Материалы ХХI научной студенческой конференции. — 1966.
13. Труды по знаковым системам. 3. — 1967.
14. Материалы ХХII научной студенческой конференции. — 1967.
15. III Летняя школа по вторичным моделирующим системам: Тезисы <Доклады>. Кяэрику, 10–20 мая 1968. — 1968.
16. Труды по русской и славянской филологии. ХI: Литературоведение. — 1968.
17. Труды по русской и славянской филологии. ХIII: Литературоведение: Горьковский сборник. — 1968.
18. Русская филология. II: Сборник студенческих научных работ. — 1968.
19. Труды по знаковым системам. 4. — 1969.
20. Литературоведение и школа. — 1969.
21. Материалы ХХV научной студенческой конференции. — 1970.
22. Труды по русской и славянской филологии. ХV: Литературоведение. — 1970.
23. Тезисы докладов IV Летней школы по вторичным моделирующим системам, 17–24 августа 1970. — 1970.
24. Труды по знаковым системам. 5. — 1971.
25. Труды по русской и славянской филологии. ХVIII: Литературоведение. — 1971.
26. Материалы ХХVI научной студенческой конференции. — 1971.
27. Русская филология. III: Сборник студенческих научных работ. — 1971.
28. Блоковский сборник. II. — 1972.
29. Материалы ХХVII научной студенческой конференции. — 1972.
30. Quinquagenario. Сборник статей молодых филологов к 50-летию проф. Ю. М. Лотмана. — 1972.
31. Труды по знаковым системам. 6. — 1973.
32. Сборник статей по вторичным моделирующим системам. — 1973.
33. Труды по русской и славянской филологии. ХХI: Литературоведение. — 1973.
34. Сборник студенческих научных работ. — 1973.
35. Материалы Всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам 1 (5). — 1974.
36. Труды по знаковым системам. 7. — 1975.
37. Труды по русской и славянской филологии. ХХIV: Литературоведение. — 1975.
38. Труды по русской и славянской филологии. ХХVI: Литературоведение. — 1975.
39. Тезисы I Всесоюзной (III) конференции «Творчество А. А. Блока и русская культура ХХ века». 1975.
40. Русская филология. IV: Сборник студенческих научных работ. — 1975.
41. Литературоведение и школа. II. — 1976.

Конечно, издания не возникают на пустом месте. Во многом они являлись результатом научных семинаров и конференций. Для проведения больших научных встреч нужны были официальные разрешения и деньги. Тогда они добывались долгими «хождениями по начальству». Если ходатайства оказывались безуспешными и конференцию невозможно было провести, то просто устраивались заседания кафедры, философского семинара или кафедральные научные сессии с участием гостей.

Конференции и семинары, проведенные кафедрой русской литературы
с сентября 1960 по январь 1977 гг.

1960

1) 24–25 октября — Юбилейная научная конференция, посвященная 20-летию ЭССР.
2) 26–28 ноября — Научная конференция, посвященная 50-летию со дня смерти Л. Н. Толстого.

1961

3) Апрель — Конференция, посвященная 100-летию со дня смерти Т. Г. Шевченко.
4) 9 апреля — Студенческая научная конференция.
5) 13 июня — Научная сессия, посвященная 150-летию со дня рождения В. Г. Белинского.
6) 23 ноября — Конференция, посвященная 250-летию со дня рождения М. В. Ломоносова.

1962

7) Научный семинар по знаковым системам.
8) Апрель — Студенческая научная конференция.
9) Май — Первая Блоковская конференция.
10) Научное заседание кафедры, посвященное 150-летию Отечественной войны 1812 года.

1963

11) Апрель — Студенческая научная конференция.
12) 2–4 декабря — Республиканская научная конференция, посвященная изучению русско- эстонских литературных связей.

1964

13) 3 марта — Научный семинар, посвященный 400-летию печатной русской книги.
14) Апрель — Студенческая научная конференция.
15) 7 июля — Кафедральный семинар с докладом М. Г. Альтшуллера («Костров и проблема русского предромантизма»).
16) 19–29 августа — [Первая] Летняя школа по вторичным моделирующим системам.
17) 23–25 октября — Конференция, посвященная 150-летию со дня рождения М. Ю. Лермонтова.
18) 29 октября — Кафедральный семинар с докладом В. И. Беззубова («Л. Андреев и МХТ»).

