Виталий Куренной / Больнов Отто Ф. Философия экзистенциализма

Виталий Куренной

Больнов Отто Ф. Философия экзистенциализма. СПб.: Лань, 1999.

Вышедшая в Санкт-Петербурге монография Отто Больнова “Философия экзистенциализма”, радует глаз в первую очередь тем, что выходит под шапкой МВД России. Особую весомость приобретает уведомление о наказании за нарушении авторских прав: “Любые попытки нарушения закона будут преследоваться по закону”. Не “нарушения” даже, а так вот прямо и написано — “попытки”. И вообще это дисциплинирует. Переводчика (С. Э. Никулина), конечно, в первую очередь. Взять хотя бы его “Предисловие”: ясно и четко изложено — что, почему и зачем. Оговорено и объяснено, с какой целью приведено немецкое оглавление, для чего немецкие термины, к чему примечания переводчика и т. п. Чувствует выправка. Под стать самому проф. Больнову. Не так-то легко дать систематическое изложение всего, что наговорило все это сборище экзистенциальных мыслителей, отследить генезис, выделить здесь существенное, отделить его от несущественного, привести ясные дистинкции, обозначить пределы и границы, наметить пути преодоления затруднений и т. п. Последнее выдает в нем хорошего немецкого профессора старой закалки. Стиль немного суховат, немного скучноват. Не перегружен ссылками и сносками. Выделены основные представители (как философы, так и поэты). Заданы рамки (немецкая “экзистенциальная философия”), упомянуты французы. Книге много лет (вышла в Германии в самый разгар Второй мировой войны (в сборнике по систематической философии Н. Гартмана (1942)) — это тоже дисциплинирует).

Как и положено хорошему немецкому профессору, у Отто Больнова есть еще десятка три отдельных монографий, не считая статей. О. Больнов хорошо известен своими критическими замечаниями относительно “экзистенциальной философии”. Предлагал развивать ее в более позитивном ключе: не все же от страха ежиться да от ужаса содрогаться — позитивные какие-то вещи также надо привлекать: любовь, например, или доверие. Для нашего Министерства Внутренних Дел очень даже полезная и своевременная работа.

Под стать предисловию и примечания переводчика. Подробное обоснование иногда неожиданных вариантов перевода. Градуирована степень устойчивости перевода (строгий, ситуативный, единичный и проч.), снабженная ссылками на соответствующие места перевода (глава, подглава, абзац, предложение с начала абзаца), пользоваться которыми крайне неудобно (не все же обладают дотошностью майора Пронина). Конструктивный совет: привести на полях нумерацию строк и давать ссылку страница/строка. Или выпустить оцифрованный вариант работы, снабдив ее гиперссылками. В первом случае работа проф. Больнова заодно приобрела бы и академическую монументальность.

Ответственность издания объясняет, видимо, наличие замыкающей статьи А. С. Колесникова и Ю. А. Сандулова. Почерк А. С. Колесникова мы узнали сразу. Екатерина Бубенцова как-то дала нам почитать издаваемый в северной столице альманах “Позиции современной философии” (СПб., Алетейя, 1999), с передовицей того же автора. Сравним следующее предложение из “Позиций”:

Так во Франции, как пишет Паскаль Энгель, аналитическая традиция не получила звучания, хотя и есть свои пропагандисты — витгенштейнианец Ж. Бовус, “научный реалист” Р. Жэкоб, Д. Пруст, Ж. Вайлемин, Ж. Гранже, Ф. Жак, Ф. Неф, Д. Заславский и другие (стр. 9)

и предложение из статьи «“Позитивный экзистенциализма” Отто Фридриха Больнова»:

“Позитивное преодоление” экзистенциализма кратко интерпретировали А. С. Богомолов, Р. М. Габитова, Б. И. Головка, Б. Т. Григорьян, Л. И. Неделя, С. Ф. Одуев, В. И. Ртищев, В. И. Сафьянов (стр. 199).

Обратим внимание на количество перечисляемых имен. Видных аналитиков во Франции 8 (не считая “и других”). Путем несложного подсчета можно твердо установить, что отечественных интерпретаторов “позитивного преодоления” экзистенциализма также 8, не считая других, упомянутых в указанном тексте выше. Учтем и то, что на стр. 198 в той же статье про “позитивный экзистенциализм” упомянуто 18 произведений Больнова, включая сюда книгу “Otto Bollnow im Gespräch“ (1983). Разность количества работ и количества мыслителей равна 10. Это “декада” — весьма почитаемое у пифагорейцев число. Вся эта кабалистика требует самого пристального изучения и указывает на определенный элемент мистики чисел, пустивший свои корни в среде петербургских философов. Но мы немного отвлеклись в сторону. Заметим только, что помимо нудного пересказа каких-то моментов содержания книги О. Больнова, которую читатель по всем понятиям только что должен был закончить читать, данная замыкающая статья содержит ряд представляющих интерес сведений о педагогике О. Больнова. В тупик, правда, ставит вопрос, призванный, должно быть, в какой-то мере подвести итог предлагаемой О. Больновым и Г. Марселем попытке “позитивного” реформирования экзистенциализма: “Только возможно ли с этими рассуждениями улучшить реальную жизнь?”. Есть в этом что-то от вопросов ребром, которые иногда ставят люди в чине не ниже полковника. Вернемся, однако, к переводу самой работы.

