Меж горами да скалами есть Алданская страна.
Кулаков туда ссылают, но попал туда и я.
Тама золото копают, выполняют промфинплан,
Из-за кулаков прислали самых трудящих крестьян.

Сельсоветам заявили: "Выявляйте кулаков"
Кулаков не находилось - высылали средняков.
У нас имущество обрали, дали парочку белья,
На подводы посадили, до свидания, друзья.

Нас дорогою тащило, расскажу я вам, друзья.
Уполномоченный из РыКа не выпускал из рук ружья.
А товарищ Осеев шел впереди:
"Ну-ка, подтянитеся, ребята, не шатайся позади!"

Привезли нас в Токари, запрятали в барак.
Кипяточку мы напились, но спать невозможно было никак.
Одни сутки мы тут жили, собирался эшелон.
Всех в телячий посадили, поезд тронул, дым пошел.

Как в Лодейное приехали, остановился эшелон.
Знакомые толпились - часовые гнали вон.
Говорить не пришлось, где что и есть,
К эшелону прицепили еще несколько вагон.
Вагоны нагружены Лодейнопольским тружеником.
Готово! Поезд тронул, дым пошел.

До Волховстроя нас тащило, даже страшно было и сидеть.
От Волховстроя вернуло на дальневосточный край глядеть.
Думал - третьи сутки едем, нас везло по двадцати.
Всю дорогу голодали, нечего было поесть.
По Сибири хлеба много, даже белы калачи.
Из вагонов не пускали, хоть во глоточку кричи.

А как Пасху-то встречали
Слезы капали у всех из глаз.
А как до ветра-то спускали
Стыдно было со стороны глядеть -
Тут бабенка, тут девчонка...

Как на Невер прикатили, с поезда сошли,
Восьминадцать километров до Бушуйки мы рядами пешо шли.
Как в Бушуйку приплелись, по палаткам разместить,
По палаткам разместили надо хлебушка просить.
Хоть бы двести дали, всевозможно закусить.

Но мы триста получили, счастье было велико.
Но за этими трехстами привезли нас далеко.
Километров тысяч девять от родимых берегов
Фуганули без оглядки Ленинградских тружеников.

В Бушуйке мы стояли, получали триста грамм,
Кто работал часов десять, тот получил килограмм.
Но вдруг слухи понеслись
Рабочих гонят на золотые приски от семей своих.

На автобус мы садились, слезы капали из глаз.
Прощайте милое семейство, может, и не видать уж больше вас.
Мы платочком помахали,
Прощальный был семьям сигнал.

Как на Чульман прикатили, с автобуса сошли
Двести сорок километров
До Алдана в пешо взади
Конвой по бездорожью шли.
 

Как на Алдан мы приплелися, будем золото копать.
Двадцать пять процентов государству отдавать.
Как мы в шахту опустились - было страшно до того.
Без привычки было трудно, как привыкли - так хоть бы что.
 

 (В заключенье - на крестьянстве работал - не знал ни дня, ни ночи, и быть к высылке готов.
 Если б Ленин был, не выслали бы нас, я программу ленинску читал: если идет охотно народ - шагай быстрей, а не идет - отступись два шага назад, покажи, что в колхозе хорошо, народ будет сам народ будет сам даваться.)

 Запись текста была произведена летом 1967 года в Вологодской области во время студенческой фольклорной экспедиции Ленинградской консерватории. Тетрадь с текстом все это время хранилась в нашем домашнем архиве и, к сожалению, в ней отсутствуют данные о человеке, от которого была сделана запись. Это был пожилой мужчина, недавно вернувшийся из ссылки. Он нам этот текст прочитал, но упоминал о том, что его пели. Это почти все, что запомнилось с тех пор. Но главное - сохранился сам текст, и он подлинно тот, который мы записали летом 1967 года.

Наталия Бондарь, фольклорист.
Вадим Рывкин, композитор.