1965

19) Апрель — Студенческая научная конференция.

1966

20) Апрель — Студенческая научная конференция.
21) 4 мая — Заседание, посвященное 350-летию со дня смерти Сервантеса и Шекспира.
22) 16–26 августа — Вторая летняя школа по вторичным моделирующим системам.
23) 24 ноября — Конференция, посвященная 200-летию со дня рождения Н. М. Карамзина.

1967

24) Апрель — Студенческая научная конференция.
25) Май — Вторая Блоковская конференция.
26) 15–17 декабря — II-я республиканская конференция по русско-эстонским отношениям.

1968

27) 15 марта — Научная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения А. М. Горького.
28) Апрель — Студенческая научная конференция.
29) 10–20 мая — Третья летняя школа по вторичным моделирующим системам.
30) Осень — Конференция, посвященная 150-летию со дня смерти Н. И. Новикова.

1969

31) Апрель — Студенческая научная конференция.
32) 13 июня — Кафедральный семинар с докладом Т. Венцлова («Творчество Балтрушайтиса как двуязычного поэта»).

1970

33) Апрель — Студенческая научная конференция.
35) 17–24 августа — Четвертая летняя школа по вторичным моделирующим системам.

1971

36) Март — Кафедральный семинар с докладом Ю. М. Лотмана «(К типологии русской культуры XVIII века»).
37) Апрель — Студенческая научная конференция.
38) 20–21 ноября — Конференция, посвященная 150-летию со дня рождения Ф. М. Достоевского
39) 11–12 декабря — Конференция, посвященная 150-летию со дня рождения Н. А. Некрасова.
40) Декабрь — Кафедральный семинар с докладом Ю. М. Лотмана и Т. Ф. Мурниковой. («Методика и современная наука»).

1972

41) 10 января — Кафедральный семинар с докладом Ю. М. Лотмана («Театр и проблемы культуры XIX века»).
42) 11 февраля — Кафедральный семинар с докладом И. А. Чернова («Научная проблематика барокко»).
43) Апрель — Студенческая научная конференция.
44) Май — Кафедральный семинар с докладом Ю. М. Лотмана («Современные проблемы теории литературы в свете постановления ЦК КПСС о задачах литературной критики»). Это, конечно, «протокольное» название. Реальна первая его часть.

1973

45) Апрель — Студенческая научная конференция.
46) 2–5 мая — Конференция «Литературоведение и школа. II».
47) 30 мая — Кафедральный семинар с докладом Ю. М. Лотмана («Марксистско-ленинская методология и проблемы фрейдизма»). «Протокольное» название. Реальна вторая его часть.
48) 12 июня — Кафедральный семинар с докладом В. Килька («О романе И. С. Тургенева “Отцы и дети”»).
49) Декабрь — Кафедральный семинар с докладом З. Г. Минц. Проблема языка в культуре XX века (теоретический доклад).

1974

50) 9 января — Философский семинар с докладом Ю. М. Лотмана («Вопрос о структурной необходимости индивидуальности в системе культуры»).
51) 8–13 февраля — I Всесоюзный симпозиум по вторичным моделирующим системам системам в Тарту.
52) 28 марта– Кафедральный семинар с докладом Ю. М. Лотмана («Прагматика текста»).
53) Март — Кафедральный семинар с докладом В. И. Беззубова («Л. Андреев и революция 1905 года»).
54) 12–14 апреля — Студенческая научная конференция.
55) 30 мая — Философский семинар с докладом Ю. М. Лотмана о разных типах сознания.
56) Май — Кафедральный семинар с докладом И. А. Чернова («Методология литературоведческого анализа»).

1975

57) 5 марта — Кафедральный семинар с докладом Ю. М. Лотмана («Пути и методы изучения народной культуры XVIII века»). 58) 11–13 апреля — Студенческая научная конференция.
59) 20–24 апреля — III (I Всесоюзная) конференция «Творчество А. А. Блока и русская культура XX века».
60) 27 декабря — Научная сессия кафедры с докладами Ю. М. Лотмана, З. Г. Минц, Б. М. Гаспарова, Б. А. Успенского, А. Ф. Белоусова, С. Г. Исакова, А. К. Жолковского.