Здесь мы хотели бы остановиться на некоторых нюансах перевода, отчасти прокомментированных переводчиком, отчасти нет. Разумеется, выбор варианта для перевода Dasein (“личное бытие“), мы рассматривать не будем. Недоумение, несмотря на весомое обоснование, все же вызывает вариант “экзистенциальное существование”, выбранный для перевода термина die Existenz. Переводчик ссылается здесь, в частности, на “научность” и “холодность” варианта “экзистенция” “для уха обычного человека” (стр. 183). Насколько обоснован такой аргумент? Дело в том, что С. Э. Никулин задает для применения таких аргументов специфическую “рамку”: перевод обращен “не только к одним лишь профессиональным философам” (там же), что и позволяет легитимировать такого рода варианты путем апелляции, например, к “тому простому, кровному, о чем ведется речь в экзистенциальной философии” (стр. 187). То, что предполагаемая область реципиентов перевода шире “университетской среды”, четко проговорено и в “Предисловии”: «“Экзистенциальная философия” способна предоставить порцию “духовной пищи” и более широкой публике» (стр. 9). Поэтому, прежде чем делать какие-то замечания относительно указанных аргументов, следует выяснить, насколько такого рода широкая и в известном смысле “миссионерская” роль, которая отводится этой книге О. Больнова, отвечает содержанию этой книги. Разумеется, для человека, который продолжительное время занимается философией какого-то автора, он приобретает значительность, которая, возможно, незаметна “постороннему”. Тем не менее мы позволим себе суждение на этот счет, которое, не претендуя на некую “объективность”, возможно, в какой-то мере создаст “разнообразие позиций”. “Предисловие переводчика” откровенно признается в том, что Больнов не представляет собой фигуру, сколько-нибудь выделяющуюся на современном философском фоне (и не только в прежней советской, но и в современной зарубежной литературе). Это, так сказать, философ “второго ряда”. Мы никоим образом не придерживаемся деления философов по рангам и ранжирам. Даже если проект “позитивного экзистенциализма” не оказал заметного влияния на развитие последующей философской мысли, это не означает, что данный проект незначителен — в конце концов, большинство систем новоевропейской философии представляют собой нереализованные проекты. Однако, применительно к “Философии экзистенциализма” следует сказать, что она представляет собой систематизацию и типизацию чужых идей и концепций. Такого рода работа представляет собой одну в ряду очень многих работ того жанра, который получил распространение еще со времен Куно Фишера. Здесь многому можно поучиться (несмотря на то, что работа Больнова может показаться в чем-то устаревшей). Но это именно ”профессиональная” работа с “чужим материалом”. И в этом смысле она “вторична”, хотя и дополняется Больновым определенной позитивной программой. Но эта позитивная программа для немецкого профессора, возможно, столь же само собой разумеется, как и то, что в диссертационной работе нечто должно быть написано в разделе “Основные результаты исследования и их новизна”. Данная работа Отто Больнова представляет собой, на наш взгляд, замечательный образец систематического и привязанного к историческому контексту изложения сложного и запутанного течения в философии 20-го века, посильную попытку разобраться с ним и уловить ход возможных трансформаций, но ни в коем случае не философию, которая должна была бы обращаться непосредственно к “простому и кровному” читателя. В каком-то смысле это стилистическая ошибка. Сочинение предназначено, скорее, для того, кто изучает философию, а не для того, кто ее переживает. Для последних лучше читать Рильке. Разумеется, все это надо понимать с той поправкой, что любые размежевания имеют здесь размытый характер, а смежные области имеют тенденцию перетекать друг в друга. Вот исходя примерно из такой — иной — рамки мы и могли бы теперь кое-что возразить переводчику относительно этих “экзистенциальных существований”. Возможно, что для “уха обычного человека” это и звучит более “задушевно”, но с точки зрения грамотного человека, это звучит безграмотно. Действуя аналогичным образом мы вскоре начнем говорить “описательная дескрипция”, “существенная эссенция”, “философское любомудрие” и т. п. Забота об “ухе обычного человека” создает очень странное представление об этом “обычном человеке” (man), не очень-то и приглядное. В немецком языке также немало более “задушевных” слов, чем die Existenz или existieren, Больнов же выбрал именно их, не особо заботясь об “ухе обычного человека”.

Вот также ряд более мелких и “технических” соображений. На стр. 28 при первом упоминании die Letztinnigkeit (28) переводится как окончательная отрешенность, что сразу вызывает некоторое недоумение, так как напрашивается, скорее, предельная сокровенность. Ниже, действительно, обнаруживается смещение к подобному варианту (ср., например, на стр. 35 предельное внутреннее ядро человека (у нас нет под рукой немецкого текста, но здесь, видимо, что-то похожее на ein letzter innerer Kern des Menschen), или окончательная, предшествующая всем подобным различиям исходная точка (стр. 35), или наиболее сокровенное ядро человека (стр. 36)). Наконец, на стр. 38: окончательное, предельное внутреннее (здесь в тексте указан эквивалент die letzte Innerlichkeit) и глубинное, сокровенное ядро (das innerste Kern). Первый вариант или следовало бы как-то оговорить (видимо в соображение была принята содержательная характеристика на стр. 39), или унифицировать перевод, который сложно сопоставить человеку, не знающему немецкого языка. Относительно термина der Bezug — соотношение (“соотношение с трансцендентным предметом” (стр. 49)), можно предложить не столь “математический” вариант сопряжение (ср. стр. 50 Bezogensein — соотнесенность, (вариант — сопряженность)).

[ предыдущая статья ] [ к содержанию ] [ следующая статья ]