1976

61) 8 апреля — Кафедральный семинар с докладом Ю. М. Лотмана («О прагматике текста»).
62) 16–18 апреля — Студенческая научная конференция.
63) 10 сентября — Кафедральный семинар на тему «Проблемы семиотики устной речи» с докладами Б. М. Гаспарова, Ю. М. Лотмана.

64) 22 октября — Студенческая научная конференция республик Прибалтики и Белоруссии по гуманитарным и естественным наукам. Секция русской литературы.
65) 2 ноября — Кафедральный семинар с докладом Ю. М. Лотмана («“Русский Пелам” и “Повесть о капитане Копейкине”»). <Часть 1.>
66) Ноябрь — Кафедральный семинар с докладом Ю. М. Лотмана («Проблема X главы “Евгения Онегина” и “Повесть о капитане Копейкине”»). <Часть 2.>
67) 24 ноябрь — Кафедральный семинар с докладом Л. И. Вольперт («Традиции французской комедии у Пушкина и комедиографов его поры»).

1977

68) 8 января — Философский семинар на тему «Дискретные и недискретные языки в механизме культуры».

3. «Мы учим этике!»

Именно так сформулировал Ю. М. Лотман свое педагогическое кредо на одном из заседаний кафедры, где обсуждался некорректный поступок коллеги, использовавшего в своей статье разыскания студентки без соответствующей ссылки (см. книгу протоколов за 1956 г., хранящуюся в кафедральном архиве). Результаты научной деятельности, при всей их важности для Лотмана, никогда не заслоняли для него, как заведующего, критерия личной порядочности, осознанной и выраженной этической позиции. Этот критерий прилагался им, в первую очередь, к самому себе, но и к каждому из членов кафедры. Этическая составляющая, по мнению Лотмана, является важнейшей в личности педагога — как и университетского, так и школьного. В одной из своих многочисленных статей на педагогические темы он пишет: «Я не считаю, что можно разделять обучение и воспитание, видя в них две различные педагогические задачи. <…> Обучение подразумевает, что один хочет учить, а другой хочет учиться. То есть любому акту обучения обязательно сопутствует настройка учителя (самовоспитание) и настройка ученика (воспитание). <…> Для того чтобы ученик хотел получить то, что ему хотят передать, нужно, чтобы ему было интересно. Но только интереса мало: <…> необходимо доверие учеников учителю. Часто одно фальшивое слово, нарушенное обещание, некрасивый недобросовестный поступок убивают доверие и воздвигают стену между учителем и классом. Ученики оценивают не только то, что говорит учитель, а всю его личность и именно своей личностью, человеческим обликом как в классе, так и за его пределами, учитель оказывает основное воспитательное воздействие на учеников»¹⁴. Подготовку учителей русского языка и литературы Ю. М. Лотман воспринимал не только как свой служебный долг (отделение русской филологии готовило тогда именно учителей, преимущественно для эстонской школы), но и как внутреннее призвание. В этом он видел и одну из миссий своей кафедры.

Другой важнейшей, с точки зрения Ю. М. Лотмана, миссией кафедры было представлять русскую культуру в Эстонии (сюда следует отнести и популяризацию русской художественной культуры в эстонской читательской аудитории, и сотрудничество с эстонскими коллегами, и исследование русско-эстонских культурных контактов, и разрушение стереотипов в межнациональных отношениях, обусловленных историческими причинами и т. д.)¹⁵.

4. Концепция кафедры

По мысли Ю. М. Лотмана, кафедра должна была стать той средой, в которой могли бы существовать и воспроизводиться (биологический термин здесь вполне уместен, он присутствует и в слове «среда») интеллигентные, порядочные, образованные люди. Эти люди (молодые преподаватели, студенты), в свою очередь, должны были, по его замыслу, со временем создавать вокруг себя свою среду, передавая культурную эстафету дальше¹⁶. В каком-то смысле это был утопический проект, сродни идеям педагогов-просветителей XVIII в. (например, И. И. Бецкого в России), стремившихся создать «новую породу людей» в закрытых учебных заведениях, изолировав своих воспитанников от жестоких и низких нравов современной действительности и противопоставив им возвышенные устремления, почерпнутые из искусства и философии. Лотман всегда с энтузиазмом относился к самой идее созидания мира усилиями отдельных людей (Н. И. Новиков был одним из любимых его героев). По своим установкам он был просветителем (в смысле XVIII в.). Созвучность его культурологических концепций (культура как память, семиосфера) и жизненных установок очевидна. Он хотел иметь возможность делать то дело, которое считал делом своей жизни. И в этой связи неизбежен вопрос о том, как он уживался с начальством советского вуза и с советским строем.

Об эволюции своих политических взглядов Лотман пишет в «Не-мемуарах». Сам он считал 1968 год и чешские события (ввод советских танков в Прагу) моментом окончательного перелома и моментом полной утраты иллюзий насчет советской власти. Упоминает он (бегло, скромно и затушевывая свою роль) и о своем участии в диссидентском движении. Результаты не замедлили сказаться: в 1970 г. — обыск в квартире, вызовы в КГБ, в конечном счете — свертывание Летних школ и вынужденный уход с заведования кафедрой. Ясно, что выбор был неизбежен: или уезжать на Запад, или садиться в тюрьму, или, оставаясь университетским профессором, не участвовать прямо и демонстративно в диссидентской деятельности (хотя Юрмих продолжал помогать ее участникам много и разнообразно). Политическая (диссидентская) деятельность входила в противоречие с академической. Выбор был сделан в пользу академической, но выбор был не простым и не раз подвергался Лотманом мучительной рефлексии.

5. Уход с заведования явился для Юрия Михайловича тяжелым испытанием (со временем это как-то подзабылось, но в письмах ко мне эта тема ясно прослеживается). С одной стороны, заведование отнимало много времени и душевных сил и дорого ему стоило (Зара Григорьевна Минц признавалась, что была рада, когда заведование кончилось). Заседания ученых советов (университетского и факультетского) он терпеть не мог, всякого рода бюрократические документы — тоже, хотя и управлялся с ними виртуозно, но, как правило, с опозданием, иногда значительным — это вызывало недовольство начальства. Однако, с другой стороны, заведование было возможностью хоть в какой-то мере влиять на ситуацию (говоря сейчас о «руководящей» сфере: чины и регалии помогали добиваться нужных решений, ограждали от вмешательства в кафедральные дела). Кроме того — и это самое главное — кафедру он ощущал как свое детище, и отставка (пусть и вынужденная и, с точки зрения внутрикафедрального отношения к ситуации, — условная) этого детища лишала (своего рода лишение отцовских прав!). Можно сказать, что Лотман пережил серьезный душевный кризис, который долго давал о себе знать. Но потом он был преодолен. Я хочу закончить цитатами из его писем из Мюнхена 1989 г.: «Душой я все время в Тарту <…> Как продвигается подготовка семинара? Вообще, в голове тысяча “как”» (23.02.1989); «Что-то делается в Тарту на родной кафедре?» (28.02.1989).

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Из-за ограниченного объема статья написана в почти тезисной форме. Выбирая между рассуждениями и фактами, я старалась отдавать предпочтение фактическому материалу, поскольку он позволит читателю придти к собственным заключениям.

² Напомню, что первая монография Лотмана была посвящена одному из его предшественников на кафедре, второму профессору российской словесности в Дерпте А. С. Кайсарову. См.: Лотман Ю. М. Андрей Сергеевич Кайсаров и литературно-общественная борьба его времени // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. Тарту, 1958. Вып. 63.

³ Так, с легкой руки Б. Ф. Егорова, называли Лотмана все знавшие его.

⁴ См. об этом: Лотман Ю. М. Не-мемуары // Лотмановский сборник. 1. М., 1995. С. 36–41.

⁵ Диплом доцента, выданный ВАК, датируется 5.06.54 г., приказ ректора ТУ был подписан 24.08.54 г.

⁶ Подробнее см. об этом: Киселева Л. Н. Парадоксы одной биографии. О Татьяне Филаретовне Мурниковой // Вышгород. 1998. № 3. С. 115–118.

⁷ Фельдбах Йоханнес Александрович (1901-1972) — работал на кафедре с 1951 г. См.: Пономарева Г. М. Перед оттепелью: История кафедры русской литературы конца 1940-х — начала 1950-х годов // Вышгород. 1998. № 3. С. 57.

⁸ Перечислим кандидатские диссертации, защищенные под руководством самого Ю. М. Лотмана до 1977 г.: Папаян Р. А. Типологическая характеристика русской метрики (в сопоставлении с армянской) — 1973; Леэметс Х. Д. Метафора в русской романтической прозе 30-х годов XIX века (на материале произведений А. А. Бестужева-Марлинского, Н. А. Полевого и В. Ф. Одоевского) — 1974; Чернов И. А. Литературная культура русского барокко (пути и методы изучения) — 1975.

⁹ Докторская степень З. Г. Минц еще не была утверждена ВАК, за что ее в шутку называли «бабушкой русского ВАК’а». Шутка была горькой: пять лет — с 1972 по 1977 — тянулась процедура утверждения ее блестящей, новаторской докторской диссертации.

¹⁰ См.: Список трудов Ю. М. Лотмана / Сост. Л. Киселева // Лотман Ю. М. Избранные статьи. Таллинн, 1993. Т. 3. С. 444–460.

¹¹ Лекции по структуральной поэтике. Тарту, 1964; Структура художественного текста. М., 1970; Анализ поэтического текста. Л., 1972; Статьи по типологии культуры. Тарту, 1970 и 1973. Вып. 1 и 2; Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллин, 1973; Динамическая модель семиотической системы. М., 1974; Роман в стихах «Евгений Онегин»: Спецкурс. Тарту, 1975; Споры о языке в начале XIX в. как факт русской культуры. Тарту, 1975 (совместно Б. А. Успенским; издано в Ученых записках ТУ как публикация, хотя и по объему, и по сути является монографией). Антологии, изданные в 1961–1976 гг. (подготовка текста, вступительные статьи и комментарии): Поэты начала XIX века. Л., 1961; Карамзин Н. М. Полное собрание стихотворений. М. — Л., 1966; Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969 (автор статьи); Поэты 1790–1810-х годов. Л., 1971 (комментарии совместно с М. Г. Альтшуллером); Семиотика и искусствометрия: Современные зарубежные исследования. Сб. переводов. М., 1972 (сост. и ред. совместно с В. М. Петровым).

¹² «Классические» статьи 1961–1976 гг. (не повторяется то, что вошло в монографии). «Историко-литературные»: 1. Идейная структура «Капитанской дочки»; 2. Истоки «толстовского направления» в русской литературе 1830-х годов. — 1962. 3. «Человек природы» в русской литературе начала XIX века и «цыганская тема» у Блока. — 1964 (совместно с З. Г. Минц). 4. Проблема художественного пространства в прозе Гоголя. — 1968. 5. Декабрист в повседневной жизни (Бытовое поведение как историко-психологическая категория). — 1975. 6. Игровые моменты в поэме «Двенадцать» (совместно с Б. М. Гаспаровым); 7. О Хлестакове; 8. Тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века. — 1975; 9. Бытовое поведение и типология культуры в России XVIII в.; 10. К вопросу об источниковедческом значении высказываний иностранцев о России. — 1976.
«Семиотические»: 1. О разграничении лингвистического и литературоведческого понятия структуры. — 1963. 2. Игра как семиотическая проблема и ее отношение к природе искусства. — 1964. 3. К проблеме типологии культуры. — 1967. 4. О метаязыке типологических описаний культуры. — 1968. 5. Проблема «обучения культуре» как ее типологическая характеристика. — 1971. 6. Знаковый механизм культуры; 7. Каноническое искусство как информационный парадокс; 8. Миф — имя — культура (совместно с Б. А. Успенским); 9. Тезисы к семиотическому изучению культур (В применен. к славян. текстам) (совместно с В. В. Ивановым, А. М. Пятигорским, В. Н. Топоровым, Б. А. Успенским). — 1973. 10. К семиотической типологии русской культуры XVIII в. — 1974 (совместно с Б. А. Успенским).

¹³ См.: Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. III: К 40-летию «Тартуских изданий». Тарту, 1999. С. 332–371.

¹⁴ Lotman J. Hinge kasvatamine // Rahva hääl. 1984. 29 aug. Цитируется по оригиналу.

¹⁵ Я не имею возможности подробнее останавливаться на этом аспекте, но внимательное изучение списка трудов Ю. М. Лотмана даст заинтересованному читателю богатый материал для выводов.

¹⁶ Такое толкование понятия «кафедра», с моей точки зрения, является одной из составляющих понятия «школа», по Лотману.

© Любовь Киселева, 2003